Читать книгу Гипнотизер. Реальность невозможного. Остросюжетный научно-фантастический роман-альманах из 6 историй - Нат Жарова - Страница 10

Весна принесла Евгению новые неожиданности. Первая из них: закрылась частная клиника, где он работал. Как говорится, бизнес пересилил медицину, начались разногласия между учредителями, и проект схлопнулся «в связи со сменой руководства». Лицензию у клиники не отозвали, и к работе психотерапевта Ромашова претензий не возникло, поэтому оставалась вероятность, что к осени учреждение возобновит работу и Евгения позовут на прежнее место. Женя, однако, не знал, стоит ли дожидаться у моря погоды или придумать что-то еще, например, поработать на себя, открыв кабинет психологической разгрузки.

Вторая неожиданность заключалась в том, что его многолетняя подружка Катерина собралась замуж. Не за него.

Известие Ромашова огорошило. На прошлой неделе они провели прекрасный уик-энд, а десять дней спустя Катя позвала на ланч и сообщила, что у нее скоро свадьба.

– Я его знаю? – только и смог вымолвить Евгений, прилагая усилия, чтобы не потерять лицо прямо там, в сумрачном зале кафе.

– Он один из спонсоров нашего Центра. Зовут Вадим. Разведен по причине бесплодности первого брака, но все еще мечтает о детях.

– А ты?

– А я, Женя, беременна.

– От него?!

– Да, – Катя вытащила кошелек и положила в бокал деньги за ланч (она всегда расплачивалась за себя сама). – Этот ребенок любимый и желанный, и у него будет обеспеченное будущее.

– А если его отец я?

– Исключено. Я уже сообщила новость Вадиму, и он обрадовался. Мы отнесли заявление в ЗАГС. Я хочу нормальную семью, разве не понятно?

– Все это слишком… скоропалительно.

– Прости, не думала, что новость тебя сильно заденет. Мы давно общаемся, и уйти, не сказав тебе, было бы некрасиво.

– Вадим знает обо мне?

– Нет. И, надеюсь, не узнает. Он человек, придерживающийся традиционных взглядов. Женя, прошу, не разочаровывай меня! Мы никогда и ничего не планировали на будущее, и нас это устраивало. Ты прекрасный друг и прекрасный любовник, однако сейчас в моей судьбе все резко изменилось, – Катя накрыла его руку своей, но Евгений непроизвольно отнял ее, в самый последний миг сделав вид, что поправляет сползающую с колен салфетку. – Это не твой ребёнок, не бери в голову.

– Ты не можешь быть уверенной.

– Я выхожу замуж за Вадима, это решено.

– Поздравляю, – вымолвил он.

Катерина вздохнула:

– Мне кажется, ты сейчас не готов к семейной жизни. У тебя проблемы, трудности с работой. Разумеется, ты все преодолеешь, я даже не сомневаюсь в этом. Ты всегда справляешься с любым вызовом, но мне не хочется тебя обременять сверх того, что ты уже взвалил и несешь на своих плечах.

Евгений уставился на пеструю столешницу, ища систему в беспорядочных белых, бежевых и голубых квадратиках смальты. Утешая его после смерти родителей, Катя вовсю раскручивала запасной вариант. Впрочем, чего он хотел? Она никогда не принадлежала ему безраздельно.

– Почему ты не сказала раньше? Про Вадима.

– В позапрошлое воскресенье я хотела тебе намекнуть, но повод так и не подвернулся.

Ромашов вспомнил их последнюю ночь, как они беззаботно смеялись, сидя перед раскрытой в первомайское утро балконной дверью. Да, повод для разрыва и впрямь найти было трудно. Если бы тогда Катя сказала, что ждет ребенка, еще не известно, как бы он отреагировал… А сейчас? Что он чувствует сейчас? Гнев, ревность или все-таки облегчение?

– Надеюсь, мы останемся добрыми друзьями?

– Не вижу препятствий, – Евгений заставил себя улыбнуться.– Ты бросала меня и раньше. Правда, всегда возвращалась.

– На этот раз я не вернусь, но мир профессионалов довольно узок, и нам придется пересекаться так или иначе. Было бы замечательно, если бы мы могли изредка консультировать друг друга или созваниваться.

– Конечно, – он снова улыбнулся.– Но приглашение на свадьбу мне не присылай. Я не приду.

– Обиделся, все-таки. Мне жаль. Поверь, дело не в тебе. И если ты передумаешь…

– Извини, в настоящий момент у меня нет денег на шикарный подарок. Такой, какой ты заслуживаешь после стольких лет нашей… дружбы.

В его интонации прорвался горький сарказм, и Катя засобиралась, хватаясь за сумочку.

– Я пойду, – она встала. – Передавай привет Тане. Как она?

– Хорошо.

– Есть прогресс?

– Мы над ним работаем.

– Ну и замечательно, – Катя, секунду поколебавшись, протянула руку и потрепала его по голове, словно маленького. – Прощай, Женя, не держи на меня зла!

Он откинулся на спинку стула и смотрел ей вслед, думая, что неизвестный соперник отхватил себе красотку. И умницу. И очень целеустремленную женщину, которая умеет добиваться всего, что захочет. Женщину, которую он сегодня потерял навсегда.

Евгений прислушивался к своим ощущениям, анализируя всплывающие мысли. На душе скребли кошки, и было обидно, что отставку ему дали столь будничным тоном между вторым и десертом, но жгучей, сшибающей с ног ревности он все же не испытывал. Только недоумение и растерянность.

Евгений привык к Кате, особенно за последние полгода. Она поддерживала его, выслушивала, давала советы, отвлекала от горьких размышлений. Он по-прежнему считал это терапией и «постелью для здоровья», хотя определенные звоночки нет-нет да и звучали. Он откладывал важные разговоры на потом, отмахивался, ему всего хватало, но Кате, как оказалось, нет. И нет ничего плохого в том, что девушка за тридцать наконец нашла достойного мужчину, способного дать ей больше, чем был готов дать Ромашов – безработный старый друг с непонятным «родовым проклятием» в анамнезе. Их история закончилась. Страсть давно прошла, а любовь так и не родилась.

А может, Катя все выдумала? Дешевый глупый способ заставить его ревновать и сделать определенный шаг – неожиданно для себя Евгений ухватился за эту мысль. Три вечера подряд он тайно караулил Катерину у офиса, проверяя, куда и с кем она возвращается, но лишь убедился, что подруга не соврала. Ее встречал какой-то хмырь на «Мерседесе». Катя улыбалась ему и целовала в губы, а в пятницу хмырь преподнес ей огромный букет роз. Сомнений не осталось: Катя сделала свой выбор. Ему следовало смириться и выкинуть ее из головы. Даже если она носит его ребенка, то никогда в этом не признается. Не стоит разрушать ее счастье.

Вот так после майских праздников Евгений Ромашов в один момент оказался у разбитого корыта на всех фронтах. Утешало одно: звонки от «серьезных людей» по поводу Саниного миллионного долга вдруг резко прекратились. Поначалу он с опаской входил в подъезд и не бродил по темным переулкам. Дорогу переходил исключительно на зеленый, внимательно оглядываясь по сторонам, а за рулем вел себя не в пример аккуратно. Сменил не только адрес, но и все номера телефонов. Однако дни шли, и ничего не происходило.

Сначала Женя решил, что бандиты затаились, вычислив его связи в Следственном Комитете. Потом подумал, что брать с них нечего, поэтому их оставили в покое. Ромашов стал осторожно наводить справки, и выяснил, что Вениамина Калугина, которому задолжал брат, недавно взорвали в собственном автомобиле. Разборки в стиле диких девяностых периодически возвращались на улицы города, вот и тут какие-то обиженные враги постарались. В сфере, что курировал Калугин, начался передел, и прессинг бесперспективных должников на время прекратился.

Если честно, Евгений устал от ударов судьбы. Он старался жить «в отсеке сегодняшнего дня» (ключевое понятие психотерапевта). Что толку смаковать травмирующие ситуации и беспокоиться о том, что не наступило? Ромашов ежеутренне напоминал себе, что прошлого уже нет, а будущего пока нет, он живет в настоящем, и акцент следует ставить исключительно на текущем моменте. А что у него на повестке?

На повестке был косметический ремонт в просторной двушке, где они поселились с Таней после того, как обменяли его студию и квартиру родителей на жилплощадь рядом с метро. Записанные на отца фирму и имущество Таня, увы, потеряла, но небольшая разница от продажи того, что оставалось, позволила закупить мебель для нового жилища и поменять обои. Правда обои эти Жене пришлось клеить самому – после закрытия клиники приходилось на многом экономить. Но он не унывал, знал, что сумеет заработать – вот только отдохнет немного.

А еще на повестке стоял вопрос, как быть дальше с Таниным лечением. После смерти бабушки у нее наступило ухудшение, и старые методы больше не работали. Требовался иной, неожиданный подход. Поэтому однажды утром Евгений вошел в кухню и сказал Тане, сидевшей за столом:

– Знаешь, что мы будем делать этим летом? Мы поедем в путешествие!

– Куда? – поинтересовалась Таня беззвучно, четко артикулируя губами слоги.

Артикуляция вошла у нее в привычку, потому что постоянно возникали ситуации, когда писать было несподручно. Евгений ее отлично понимал, как и Зойка, навещавшая подругу еженедельно.

– Нам с тобой требуется перемена мест, – Евгений небрежно присел на край стола. – Поедем искать твоего призрака.

Таня недоверчиво свела брови.

– Ну да, я по-прежнему не верю в колдовство, но верю в способность человека к самоисцелению. Если тебе постоянно снится один и тот же человек, почему бы не найти симметричное решение? Умные люди советуют: если жизнь зашла в тупик, бери последние деньги и отправляйся в путешествие. Мы отправимся в Иркутск!

Таня рисовала старика постоянно. Ее альбомы пестрели его изображениями во всех ракурсах. Он то хмурился на зрителя, то глядел в пол-оборота, сохраняя загадочную хитринку во взгляде, то танцевал в экстазе, потрясая огромным бубном. Женя с особенным интересом разглядывал детали шаманского облачения. Больше всего его поражала шапочка с огромными рогами.

– А он не может быть каким-нибудь артистом? – спросил он однажды.

Таня энергично замотала головой, а потом принесла огромную косметичку (то есть Женя думал, что это косметичка, а оказалось – обычный кошель, полный невообразимой всячины). Она достала оттуда деревянную курительную трубку с зарубками и протянула дяде.

– Реликвия деда! – Евгений отлично ее помнил. – Молодец, что хранишь. Тебе знакома ее история?

Таня кивнула и, схватив карандаш, быстро написала на обратной стороне альбомного листа: «Я рисую Василия, сына побратима нашего прадедушки. Он белый шаман».

Евгений посчитал, что эта версия ничем не хуже других. Навязчивые сны и видения – это не проявление мистических потусторонних сил, а обычная реакция ума на события жизни и скрытые желания. То, что Таня соединила старую трубку и свой кошмар, свидетельствовало, что она готова излечиться. Подсознание само подсказывало ей способ, как устранить проблему «достойным образом». Вроде как заговорить она сможет, выполнив некое условие. Совершив, к примеру, паломничество.

– Знаешь, как его звали?

«Эрдыней, – написала Таня. – Фамилию не помню. Надо разузнать».

– Разузнаем, – Женя улыбнулся, – на что иначе созданы архивы?

В учебниках по психиатрии описывался классический случай, когда парализованному мальчику приснилась икона Богородицы и велела отправиться в паломничество в некий монастырь, чтобы поклониться ей. Родители мальчика привезли больного ребенка по указанному адресу, и во время молебна перед иконой парализованный встал. Церковь объявила это чудом, но наука, разумеется, считала медицинской ошибкой, когда лечащий врач не распознал истероидный характер паралича, приняв его за органическое поражение. Плюс – проявление самогипноза, когда ожидание наложилось на молитвенный экстаз. Ромашов считал, что случай с Таней вполне укладывается в эти рамки.

Он навел справки и выяснил, что снайпера, служившего вместе с его дедом, звали Эрдыней Саэрганов. После войны он жил в Иркутске, где и умер в 1997 году. У Саэрганова был сын по имени Василий, но в начале двухтысячных Василий квартиру в Иркутске продал и уехал в неизвестном направлении. Дальше следы терялись, но зацепка сама по себе была немаловажной. Каким бы скептиком себя Женя не считал, но слова цыганки «Василий вам поможет» не шли у него из головы.

Он долго не знал, что делать с очередным совпадением, решение зрело в нем исподволь, и наконец приобрело конкретные черты. Этим утром он решился.

…Племянница поставила перед Ромашовым дымящуюся чашку кофе.

– Благодарю, – он сделал глоток. – Побратим твоего прадеда жил в Иркутске. Что нам мешает туда поехать и расспросить соседей по старому адресу, где сейчас его сын Василий? Соседи знают куда больше обычной паспортистки.

– Почему? – спросила Таня. Ее глаза горели предвкушением, но она словно боялась поверить.

– Раз ты рисуешь шамана постоянно, с ним надо встретиться. Когда у Зои экзамены в училище?

Таня неопределенно дернула плечом.

– Так выясни. И поинтересуйся, не желает ли она составить нам компанию.

Непосредственная Зойка, хоть и вносила небольшую нотку хаоса в его размеренную жизнь, но ее энергия, бившая через край, шла на пользу Тане. Племянница воспряла духом, почти не грустила и часто выбиралась на улицу. А еще Зоя учила ее готовить, и с каждым разом у Тани получалось все лучше. Желудок Евгения ощущал перемены за ужином и не мог их не приветствовать.

Как и Татьяна, Зоя тоже с восторгом согласилась отправиться в большое путешествие, только попросила Женю встретиться с родителями и убедить их отпустить дочь. Для Ромашова это не явилось проблемой. Он произвел на семейство Калашниковых самое положительное впечатление, и разрешение было получено.

В путь они отправились через месяц. Евгений заказал билеты, забронировал гостиницу, наметил список подходящих городов для посещения. Из Иркутска он предлагал перебраться в Листвянку, где находился Совет шаманских общин.

– Если в Совете нам не помогут, посетим Ольхон, он там рядом. Остров Ольхон считается сакральным центром шаманизма, про Василия могли там слышать, – сказал Евгений девушкам во время одного из совместных вечеров, который они посвятили обсуждению всевозможных нюансов. – Еще можно заехать в Тункинскую долину, знаменитую «местами силы», и съездить в Улан-Удэ в Иволгинский дацан, где хранится нетленное тело ламы Итэгелова.

– Лама тут совершенно ни при чем, – живо возразила Зоя. – Буддисты не имеет отношения к бурятскому шаманизму. Таниного лекаря надо искать исключительно на западном берегу Байкала!

– Почему?

– Я об этом читала, – важно ответила Зоя. – В Прибайкалье шаманизм исчезающая религия, ее постепенно вытесняет буддизм и ламаизм. Но репрессии по отношению к шаманам начались как раз на восточном берегу, и наиболее известные чудотворцы, изгнанные с родных мест, переходили зимой по льду через Байкал на иркутскую сторону, которая до сих пор остается шаманской. В годы Советской власти языческие практики были сведены к минимуму, конечно, но, тем не менее, сохранились, а ныне активно возрождаются.

– Ладно, как скажешь, – согласился Евгений. – А не найдем шамана из рода Саэргановых, так дух-хранитель вполне может передать эстафету своему коллеге.

Дело было еще и в том, что к огромному своему неудовольствию Ромашов обнаружил: путешествовать по России весьма затратно. А поскольку средствами они располагали ограниченными, пришлось проявлять изворотливость. Женя надеялся убедить племянницу, что для исцеления им сгодится любой бурятский шаман (желательно, первый попавшийся), да и сам воздух священного озера способен оказать целебный эффект.

Настало время отъезда, и началась предстартовая суматоха, закончившаяся, только когда они обнаружили себя среди таких же нетерпеливых туристов на крутом трапе, ведущем в салон самолета.

– Как здорово! – воскликнула Зойка, распахивая на верхней площадке руки, словно пытаясь обнять вечернюю зарю в московском небе. – Мы летим на Байкал!

Стюардесса, проверявшая посадочные талоны, приветливо ей улыбнулась.

Таня тоже улыбалась, любуясь густыми тенями, ложащимися на светлый аэродромный бетон. Ее не пугала ночь, проведённая в неудобном самолетном кресле. Она уже любила все, что ей предстояло увидеть и испытать – без всяких исключений.

Женя мысленно потирал руки. Волшебная байкальская сказка обязательно должна была сработать и избавить несчастную от немоты. Он прокручивал в памяти слова, которые собирался произносить на борту и в первые часы после приземления. Новый виток терапии его племянницы должен был вот-вот начаться.

Ах, если бы он знал, какой нелегкий и удивительный путь им всем предстоит пройти, прежде чем они смогут обрести искомое!