Читать книгу Прощальная прелюдия, или Прогулка под дождём - Надя Бирру - Страница 10

– Оля…

– А я не хочу отвечать ни на какие вопросы. Не хо-чу!

В квартире был беспорядок. «А может быть, порядок. С этими детьми ничего не поймёшь», – размышляла молодая женщина, остановившись перед зеркалом и рассматривая собственное отражение. На ней была мужская рубашка с завёрнутыми рукавами, короткие спортивные штаны, в левой, вытянутой полководческим жестом руке, половая щётка, а короткие светлые волосы были приподняты со лба закрученной жгутом косынкой. Она задумала уборку и, не откладывая в долгий ящик, занялась ею, продолжая размышлять: «Вон у соседей только двое, а когда ни зайдёшь, такое творится, что лучше вообще не заходить. А если уж зашла, смотри в оба и не забудь прикрыть руками голову, а то того и гляди что-нибудь свалится. В прямом смысле, без аллегорий, как говорит муж». Так ведь и случилось однажды, когда Оля зашла к ним узнать точное время, потому что дома остановились все часы. А ведь утром в семь ноль-ноль и не кому-нибудь, а ей: мужа накорми, детей в школу собери, младшего одень и с мужем в садик отправь, себя в порядок приведи и на работу, хоть там делать нечего, опоздать ни-ни. А тогда был вечер, телевизор уже не работал, да и время такое, когда добрые люди уже спят. Но соседи – другое дело. Так вот, зашла она к ним, а дочка их младшая, Наташка, за матерью в коридор выползла, забралась под вешалку, дёрнула за какую-то верёвочку, и тут на ничего не подозревавшую Ольгу слетела металлическая коробка с клубками и торчащими во все стороны спицами – плечо и руку оцарапало, по голове бабахнуло, спасибо хоть глаза не выкололи. Ну, то что из брызгалки пару раз полили, да ещё тогда, когда в выходном платье была, и считать не стоит. Однако с тех пор, заходя к соседям, Оля была осторожной.

Итак, беспорядок, беспорядок… а день – суббота. В воскресенье обычно свекровь в гости появляется на своей машине. Хорошая женщина, только если в квартире что-нибудь не так, она едва порог переступит и в комнату не войдёт, и на диван не сядет, если разглядит хоть мусоринку. Конечно, кто ж ездит к родным – к собственному сыну! – в таких роскошных туалетах? Ай, ссор с некоторых пор не устраивает, на подарки не скупится, с внуками иногда соглашается посидеть, деньги со скрипом, но даёт… Чего ещё надо?

А надо было Оле ликвидировать недельную неразбериху, приготовить для мужа что-нибудь вкусненькое к чаю, да и себя в порядок привести. Мужа с детьми отправила к друзьям, наказав до вечера не возвращаться. Сама она по преимуществу домоседка. Вот так, в спокойной обстановке, побыть дома одной, подумать, включить музыку, не торопясь, вычистить, вытрусить всё до блеска, потом принять ванну, без суеты проделывая операцию за операцией и, когда, наконец, всё наносное схлынет, и ты покажешься самой себе путь немного усталым, но совершенством, – одеть на себя что-нибудь необычное, сесть с книжкой в уголке мягкого громадного кресла под торшером… Ух ты! Даже дух захватывает! И почему бы им не приехать завтра утром?

Оля размышляла, автоматически делая привычное дело. Постепенно приняла нормальный вид детская, за ней – большая комната. Остались спальня, коридор и кухня.

Самое невообразимо-мусороное место во всей спальне, да, пожалуй, во всей квартире, – это рабочий стол мужа, этакая огромная куча разнородного хлама. Оля принялась методически разбирать бумажки, раскладывая их на три стопки, одной из которых надлежало отправиться в мусоропровод, в другой оказалось то, чего нельзя было касаться «под страхом смерти», как любит повторять Андрей, в третью она складывала всё, с чем не знала, как поступить. Вообще-то ей и самой не была присуща та степень аккуратности, которую она требовала от мужа и детей, и раньше, особенно в юности, она умела устраивать беспорядки не хуже маленького Сережки, и существовала в них неделями, а то и месяцами. Но если теперь в большой квартире на четырёх гавриков не будет ни одного аккуратиста, то что же вообще получится? Короче, пришлось менять установившиеся привычки – семья есть семья.

О, а это что за бумажка? Ни о чём не подозревая и всё ещё пребывая в прекрасном настроении, Оля развернула розовый, со странным, чуть уловимым запахом клочок бумаги и, пробежав глазами, отшвырнула, будто обожглась. Ой! Надо же, что время делает! Она совсем забыла… И это верно, верно, потому что – хватит уже с неё! И кроме того… Оля даже руку ко лбу прижала, усиливаясь вспомнить: ну, конечно же, она так и видит, как опускает эту бумажку в мусорное ведро и прикрывает крышкой. Как же эта негодная писулька могла оказаться на столе Андрея? Не могла же она сама оттуда выскочить? Да и этот запах, хоть и выветрившийся, но вполне узнаваемый запах помойки. Фу! Может, дети? Но почему записка очутилась на столе у Андрея? Ведь детям «под страхом смерти» запрещается подходить к столу и что-либо здесь трогать… Ладно, но видел ли её Андрей? Что, если прочёл?.. Ай, видел – не видел, какая разница? Хватит уже всех этих глупостей!

Оля подняла записку, поставила ногу на стул, расправила бумажку на коленке и ещё раз спокойненько перечитала. Там было всего две строчки, написанные мелким, ничуть не изменённым временем почерком: «Оля, я здесь, но скоро уезжаю. Возможно, далеко и надолго. Прошу, зайди попрощаться. Адрес прежний». Вот и всё. И подпись.

Оля ещё долго рассматривала этот более ничем не примечательный обрывок чего-то чужого и ненужного, даже враждебного, и как будто надеялась, что сейчас буквы переменятся местами, построившись в слова более-менее привычные и не требующие никаких перемен. А в этих было беспокойство. Ну, зачем, зачем? Жили себе – не тужили, и вот на тебе! Оля сложила записку и сунула её в карман. Что толку снова её выбрасывать? Ну, я узнаю тебя! Ладно, приду, раз ты этого хочешь. Только смотри, не пожалей!