Читать книгу Весь мир у ног - Надежда Тульина - Страница 4

От напряженных размышлений о переменах в моей, казалось бы, раз и навсегда устоявшейся жизни у меня ужасно разболелась голова, поэтому вечером выведать у дракона что-нибудь еще не получилось. Едва увидев мое лицо, он неразборчиво выругался и снова накапал в маленький стаканчик очередного остро пахнущего лекарства, приняв которое, я моментально провалилась в сон.

На следующее утро, уступив моим просьбам, Гаррет провел, точнее пронес, потому что он не спускал меня с рук, небольшую экскурсию по зданию, в котором я теперь жила. Это был большой – просто огромный – замок, возвышавшийся над городом. Резиденция драконов в Тессе, пояснил Гаррет. А Тесс – «кружевной» город моих кошмаров – столица одноименного человеческого континента на Тассине.

По словам Гаррета, сейчас, кроме нас, в замке было всего пять или шесть драконов, которые прилетели в Тесс по делам. А замок не выглядел пустым или заброшенным, потому что за ним ухаживали магические слуги. Пока они стояли неподвижно, то походили на изящные, невысокие, мне по плечо, статуэтки из цветного, чуть мутноватого стекла, внутри которых клубилось что-то непонятное с мелкими искрами. Я с интересом рассматривала их, пока Гаррет нес меня по коридорам, и дико напугалась, когда одна из таких статуэток вдруг сорвалась с места и потекла-заструилась, как клок плотного разноцветного тумана, куда-то по своим делам.

Гаррет вручил мне амулет для общения на эльфийском и объяснил, что слуги выполняют голосовые команды. Способ общения с этими волшебными созданиями был чем-то похож на поиск информации в интернете – важно было правильно подобрать ключевые слова. Убедившись, что общую идею я уловила и в случае необходимости справлюсь с управлением магическим слугой, дракон продолжил экскурсию.

Мы поднялись на вершину «нашей» башни, Западной, выходившей в сторону моря. Я с таким восторгом смотрела на порт и корабли, что дракон с улыбкой пообещал свозить меня как-нибудь покататься на лодке, «если юная несса будет себя хорошо вести». Меня несколько раздражало, что он обращается со мной как с ребенком, но я пока сдерживалась. В конце концов, учитывая общую продолжительность жизни, сорок лет для драконов – это действительно детский возраст.

На вершине башни была роскошная терраса с газончиками, деревьями в кадках, широкими скамейками и уютными плетеными креслами. Гаррет сказал, что здесь я буду бывать часто, потому что мне нужно много дышать свежим воздухом. Как выяснилось, Западная башня была в полном и единоличном распоряжении Гаррета, потому что он представлял Совет драконов на Тессе.

– Вы все узнаете, когда начнете свои занятия, – сказал он, когда я попыталась выяснить, что это означает. – Для начала запомните правило: покидать пределы башни вам строжайшим образом запрещено! – Дракон для внушительности погрозил мне пальцем.

– Да, ньес Гаррет, – грустно улыбнулась я. В нынешнем состоянии даже самостоятельное перемещение из спальни в гостиную было для меня проблемой. Вернувшись с помощью Гаррета к себе и еще раз стребовав с него клятвенное обещание отыскать Маруську, я приступила к учебе.

Так началась моя жизнь в новом мире.

Гардероб, подобранный мне драконом, был рассчитан на очень нежную и женственную барышню, уж никак не на меня, всем прочим нарядам практически всю жизнь предпочитавшую черные джинсы и свитера грубой вязки. Ну и брючные костюмы, если на работу. Нижнее белье – тончайшее, с нежным кружевом, облегало тело как вторая кожа. Надевая его, я старалась не думать о том, кто и каким образом снимал с меня мерки, чтобы подобрать размер так точно. Из всего разнообразия домашней одежды мне приглянулись лишь просторные шелковые туники, похожие на мужские рубашки, только без пуговиц, которые нужно было надевать через голову. Изумительных неброских цветов и очень удачного покроя, они прекрасно сочетались с моими джинсами. Гаррет, понаблюдав за мной несколько дней, скептически хмыкнул и дополнил мой гардероб охапкой свободных штанов, тоже очень удобных. Платья, впрочем, он из гардероба так и не убрал. Изящные туфельки на высоких каблучках стояли без дела, а вот похожие на мокасины тапочки из тонкой кожи очень мне приглянулись.

Учиться я умела и любила всегда, поэтому особенных сложностей с занятиями у меня не возникло. Педагогов было трое. Специальные драконьи амулеты позволяли нам легко понимать друг друга в разговоре. На письменность их действие, увы, не распространялось. В любом случае у драконов – «знаете ли, весьма образованных существ» – считалось обязательным уметь разговаривать на языках других рас немагическим образом. Драконом я себя по-прежнему не чувствовала, но спорить с моим опекуном по пустякам было себе дороже – нудные получасовые нотации весьма меня утомляли. Так что пока я молчала и «трепетно внимала».

Эльфийский преподавала Тиа – изумительно красивая эльфийская леди. Лея, если использовать местную терминологию. Крошечная, она едва доставала мне до плеча, хотя носила высоченные каблуки. Со своими длинными серебристо-зелеными волосами ниже пояса и огромными изумрудными глазами она была похожа на замысловатую картинку. Выглядела Тиа неизменно потрясающе. Обычные женщины в таком состоянии проводят, в лучшем случае, пару минут – в тот момент, когда отходят от зеркала. Впрочем, вру, конечно, – обычные женщины никогда не достигают такой безупречности. Разве что на фотографиях, над которыми работали в фотошопе профессионалы.

Во время занятий эльфийка металась по комнате в своих длинных, причудливого покроя платьях, совершенно не думая о своей внешности. Однако при каждом ее движении все складки одежды ложились так, словно она, замерев, долго и тщательно укладывала их. Тиа выглядела настолько великолепно, что у меня даже комплекса неполноценности не было, потому что кто же в здравом уме сравнивает себя с произведением искусства. Я каждый раз с восторженным изумлением рассматривала ее летящие облачения и украшения, похожие на тонкие паутинки, унизанные разноцветными искрами камней. Мое равнодушие к собственным нарядам искренне расстраивало Тиа, и ежедневно она тратила полчаса, уговаривая меня хотя бы примерить какое-нибудь очередное платье из коллекции, собранной Гарретом в моем шкафу. Я успешно отбивалась.

Характер у моей эльфийской преподавательницы оказался легким и жизнерадостным, а уроки быстро стали похожи на болтовню двух приятельниц – впрочем, не без пользы для дела, поскольку болтали мы на эльфийском. Она рассказывала мне забавные истории, сплетничала о представителях всех обитающих на Тассине рас, задавала бесчисленные вопросы о Земле, помогая с грамматикой и новыми словами там, где это требовалось. А еще пела чудесные мелодичные баллады, аккомпанируя себе на крошечной гитаре с неожиданно мощным и глубоким звуком.

Эльфы были помешаны на красоте, нарядах, музыке, драгоценностях и любовных историях – любовные треугольники, квадраты и прочие фигуры прочно обосновались в сказаниях и песнях местного «дивного народа». Центральной темой были поиски истинной любви; мне показалось, что в этом вопросе эльфы внимательно следили за драконами и очень старались не отставать. Так что не было ничего удивительного, что информацию о брачных обычаях драконов – «обретении алайи» – я получила не от Гаррета, а именно от Тиа.

– Алайя у драконов – это сразу и семья в смысле пары, и каждый из ее членов, причем на любой стадии отношений, даже до первой встречи. Вот представь, есть ты, а где-то в мире есть твой алайя, – говорила Тиа, возбужденно поблескивая глазами. – Обычно они рождаются с интервалом лет в двадцать, но бывает и больше, меньше – почти никогда. У эльфов нет такого, и ни у каких других рас, только у драконов, – с сожалением пояснила она, – поэтому у драконов практически нет измен и ревности, это совсем экзотика. Смысл тратить время на неидеального партнера, если ты точно знаешь, что немного терпения – и ты обретешь идеального, который или найдет тебя, или пошлет тебе зов…

– Ой, то есть у меня никакого выбора нет? Придет кто-нибудь, скажет «я твой алайя, детка» – и все? – расстроилась я.

– Ну ты же в него сразу и сама влюбишься! – горячо возразила Тиа. – Увидишь – и с первого взгляда, на всю жизнь! Собственно, по ощущениям, насколько я могу судить, это не особенно отличается от влюбленности. Только она у драконов более определенная, сильная и глубокая. И в отличие от людей и эльфов, ошибок не бывает. Ну, не должно быть, – неуверенно закончила она, поймав мой откровенно насмешливый взгляд.

– То есть мой алайя может быть совсем юным? – рассмеялась я, решив не смущать Тиа своим скептицизмом.

– Ну да, скорее всего, иначе он бы тебя давно нашел. – Тиа распахнула зеленые глазищи. – Это самое интересное, знаешь, – как только младший алайя созревает, они начинают чувствовать друг друга даже из разных миров! Такие слабые сигналы на уровне ауры, драконы называют это зовом. У нас есть несколько красивых баллад об этом, – оживилась она и действительно спела мне несколько очень романтичных песен – про любовь, про поиск, ожидание…

Насколько я поняла, старший алайя в возрасте сорока или пятидесяти лет обретал крылья, младшему к этому времени должно было быть в районе двадцати. Дальше младший посылал зов, старший бросался его искать, преодолевал разнообразные трудности. Причем, насколько я поняла, самые ужасные препятствия доставались на долю тех, чьи алайи обнаруживались на Земле, месте довольно жутковатом, по представлению жителей Тассина. Наконец они встречались, и дальше им полагалось гарантированное счастье – с возрастом такой союз лишь крепчал, и к концу жизни некоторые пары становились практически одним целым, сливаясь друг с другом. И умирали в один день.

– О, в земных сказках и песнях то же самое, – сказала я печально, – а на самом деле такие всегда ошибки, столько синяков и шишек… И самое ужасное почти всегда начинается после того, как они встречаются.

– Ну, у драконов алайи на всю их длинную жизнь, и никто не жалуется. Считается, что только в паре дракон может быть счастлив. А у тебя что-то было на Земле? О-о-о, как интересно! У драконов крайне редко бывают романы вне алайи… Расскажи, – Тиа шаловливо улыбнулась, – на эльфийском!

Рассказывать свою историю я отказалась, но взамен выдала Тиа свой вольный пересказ «Отелло». Тиа горько рыдала и обещала переложить историю на стихи и музыку.

– Получится страшно грустная, но очень красивая баллада, – сказала она. – Эльфы часто бывают очень ревнивы, а подозрение в неверности – это страшное обвинение, так что это жизненная история. Хотя этот твой Отелло должен был не сам душить ее, а заставить принять ритуальный кинжал. Измена – веская причина, чтобы умереть. Впрочем, не будем о грустном!

Переход к письменности меня поразил.

– Руны? – Я зачарованно смотрела на знакомую последовательность футарка.

– У вас такое есть? – удивилась Тиа. – Неужели на Земле пользуются для письма эльфийским алфавитом?

– Ну вообще-то нет, – смутилась я. – У нас этот алфавит давно не используется для собственно письма. Руны используются для гаданий. Это считается скорее баловством. Но мне очень нравилось и иногда даже казалось, что в этом есть смысл.

– Если нравилось и ты видела в этом смысл, у тебя, возможно, есть способности к прорицаниям! Это стихиальная способность, она от магии не зависит. Редкий дар, между прочим. Я попрошу у ньеса Гаррета разрешения учить тебя нашей мантике, Сашша, вдруг ты – прорицательница? – Тиа, кажется, обрадовалась.

Гаррет не возражал, так что я занялась еще и мантикой. Вообще из всех преподавателей Тиа лучше всех расширяла мой практический кругозор, хотя и не во всем наши с ней интересы совпадали. Так, она активно пыталась приобщить меня к женским секретам своей расы. Подарила множество «полезных» безделушек – например, зачарованный гребень, который помогал держать волосы в порядке – правда, на Тиа он действовал куда эффективнее, у меня работал плохо. А вот с помощью прозрачной субстанции, оказавшейся чем-то типа тонального крема, причем почти без магии, на одних только эльфийских травах, мы с ней однажды так лихо замазали мои синяки на лице, что Гаррета едва не хватил удар – видимо, уж очень внезапным было мое преображение. Я так и не поняла, почему он так отреагировал – если верить зеркалу, я выглядела очень даже неплохо. Мой опекун бросился ко мне, схватил за плечи, всматриваясь в лицо. Разобравшись же, в чем дело, сухо приказал смыть немедленно и быстро вышел из комнаты. Мы с Тиа так и не поняли, чего это он.

В общем, эльфийка натащила мне целую груду всяких полезностей, и мой туалетный столик благодаря ее усилиям стал выглядеть так, как, наверное, и должны выглядеть женские туалетные столики – баночки, флакончики, бутылочки, кисточки, брошки-заколки-расчески. Меня, впрочем, эта сторона вопроса не волновала – судя по тому, что спасать меня в последний момент примчался не прекрасный принц, а ворчливый дедушка-опекун, мой алайя или еще пешком под стол ходил, или мне его не полагалось – такое редко, но случалось, согласно тем же эльфийским балладам. Время, чтобы помучиться этой проблемой, у меня еще было, так что я сосредоточилась на решении более краткосрочных задач.

Да и вообще я бы предпочла просто выучиться, найти себе потом нормальную интересную работу, жить в свое удовольствие и не зависеть ни от каких алайи. Так оно куда безопаснее, это я твердо усвоила на собственном личном опыте. Гаррет, услышав однажды наши с Тиа рассуждения на эту тему, покачал головой и ехидно заявил, что я куда больший ребенок, чем думаю.

– Только ребенок может возводить свой крайне ограниченный жизненный опыт в разряд универсального правила, несса, – назидательно пояснил он в ответ на мое справедливое возмущение. – А стремление избегать нового опыта только потому, что он напоминает вам то, что когда-то причиняло боль, свидетельствует об инфантильности.

– Во-первых, вы недостаточно хорошо меня знаете, чтобы судить столь безапелляционно, – взвилась я. – А во-вторых, хотела бы я знать, что же, по-вашему, будет зрелым решением в данном случае? Безрассудное повторение травмирующих попыток вплоть до гибели пытающегося? Нет уж, ньес Гаррет, здесь мое мнение сложилось, однозначно. Болезненная зависимость, которую земные и местные баллады называют любовью, не для меня. Я предпочитаю свободу, независимость и спокойствие.

– И что же такого случилось в жизни столь юной нессы, что она приобрела такие стойкие убеждения? – язвительно поинтересовался дракон.

– Ничего, что было бы интересно обсуждать. – Я покачала головой.

– Вы очень юны, несса, только это вас и оправдывает. – Дракон, быстро заметивший, что мне неприятны намеки на мой «юный возраст», попытался меня поддеть, возможно рассчитывая разговорить. Я упрямо сжала губы и смолчала. Гаррет не настаивал, хотя взгляд его стал на мгновение очень цепким.

В принципе моя жизнь была бы совсем неплоха, если бы не одно омрачающее ее обстоятельство. О себе я не особенно беспокоилась, убить меня уже не убили, так что выкручусь. Я ужасно переживала о дочери. Я знала, что Гаррет отправил на Землю своего сына еще после первого моего пробуждения, но связаться с Маруськой по телефону не удалось, мобильник был недоступен. Однажды вечером дракон, в очередной раз застав меня всю в слезах и соплях, покачал головой и, подробно выспросив, как и где ее искать, пообещал отправить Шорра в более серьезный поиск. Я написала коротенькую записку, на всякий случай. Если бы Маруська оказалась человеком, Шорр должен был просто убедиться, что с ней все в порядке, и, если нужна помощь, незаметно помочь. Даже сообщить ей, что я жива, дракон отказался – мол, ни к чему.

– Если ваш сын может попасть на Землю, почему не могу я? Вы же говорите, я тоже дракон. – Я нервно комкала простыню, стараясь не сорваться.

– Вы сможете, когда обретете контроль над своей магией, несса Сашша, но на это может уйти несколько лет. – Гаррет поджал губы, сочувственно вздохнул, потом накапал знакомого мне лекарства в стаканчик и протянул мне. Я отрицательно покачала головой.

– Но Шорр почти мой ровесник, как так получается?

– Он уже обрел крылья, вы – еще нет. Драконы получают способность проходить в другие миры только после полноценного обретения магии. У вас же большое отставание в магическом развитии, вы даже младенческой драконьей магии не чувствуете. Мне очень жаль, что я не могу облегчить ваших страданий. – Он бережно погладил меня по голове, и это проявление сочувствия оказалось последней каплей: я разрыдалась. Черт, я была согласна играть в маленькую драконью девочку, да на что угодно согласна, я справлюсь. Но мысль о горе, которое мое исчезновение причиняло моему самому близкому и дорогому человеку, была невыносима.

– Вы не понимаете, ньес! – говорила я, глотая горькие, бессильные слезы. – Девятнадцать лет – это такой уязвимый и хрупкий возраст! Мне было столько же, когда я, оставшись без родных, попала в страшную передрягу. Это чудо, что я тогда не погибла. И когда я думаю, что моей нежной девочке может грозить что-то подобное, – я судорожно всхлипнула, – это просто убивает меня! Ведь у нее нет никого, никого, кроме меня!

– Мы присмотрим за вашей девочкой, Сашша, клянусь! – Дракон взял мои подрагивающие пальцы в свои руки и ободряюще сжал их. – Ну же, не плачьте! Вы мужественный маленький воробушек, несса, не поддавайтесь унынию!

Слезы, как оказалось, вовсе не иссякли, а просто притаились, и стоило на мгновение ослабить контроль, как они полились снова. Гаррет нервно сцепил длинные пальцы в замок, но ничего не сказал. Драконы, если судить по нему, не так уж отличались от земных мужчин, по крайней мере женские истерики переносили так же тяжело. Вот и сейчас Гаррет напряженно сидел, глядя на мою зареванную физиономию, и явно не знал, что со мной делать. Усилием воли я взяла себя в руки, вытерла слезы и постаралась улыбнуться. Все делают все возможное, рыдания здесь не помогут.

Я заметила, что, когда говорила о дочери, Гаррет нервно морщился, словно от зубной боли. Поинтересовалась, в чем дело. Помявшись, дракон объяснил:

– Видите ли, несса, вы и сейчас-то еще совсем ребенок, а двадцать лет по меркам драконов – так и вовсе неподходящий для деторождения возраст. То, что у вас есть дочь, это несколько… противоестественно.

– Ну, мне и в голову не приходило смотреть на это драконьим взглядом, – рассмеялась я, настолько неожиданным было это признание. – И я ни о чем не жалею, она такая чудесная девочка! Что бы ни случилось со мной дальше, моя жизнь уже прожита не зря.

– Знали бы вы, несса, до чего смешно звучат эти слова в ваших устах. – Гаррет смотрел на меня с грустной улыбкой. Мы сидели в легких и очень уютных плетеных креслах на террасе. Закатное солнце бросало оранжевые блики на глаза дракона, он сидел напротив меня и довольно щурился на запад. Мы разрабатывали мою правую руку, она все еще неважно слушалась, и по вечерам Гаррет тщательно мял и сгибал-разгибал каждый палец, не доверяя это дело мне. Сейчас дракон, закончив сеанс массажа, похоже, забыл о моей руке, но так и продолжал удерживать в своих ладонях.

– Что же в них смешного? – изумилась я, пытаясь как-нибудь ненавязчиво вернуть свою руку обратно.

– В них – ничего. Но вы, по драконьим меркам, еще совсем птенец. Представьте малыша, как у вас говорят, детсадовского возраста, потчующего взрослого такими вот сентенциями. – Дракон невесело усмехнулся и аккуратно положил мою руку мне на колени.

– Ну у нас это невозможно физиологически, – сказала я, любуясь на горы за его спиной, подсвеченные оранжевым закатом. – А у вас как-то странно – алайя может быть обретена уже в двадцать лет, и, судя по балладам Тиа, они там не за ручки держатся, отнюдь. А дети – вдруг противоестественно. Зачем же оно вообще технически возможно?

– Циничный ребенок, – рассмеялся Гаррет, – у вас просто недостаток информации. Во-первых, отнюдь не обзаведение потомством является главной целью жизни и смыслом обретения алайи. Главное – это прохождение через этапы слияния двух существ в одно, чтобы… впрочем, не суть. Во-вторых, рождение дитя – само по себе этап в отношениях, ведь это тоже слияние двух сущностей. Сначала должно произойти соединение сердец, тел, чувств и разумов, только после этого в алайе появляется потомство. Затем происходит слияние магии и, если получится, душ. Напомните мне при случае рассказать вам подробнее об этом, пожалуйста.

– Например, сейчас, – невинно заметила я. Глаза начинали слипаться, но я бы потерпела ради интересной истории.

– Нет. Сейчас я отнесу вас в постель, – Гаррет бросил прощальный взгляд на закат и встал, – потому что вам определенно пора спать. И, ради Демиургов, не спорьте – я старше, я врач, я ваш опекун в конце концов. Ну хоть что-то из этого должно заставить вас меня слушаться!

– Ладно, показывай свое сокровище, Гаррет! – Громкий голос за дверью мог принадлежать только очень крупному человеку. Или дракону. Я поспешно натянула одеяло до подбородка, сразу поняв, что, в отличие от Гаррета, этот посетитель стучаться не будет. И точно – дверь распахнулась, и на пороге появился огромный, как медведь, мужик с суровым лицом, которое пересекал извилистый шрам. Самым жутким на этом лице были глаза – темно-бордовые, с красными всполохами, с узким вертикальным зрачком. Короткий ежик белоснежных седых волос делал глаза еще ярче. Я стиснула край одеяла, преодолев желание с придушенным визгом спрятаться под подушкой. Это… существо привел Гаррет. Он клялся защищать меня, хотя никто его об этом не просил. Вряд ли все эти сложности были нужны только для того, чтобы сейчас мне причинили вред.

– Храбрая, смотри, даже не визжит, – одобрительно пророкотал мой посетитель. – Ну, представь нас тогда, что ли, как там у вас полагается…

– Сэлл, – Гаррет укоризненно покачал головой, – ты неисправим. Несса, простите нас за это бесцеремонное вторжение. Это Сэлливан элл Саррит, мой давний друг и наставник. Он был со мной в тот вечер, когда вы попали на Тассин, и очень мне помог.

– Точнее, не мешал, – коротко хохотнул Сэлл. – Пока Гаррет занимался лечением, я отловил тех ублюдков, что посмели прикоснуться к нашей крошке, и оторвал им… – Поймав взгляд Гаррета, он на секунду запнулся. – В общем, все лишнее.

Я с изумлением поняла, что, несмотря на жутковатую внешность и огромные размеры, меня абсолютно не пугает этот новый знакомый. Чувствовалась в нем надежность, а еще – простота и прямота, чего мне так недоставало в Гаррете.

– Приятно познакомиться, ньес элл Саррит, – вежливо сказала я. Тиа недавно объясняла мне правила обращения. Оказывается, «ньес» и «несса» – обращения, которые используются только для драконов, с эльфами надо было использовать «лей» и «лея», а представителей прочих рас называют просто «господин» и «госпожа».

Ньес элл Саррит в ответ гулко расхохотался. Я виновато покосилась на Гаррета, решив, что сморозила какую-то глупость. Может, это не дракон? Или я что-то неправильно произнесла?

– Все в порядке, несса, – успокоил меня Гаррет. – Сэлл просто очень не любит церемонии.

– Просто «Сэлл», крошка, – поддержал его гигант, – и мы поладим. Терпеть не могу этих высокородных закидонов! – Гаррет чуть поморщился от этих слов, но промолчал, а Сэлл продолжал: – Я хотел бы расспросить тебя о событиях того дня, когда ты попала на Тассин. Прилетел бы раньше, но Гаррет не пускал, говорил, ты еще слаба. Не давай ему совсем уж над собой трястись! – заговорщически подмигнул мне он.

Я улыбнулась. Мне определенно нравился этот дракон. Всегда легко ладила с такими людьми, простыми и честными.

– Конечно, Сэлл, с удовольствием. Если вы дадите мне пять минут на одевание, можно будет совместить это дело с завтраком, – предложила я.

– Отличная идея! – Огромная ручища ухватила меня за подбородок и неожиданно нежно потрепала по щеке. – Мне нравится твоя малышка, Гаррет, в ней есть стержень. Уж получше, чем… – Он резко оборвал свою речь, наткнувшись на взгляд моего опекуна. Потом перевел глаза на меня, изумленно покачал головой: – Гаррет, ты… Демиурги! Зря! Ладно, я жду на террасе.

– О чем это он? – спросила я Гаррета, когда Сэлл вышел.

– Поверьте, это не то, о чем вам сейчас следует волноваться. – Гаррет раздосадованно дернул уголком рта. – Одевайтесь, несса, я помогу вам добраться до террасы. У Сэлла, если я правильно его понял, не очень много времени.

Подробно выспросив меня об обстоятельствах нападения, Сэлл заинтересовался кулончиком. Он забрал все мои вещи у нападавших, которых выследил в ту ночь, но у них ничего подобного не нашлось. Я вспомнила, что сунула находку в карман джинсов, но когда магический слуга, отправленный за ними, вернулся, оказалось, что в карманах пусто – или выпал тогда в переулке, или во время стирки потерялся.

– Могу набросать, хотя я не художник, – предложила я.

– Не стоит, – Сэлл пожал плечами, – мне кажется, он не имеет отношения к нападению. Я просто пытаюсь выяснить все обстоятельства. Дело в том, что на молодых драконов на Тессе в последние годы нападают довольно часто, но ты, детка, – первая жертва, которую удалось спасти, а твои знакомые бродяги – первые нападавшие, которых удалось поймать. – Он задумчиво покрутил чашку, которая в его огромных ладонях казалась крошечной. – И есть в этом деле множество странностей…

– Каких же? – с любопытством спросила я.

– Сэлл, нессе нельзя волноваться, – менторским тоном произнес Гаррет, – и уж точно ей не нужны все подробности преступлений.

– Этим бродягам предварительно кто-то промыл мозги, – пояснил мне Сэлл, игнорируя комментарий Гаррета. – Совершенно непонятно зачем. И они все погибли при попытке допроса.

– До того, как вы им оторвали все лишнее, или после? – насмешливо поинтересовалась я, но мужчины не поддержали шутки.

– До, крошка. До, – задумчиво пробормотал Сэлл. – И я, хоть убей, не понимаю, кто и каким образом мог провернуть такое. Их будто выключило. Раз – и у меня на руках труп…

– Думаю, на сегодня достаточно. – Гаррет неодобрительно покачал головой. – Несса весьма впечатлительна и склонна к головным болям, Сэлл, так что подключать ее к нашему расследованию – не лучшая идея.

– А вы сами ведете расследование этого дела? – немедленно заинтересовалась я. Сэлл рассмеялся:

– Ладно, раз твой… опекун не рекомендует, не будем его злить, – доверительно сказал он мне. – О том, каков он в гневе, в некоторых местах до сих пор ходят легенды. Я буду залетать при случае, малышка, не скучай. – Он легко вскочил со стула, и я обратила внимание на то, что он и двигался как медведь. Не неуклюжее существо, которым часто изображают этого зверя, а как настоящий зверь – могучий, очень подвижный и крайне опасный хищник.

– До встречи! – кивнул он нам… и вдруг выпрыгнул за парапет террасы. Я ахнула дважды – сначала от испуга, а потом от восторга, когда в лучах восходящего солнца показался огромный серебряный дракон с багровыми глазами и великолепным багряным гребнем из полупрозрачных, точно стеклянных чешуек. Я первый раз видела дракона в истинном облике, и это зрелище поразило меня до глубины души.

– Вот это да! Ньес Гаррет, неужели все драконы такие? – Я провожала Сэлла взглядом, пока он не скрылся из вида. – Потрясающее зрелище!

– Все драконы разные, несса, – невозмутимо пояснил опекун. – Доедайте свой завтрак, вам пора на занятия.