Читать книгу Манас. Адаптированный вариант для детей - Народное творчество - Страница 6

Дни бежали, мчались годы,

Но текли, как прежде, воды.

Кто-то в передряге был,

Кто-то в неге жизнь прожил.

Кто-то с миром попрощался,

Кто-то благом наслаждался.

Жизненный водоворот,

Не жалея, всех несёт.

Сыну год идёт восьмой,

Вырос баловень большой!

На заре малец встаёт,

Всех в округе достаёт.

То в слезах, то он хохочет,

То подраться с кем-то хочет.

Моется, как лёд, водой,

То в грязи придёт домой.

До пяти лет не ходил,

В шесть – остановить нет сил.

В восемь – как огонь, горит,

Миг на месте не сидит.

Сорок мальчиков собрал

И играть с собой позвал.

На равнине собирались,

Тихо об игре шептались.

Но один калмык узнал,

Всех своих друзей позвал.

На кыргызов парни шли,

Драться вздумали они.

«Вон, буруты[18]! Прочь идите!

Бейте трусов! Мы – джигиты!»

С яростью кыргызов били

И Манаса разозлили.

Бросился он рьяно в бой:

«Хей! Кыргызы, все за мной!»

Коих он дубинкой бил,

Коих так в овраг спустил.

Чья-то сломана рука,

Чья-то выбита нога.

Голосили со слезами,

Все с подбитыми глазами.

Против силы не пошли,

Еле ноги унесли.

Быстро разошлась молва,

Мол, Балбес жестоким стал.

О Жакыпе слух пустили,

За спиной оговорили.

Горько ранили слова,

Молвил бай жене тогда:

«Глянь на сына ты сама,

Дурака мне родила.

Игры только в голове,

Драки только на уме!

Неразлучна жизнь с бедою,

Горечь с малых лет со мною.

Я коней калмыков пас,

Землю рыл – всё ради нас.

Голым на Алтай пришёл,

Здесь богатство приобрёл.

Край прекрасный сердцу мил.

Оценён и труд мой был,

В жёны дочь Чаян отдал,

Крепко на ноги я встал.

Жизнь, как мёд, есть хлеб и соль,

Но Балбес – вот наша боль!

Будто в сердце сына – бес,

Плачет от него люд весь.

Отдадим его в наём,

Сына скот пасти пошлём.

Клячу старую дадим,

А затем мы поглядим».

Сына бай Жакып позвал

И печально вдруг сказал:

«Нет скота, нет скакунов,

Нет верблюдов и ослов,

Лишь баранов есть отара,

Сохранить бы честь нам надо.

Ты, сынок, нам помоги,

Ты ягнят пасти иди, —

Так Жакып Балбесу лгал,

Лжи Манас не замечал. —

Рядом бай Ошпу́р живёт,

Муж почтенный, хоть и жмот.

Ты к нему, сынок, ступай.

Пусть поможет нам сей бай».

Залилась слезами мать —

Жалко сына отпускать!

Просит присмотреть за ним,

Сын – шалун, но он любим.

Боль прощания невмочь,

Проводила сына прочь.

Но Манасу люба воля,

Стала жизнь его привольна.

Степь травою зеленеет,

Во степи отара блеет.

Песнею ручей журчит,

В каплях солнышко блестит.

Пас Балбес ягнят своих,

Искорки в глазах младых!

Верные друзья пришли,

В играх, шалостях росли.

Вдруг стащил ягнёнка волк,

В горы жертву поволок.

Следом наш Балбес бежал

И друзьям своим кричал:

«Вот потеха, поглядите!

Волк ли это? Не смешите!

За уши его возьму,

А ягнёнка я сварю!»

Серый волк в горах исчез,

По следу бежал юнец.

Вот добрался до пещеры,

Сорок старцев там сидели.

И ягнёнок блеял здесь,

Очень рад был наш юнец.

«Жив ещё! А волк то где?!

Кто вы? Объясните мне!» —

Он спросил, ответа ждал,

Сам же палку крепко сжал.

С места встал один мудрец,

Молвил важно наконец:

«Сорок праведников мы!

Привели сюда пути,

Чтоб Манаса отыскать,

Правду молодцу сказать.

Чтобы ты пришёл сюда,

В волка превратился я».

Но мальчишка не поверил:

«Покажи, чтоб я проверил».

Старичок вдруг задрожал,

Мигом серым волком стал.

Что сказать, вот чудеса!

Выпучил Балбес глаза.

Рассмеялись мудрецы,

И поведали они:

«Покровитель твой – Ильяс[19].

Пред тобой вся жизнь, Манас!

В битвах ждёт тебя удача

И нелёгкая задача».

Но зашёл в пещеру вдруг,

Чегебай, Манаса друг.

Взор мужи свой обратили,

Кутубием окрестили:

«Кут[20] тебе он принесёт,

И тебе с ним повезёт!

До свидания, Манас!

И не думай ты о нас!»

В кучу старцы быстро сбились

И как будто испарились.

Пролетел четвёртый год,

Всё быстрей Манас растёт.

Поумнел и возмужал,

Витязем юнец наш стал.

Год тринадцатый пошёл,

Жаждал приключений он.

И придумал вновь игру —

Настоящую войну.

Скот для тоя зарубили,

Мясо жарили, варили…

Пели у костров, шутили,

По ночам в дозор ходили.

Стражи на посту стояли.

Мальчики бычков седлали,

Птицам в небе подражая,

Ветер буйный обгоняя,

По степи они носились,

На мечах мальчишки бились.

Словно были на войне,

Слышалось «Манас!» везде.

Там, в ущелье – свист и гам.

Эхо вторило юнцам.

«Больно видеть их игру», —

Сообщил Ошпу́р отцу.

Мол, пусть сына заберёт

Или стадо пропадёт.

«Извинения прошу,

Я за хлеб стада пасу!

Нет терпенья и нет сил.

Гибнет скот ради их игр.

Ты Балбеса мне отдал,

Что Манас он, не сказал.

Коль не прекратит шалить,

В нашем крае бедам быть!»

Завелась вдруг Чийырды,

Ярости слова полны:

«Что же, муж мой, натворил?!

Дитятко ты спровадил.

Долго ведь о нём мечтал,

Так зачем в наём отдал?!

Вишь, скотину пожалел!

Этого ли ты хотел?!

Благодарный сын растёт,

Скот в дальнейшем обретёт.

Ах, глупец, за ним ступай!

Возврати домой, давай!»

В путь отправился Жакып,

Чтоб Манаса возвратить.

Мчался по степи отец

Играм положить конец.

Встретив, прошептал Жакып:

«Сын, молва меня чернит.

Тяжко без тебя, Манас,

Ты единственный у нас.

Возвращайся-ка, родной,

Поспешим скорей домой!»

Слово батюшки – закон,

Пусть и недоволен он.

До аила путь дневной

Держат сын, отец родной.

Видят, вдалеке – туман,

То ли пыль, то ли буран.

Издали так показалось,

Табуны там оказались.

А владелец сей земли

Прямо поля посреди

Бил табунщика кнутом,

Сам не ведая о том,

Что хозяин табуна

Подъезжал уже сюда.

И спросил Манас: «Гляди,

Чьи пасутся табуны?»

Что Жакыпу было делать,

Правду всю пришлось поведать:

«На чужбине трудно жить,

Дань приходится платить,

Пастбище одно берём,

Пять коней взамен даём,

Тридцать лошадей к тому же —

Дань платить раз в год нам нужно.

Я плачу, а им всё мало.

Больше, видимо, им надо».

Сын отца понять не может,

Был обманут он, быть может.

Бай подъехал к тем стадам,

Спор решил уладить сам.

Но злодею нипочём,

Старика хлестнул бичом,

Обругал, ударил снова.

Свалит силища любого.

Униженья не стерпев,

Укуруком[21] повертев,

Скакуна юнец пришпорил,

Выручил отца он вскоре.

Повернул Кортук коня,

Убегая от юнца.

Но Манас, вмиг нагоняя,

Силу не осознавая,

В голову ему попал,

Замертво калмык упал.

Остальные испугались,

Все калмыки разбежались.

Мира лишь Жакып искал

И просил, и умолял:

«Хватит, сын! Постой, не надо!

Хватит с нас этого ада!

Не в своём краю живём,

Жизнь не сладкую ведём.

Завтра, коль враги придут,

Нас всех бедствия лишь ждут.

Скот они к себе угонят,

Как баранов, нас разгонят.

И тебя, сынок родной,

Злыдни заберут с собой.

Помощи ждать неоткуда,

Будет и народу худо!»

И Манас сказал тогда:

«Батюшка, что за слова?!

В страхе я не буду жить,

Мне калмыкам не служить!

Коли им монету дам,

Заколи меня ты сам!»

Вскоре люд узнал о том,

Что убит калмык юнцом:

«Хей! Буруты обнаглели!

Враждовать, вишь, захотели!»

Совещались, как им быть,

Как мальчишку погубить:

«Их аулы разорить!

А народ сей проучить!

Жизни подлеца лишить!

Скот на мясо зарубить!

Юрты все их разломать,

Табуны к себе пригнать!»

Но Кортука сын Шакум

Взялся вовремя за ум,

Поразмыслив, порешил,

Что в беде он уязвим:

«Лучше мне с чужими жить,

Чем свои будут грозить.

Ведь коварные они,

Доведут и до беды!

Я подам бурутам весть,

Чем сидеть без дела здесь.

Коли есть средь них Манас,

Сможет постоять за нас».

Он к Жакыпу поспешил,

Прибыв, бая известил:

«Бай, калмыки вдруг напали,

Беспокойства нам создали,

И добро, и баб забрали,

Скот с собою весь угнали.

И хотят напасть на вас,

А вину свалить на нас.

Ты позволь, батюшка мой,

По соседству жить с тобой.

Верным другом сыну буду,

Об убийстве позабуду».

Чтоб отпор калмыкам дать,

Стали войско собирать.

И казахи, и найманы[22],

И уйшины[23] к ним скакали,

И алчины[24] войском шли.

Прибыли богатыри —

Латы на мужских плечах,

Пики крепкие в руках.

Воины все вопрошали,

Клич воинственный не знали.

Вышел лев Манас вперёд,

Взглядом он обвёл народ,

Словно гром, раздался глас,

Он вскричал тогда: «Манас!»

Клич батыры подхватили,

Ветры буйные застыли.

Эхо вторило бойцам,

Слышно было тут и там.

Гнали ярые войска

Прочь трусливого врага.

Боя враг не ожидал,

По степи назад бежал.

Эр[25] Манас идёт вперёд,

Преумножился народ.

Верным другом стал Шакум,

Племя возглавлял Манжу.

И ему сменили имя,

Манжитом он стал отныне.

Ночь прошла, сменился день.

Славя подвиги мужей,

Вечерами у костров

Песни пел честной народ.

О Манасе люд узнал,

Храбрость мужа воспевал.

Ближе к очагу садитесь,

Смелым подвигам дивитесь…

Землями Манжу, Кангая

До границ всего Китая,

Лютый Эсенкан владел,

Власть над людом все имел.

Пограничники-зайсаны[26]

Стерегли границы стана,

От владений день и ночь

Отгоняли пришлых прочь.

Кочку-бей – начальник стражи

(Знал его в то время каждый).

Все вопросы он решал,

На границе был, что хан.

Как-то зайсан прибежал,

Кочку-бею рассказал:

«Ярому зверью подобно,

Бравые буруты злобно

Жизнь Кортуку оборвали.

Мы сего не ожидали».

В бешенстве был Кочку-бей,

Всем известный дуралей,

Семь знамён своих подняв,

Воинов семьсот собрав,

На кыргызов наступал,

Брошенный аил сжигал.

Он батыра звал на бой,

Поквитаюсь, мол, с тобой.

«За Кортука отомщу,

Шкуру я с тебя спущу!»

В свете нет Кочку сильнее,

Нет богатыря мощнее.

Брёвна – руки у него,

Свалит с ног он хоть кого.

Силачи сошлись друг с другом,

В страхе замерла округа.

Храбр лев Манас и юн,

Кочку бей был лишь болтун.

Вышиб из седла Кочку,

Поскакал Манас к отцу.

Бай Жакып страдал уж вновь:

«Что же делать, стынет кровь?!

Что наделал ты, Манас?

Ведь не защитил ты нас.

Вскоре се большой народ,

Эсенкана лютый род,

К нам с войной заявится,

С нами расквитается!»

Но промолвил Акбалта:

«Молвят что твои уста?

Храбр сын не по годам,

Принесёт свободу нам,

На весь свет тебя прославит,

В страхе жить врагов заставит.

Наши родичи сойдутся,

Песни о тебе прольются!

Смерти на чужбине ждать?

В том ли наша благодать?

Милость ли нам ожидать?

Не пора ль судьбу создать?!»

Речь закончил Акбалта,

Зашептался люд тогда.

Каждый говорить пытался,

С умной речью соглашался.

Им неплохо б здесь жилось,

Коли б не кангаев злость.

Люди по домам пошли,

Смысл жизни обрели.

У юнцов росли усы,

Подрастали жеребцы.

Скот в отары собирали,

Злато в торбы[27] зашивали.

По ночам огни горели,

Вёл народ приготовленья.