Читать книгу Каро - Настя Север - Страница 3

Приближался день Осеннего Карнавала, и вся Криада жила в ожидании праздника. В город со всех сторон стекались толпы торговцев, селяне везли свой урожай на ярмарку, прибывали фокусники, танцоры, знать и простые зеваки. Традиционные перед Карнавалом военные учения в крепости к северу от Криады занимали пять дней и отвлекали из гарнизона элиту воинов. Учения тоже были скорее зрелищем и данью традициям, чем настоящим обучением воинскому искусству. Поэтому на них съезжалась вся воинская верхушка города. Это было закрытое событие, на которое простые обыватели попасть не могли. Наследник как главный командующий войском Криады обязан был присутствовать в крепости все пять дней. В эти дни, отчаянно скучающий, он завидовал Наместнику, который мог появиться лишь в первый и последний дни учений, попировать за праздничным столом и удалиться обратно в город.

Тобиас ненавидел все, связанное с воинской службой. Он частенько отлынивал от своих обязанностей главного командующего, перекладывая все заботы на плечи командира городским гарнизоном и своего друга детства, Аулуса. Тот исправно решал все его проблемы, но на таких официальных событиях подменить Тобиаса не мог. Наместник и так был недоволен действиями, а точнее бездействием, сына, и злить его накануне Карнавала Тобиас не рисковал. А тут еще этот проклятый дождь, что лил, не переставая, со второго дня учений. Из-за отвратительной погоды даже Наместник отказался присутствовать на заключительном пиру.

Так что, когда наступил долгожданный пятый день, а, вернее, его вечер, Тобиас не стал оставаться в крепости до утра. Оседлав скакуна и отказавшись от охраны, он по размытой дороге отправился в город. Через три часа, промокший и раздраженный сверх всякой меры, он появился во дворце. Его отец был занят, принимая в малой обеденной зале гостей. Он не стал отвлекать их, полагая неучтивым появляться в столь усталом виде среди достопочтимых вельмож, к тому же его явно никто не ждал. Поэтому, быстро смыв с себя дорожную грязь и переодевшись в сухие одежды, он по привычке отправился на кухню. Дорога вымотала его, а проклятый ливень все еще шумел в ушах. Холод пробирал до костей. Сев поближе к очагу, чтобы согреться, он получил от кухарки кувшин подогретого вина и тарелку с кушаньями и только собирался насладиться едой и расслабиться, как в кухню с руганью влетел Фол, таща кого-то за волосы. Его широкое лицо покраснело от злости. Оскорбления сыпались на голову несчастного вместе с ударами тростью, которая мелькала со скоростью, которой позавидовал бы любой воин с осточертевших Тобиасу учений.

– …да что ты себе позволяешь, соплячка?! – вопил управляющий, награждая жертву дополнительной порцией ударов, от которых та всякий раз дергалась так сильно, что вполне рисковала оставить клок шевелюры в руках мучителя. В этот момент рабыне удалось вырваться, и она упала, закрыв голову руками и сжавшись. По медным волосам и стройному телосложению Тобиас узнал каро.

– Фол, замолчи хоть на минуту, и без тебя голова трещит! – вклинился в бесконечный монолог Тобиас. Его раздражение, едва унявшееся после умывания, вновь начало расти. Ему дадут отдохнуть, в конце концов?!

– Прошу прощения, господин, – недовольно вымолвил Фол и тут же прекратил колотить рабыню. Даже такой закоренелый невежда знал, когда нужно проявить учтивость. Это было еще одно качество, которое ценил Тобиас в своем управляющем.

– Что натворил эта рабыня? – поинтересовался Тобиас, барабаня по столу, на котором стояла нетронутая тарелка с едой и вино. Сьерра продолжала лежать, мелко сотрясаясь всем телом.

– Она, очевидно, совсем мозги потеряла, эта девчонка, – Фол пнул носком ботинка девушку, отчего та вздрогнула и попыталась отползти. – Отказывается ехать с гостем!

Действительно, немыслимое дело. Тобиас мог понять нежелание каро класть на алтарь выживания свою гордость, но так продолжаться уже не могло. Тобиас помнил, сколько переживаний он испытал в прошлый раз. Он что, теперь всегда должен нянчиться с ней? Пора привыкать к своей нелегкой судьбе. Такие проблемы ему не нужны.

– Поднимись, – приказал он. Сьерра послушно встала, хотя было видно, что ноги ее подводят – трясущиеся колени не давали устойчивости. Но и при этом как-то незаметно она оказалась гораздо дальше от Фола, чем когда падала. – А теперь вспомни о том, кто ты есть, и иди к гостю, – Тобиас редко говорил с кем-то так жестко, но сейчас он был слишком вымотан и раздражен. Слова легко срывались с его языка. Он едва замечал, что, услышав этот его тон, не предвещавший ничего хорошего, затихла вся кухня.

Сьерра посмотрела на него, и их взгляды встретились всего на мгновенье, и Тобиас поразился, сколько в ее глазах было страха и отчаяния. Затем рабыня вдруг снова упала на пол, уперев лоб в каменные плиты, и срывающимся голосом забормотала:

– Прошу вас, мой господин. Сделайте со мной что угодно, но только не заставляйте ехать с ними! – сердце Тобиаса сжалось, и он на миг пожалел о своей резкости. Но тут же его злость возросла стократ, стоило ему услышать следующие слова каро: – Вы обещали наградить меня за благоразумие на приеме гостей из Меридана. Умоляю вас… – всхлипывала та, но Тобиас ее больше не слушал.

Теперь уже на них смотрели все, кто был на кухне. Тобиас резко поднялся, едва не опрокинув стул. Как смеет рабыня просить о награде?

– Я награжу тебя розгами, – сказал Тобиас тихим злым голосом. – А затем ты отправишься к господину, который тебя выбрал. Все ясно? – не дождавшись ответа от дрожавшей на полу каро, Тобиас оставил свой ужин и бросил уже на пороге: – Фол, позаботься об этом.

Утро следующего дня принесло с собой ломоту в мышцах и зверский голод – из-за рабыни Тобиас так и не поужинал вчерашним вечером. Пометавшись по спальне сначала переполненный гневом и досадой на себя за несдержанность, а затем в сожалении о своей жестокости, Тобиас, как был, улегся на кровать и заснул, не чувствуя в себе ни сил, ни желания раздеваться или принимать пищу. Это были, пожалуй, худшие пять дней в его жизни.

Он уже был готов покинуть комнату и успеть к завтраку – а спешил он не столько из-за предвкушения горячего хлеба и свежего сока, сколько из-за ожидавшегося сегодня прибытия с Южного моря дяди, – как дверь в его покои распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся слуга.

– Мой господин, прошу простить меня за то, что нарушаю ваш покой… – зачастил тот, но Тобиас его перебил.

– Говори, что произошло.

Очевидно, было что-то срочное.

– Там, на кухне, эта новая рабыня…

Тобиас не стал дослушивать, оттолкнул слугу и помчался по коридору, кляня себя за вчерашнюю черствость. Он очень надеялся, что ничего не успело случиться.

На кухне было не протолкнуться рабы и слуги побросали дела и толпились вокруг печи. Ближе всех к ней стоял белый, как мел, Шеридан и в контраст ему раскрасневшийся Фол – тот свирепо доказывал что-то рабыне. Сьерра, чье лицо с одной стороны превратилось в огромный, свежий еще, синяк, одной дрожащей рукой прижимала к своему горлу лезвие огромного разделочного ножа, а другой держала стальной прут, погрузив его дальним концом в жаркое пламя печи.

– Отойдите, – хрипло шептала она, и его голоса было почти не слышно из-за угроз Фола, – иначе я убью себя.

Растолкав охающих кухарок, Тобиас оказался рядом с ними.

– Хочет покалечить себя, – без вопросов пояснил Фол, едва завидев Наследника.

Прут уже раскалился, каро в любой момент могла вытащить его из огня, и Тобиас не стал терять времени на увещевания. В секунды преодолев расстояние между ними, Тобиас без колебаний выбил из ее рук прут, а затем и нож. Та не успела перерезать горло, как грозилась, и Тобиас знал из своих скудных сведений о народе каро, что она бы этого не сделала. Их религия учит, что самоубийство – худший из грехов, а каро весьма преданы своей религии.

Сьерра сопротивлялась, но Тобиас без труда выкрутил ей руки и под гомон множества голосов вытащил ее из кухни. До него доносились звучные приказы Фола всем заняться своими делами и попытки Шеридана командовать вверенными ему слугами и рабами. Преодолев несколько коридоров, Тобиас оказался в своем кабинете, и только там отпустил каро, бросив ее на ковер.

– Совсем сдурела?! – рявкнул он. Поведение рабыни выбило его из колеи. Вчера он не мог допустить и мысли, что все так обернется. Что та решится изуродовать себя, лишь бы не оказаться вновь в чужом доме и в чужой спальне.

– Я все равно сделаю это, – приглушенно ответила Сьерра, приподнимаясь на ковре.

– Даже если я прикажу сковать тебе руки и запру в подвал на целый месяц? – Тобиас плеснул в бокал крепкой настойки цветов ши и покрутил в руках. Утро началось дико неудачно.

Сьерра молчала, сжав губы, щеки ее раскраснелись. Тобиас смотрел на нее, растрепанную, избитую, отчаянно пытающуюся сохранить свою гордость после пережитого унижения, и понимал – сделает. Едва ее выпустят из подвала. Любым наказанием угрожать глупо.

Тобиас покрутил в руках бокал и протянул его рабыне.

– Выпей это. Я приказываю.

Та села, морщась, сделала неуверенный глоток и тут же закашлялась.

– Давай пей, – Тобиас устало прислонился к столу. И что теперь с ней делать? Та, обжигая горло, сделала еще два глотка и протянула пустой стакан. Она тяжело дышала, от горькой настойки на глазах выступили слезы, – Сейчас я оставлю тебя здесь, и ты не должна даже пытаться снова что-то с собой сделать, – Тобиас побарабанил пальцами по гладкой поверхности стола. – Взамен я обещаю, что тебя больше никогда не предложат ни одному из гостей.

Сьерра сидела на ковре, опустив голову, положив подрагивающие руки себе на колени. Непонятно было, слышала ли она вообще слова Наследника.

– Ты мне веришь? – спросил Тобиас.

Сьерра глубоко втянула воздух. Нет, она ему не верила.

– Если послушаешься, все будет, как я сказал. Я сдержу слово. Если же я найду тебя искалеченной или изуродованной, немедля отправлю в шахты или, еще лучше, в Дом Утех. Там даже такие рабыни найдут своих клиентов. Ты все поняла? Отвечай.

– Я все поняла, мой господин, – безжизненным голосом сказала каро. Ее плечи безвольно опустились. Было похоже, что угроза впечатлила рабыню, и Тобиасу пришлось положиться на ее ответ.

– Сиди здесь и ничего не трогай. Я пришлю лекаря.