Читать книгу Моя драгоценная гнома - Ната Лакомка - Страница 14

От падения на камни у меня перехватило дух, но щека принца оказалась прижатой к моей щеке, его волосы упали на мое лицо – мягкие, легкие, пахнущие солнцем и янтарем, и даже через свою курточку я чувствовала прикосновение голой мужской груди. Никогда еще мужчина не был со мной так… так близко. Даже если бы ведьмы не лишили меня речи заклятьем, я все равно не смогла бы ничего сказать – не то что слов, даже мыслей не осталось. Но уже через два мгновения я бешено забилась, пытаясь спихнуть Дагобера.

– Утихни! – шикнул он и сполз с меня, осторожно приподнимаясь на локте. – Не поднимай голову – стреляют по верху, сразу получишь болт в лоб.

Он подобрал мой упавший колпак и перебросил мне:

– Мы были идиотами, что остановились здесь. Нас видно со склона.

«Мы! Мы не идиоты! – подумала я. – Это ты – идиот, а я всего лишь прихвостень идиота! Причем, вынужденный, а не по доброй воле».

– Поползем вдоль озера, за скалы, а оттуда побежим, – распорядился принц и первым пополз вдоль озера, пластаясь по берегу со сноровкой горностая, и мне ничего не оставалось, как ползти следом.

Делать это с больной ногой было совсем неудобно. Я боялась отстать от Дагобера и боялась умереть от колдовского удушья больше, чем от стрелы каких-то преследователей. Кто и за что, кстати, преследовал господина эльфа? Что он умудрился натворить, если кто-то решил объявить на него охоту?

Принц оглянулся на меня и покривился:

– Ты ползешь, как раздавленная гусеница! Давай быстрее!

Когда мы поравнялись, он лег на бок и рывком подтянул меня к себе, обхватив за талию:

– Обними меня за шею и держись крепче. И башку, башку пониже!

Теперь мы ползли вместе – эльф тянул меня за собой. Я то и дело тыкалась носом в его грудь – и это было ужасно и волнительно одновременно. Камни больно впивались в бедро и бок, я не замечала боли. Мы очень быстро оказались за скалами, и Дагобер вскочил.

– Теперь бежим! – он припустил во все лопатки, и я поняла, что сейчас останусь одна.

Услышав мое жалобное мычание, Дагобер остановился и, ругаясь вовсе не по-эльфийски, позволил снова забраться к нему на спину.

– Ты – никчемный колченогий пони, – ругался на бегу мой чистопородный жеребец с золотой гривой. – Кто только выдумал вас, бесполезных гномов!

Он даже не задыхался на бегу и со мной в качестве ноши, и я невольно прониклась восхищением перед его племенем. Гномы славятся своей выносливостью, но мчаться вот так, петляя между валунов и перепрыгивая с камня на камень, словно налегке – на подобное гномы точно не были способны.

Добравшись до лощинки, где росли чахлые низкорослые деревья, эльф остановился. Я сползла с его спины, а он уперся ладонями в колени, давая себе отдых.

– Бросить бы тебя здесь, – сказал он сквозь зубы.

«Почему тогда не бросишь?» – подумала я с обидой, хотя обижаться на эльфа не следовало – наоборот, надо было быть благодарной. Если бы он меня оставил, колдовское заклятье уже меня доконало.

– Понадеемся, что оторвались от них, – эльф посмотрел по сторонам, а потом перевел взгляд на свой голый живот. – Я остался без рубашки и без камзола. И без кинжала. Сказать, что паршиво – ничего не сказать.

Поколебавшись, я протянула ему гребень, который так и не выпустила из руки, когда мы обратились в бегство, а потом спрятала в поясной карман.

– Мой гребень, – Дагобер улыбнулся, и я уставилась на него в немом восхищении. Он и так-то был красивый до дрожи, даже когда хмурился, а улыбка делала его сияющим, как солнце. – Ладно, гном, не дрожи коленками, – принц хлопнул меня по плечу. – Главное – мы живы и сбежали, а теперь надо позаботиться о завтраке. Не знаю как ты, а я уже умираю от голода.

«Я уже умерла», – подумала я и села под березкой, прислонившись спиной к стволу. Гребень Дагобер так и не взял, и я опять спрятала костяную вещицу в поясной карман.

– Что расселся? – эльф пошарил в траве. – Тут должны быть грибы, ищи.

Я послушно поползла на четвереньках, но грибов так и не нашла. Зато Дагобер сорвал шесть белых грибов.[2] Лично я мечтала о горячей яичнице, но на крайний случай сгодились бы и грибы, если бы их можно было обжарить на углях, посыпав солью и перцем, и сдобрив сливочным маслом, только у нас не было масла и соли. Кресало и огниво всегда были со мной, но принц запретил разжигать костер.

– Грибы можно есть и сырыми, – деловито распорядился Дагобер и разделил свою добычу на две равные части.

Каждому досталось по три гриба, и мы их тут же сжевали – быстро, сосредоточенно, обтирая шляпки о штаны, напились из родника и пошли дальше. К вечеру мы добрались почти до самых гор, но не встретили на пути ни города, ни самой захудалой деревушки. Я несколько раз пыталась остановить принца, жестами и гримасами уговаривая повернуть назад, но он обзывал меня безумным гномом и шагал вперед, убеждая себя (потому что я давно в это не верила), что еще миля-две, и мы окажемся в столице.

Только столицы все не было, зато приближалась ночь. Едва солнце скрылось за цепью гор, повеяло прохладой, и принц Дагобер помрачнел. Он горбил плечи и крепился до последнего, но вот я услышала, как он застучал зубами. Точно – неженка. Не так уж и холодно, чтобы дрожать, как осиновый лист. Но через сто шагов я решительно преградила эльфу дорогу и знаками предложила расположиться в лощинке и развести огонь.

Дагобер тоскливо посмотрел на трутницу и кресало, которые я сунула ему под нос, и покачал головой:

– Нас могут найти, лучше обойдемся без костра.

«Как будто лучше, если ты к утру окоченеешь!» – подумала я желчно, и снова ткнула ему в лицо трутницу.

После долгих уговоров Дагобер согласился на костер, и мы расположились в лощинке. Дагобер уныло осматривался, выбирая, куда сесть. Вокруг росли молодые елки, и он попробовал наломать лапника, чтобы сделать подстилку, но без ножа сделать это оказалось трудновато. Я насмешливо поглядывала на него, пока собирала валежник для костра, а потом преспокойно достала нож и нарубила тонких сухих прутьев для растопки. Дома я всегда топила печь, и теперь посчитала, что развести костер под открытым небом – не намного сложнее. Оказалось, что сложнее. Я намучилась, прежде чем трут запалил прутья, а потом перекинулся на валежник.

– Так у тебя есть нож?! – Дагобер вернулся с жалкими десятью ветками ели и присел на корточки возле костра, протягивая руки к огню. – Почему сразу не сказал.

Я неторопливо подбрасывала в костер ветки и после этих слов сердито засопела, а принц кисло кивнул:

– Точно, ты же немой. Я и позабыл. Тогда иди наруби веток, да поживее.

Мне пришлось подчиниться, и я орудовала ножом с таким усердием, что скоро мне стало жарко, и вовсе не колдовство было причиной моего усердия. Но по мере того, как лапника прибавлялось, злость моя исчезала. Я посматривала на эльфа, которого била дрожь даже рядом с огнем, и думала, что гномы – существа, созданные из камня и небесного огня – молнии. По преданиям, молния ударила в камень и создала первую гномью пару. А эльфы – это всем известно – дети звезд. Красивы и холодны. Наверное, поэтому они такие мерзлявые. Мне припомнилось, что даже летом эльфы нашего города щеголяли в мехах. Может, они это делали вовсе не из желания похвастаться достатком? А им и вправду было холодно?

Подтащив к костру охапку лапника, я бросила его на землю.

– Наконец-то, – проворчал Дагобер и перебрался на подстилку, поджав ноги и сунув руки под мышки. – Ты медлительней черепахи, слуга!

Я сняла куртку, оставшись только в рубашке и жилетке, и набросила куртку на плечи принцу. Она едва прикрыла его плечи и середину спины, но так было лучше, чем сидеть полуголым.

– Ты что это?! – эльф вскинулся, стянул мою куртку и попытался всучить мне обратно. – Сам замерзнешь!

Вместо ответа я положила ладонь ему на плечо, показывая, что мне ничуть не холодно.

– Фу ты! Горячий, как грелка! – засмеялся Дагобер. – Ладно, давай свои лохмотья.

Было забавно смотреть, как он кутался в слишком маленькую для него одежду, но куртка и костер сделали свое дело, и его эльфийское высочество перестало дрожать. Зато даже не поблагодарило меня за помощь и начало жаловаться на свою печальную долю – и голодно, и холодно, и лапника маловато, поэтому жестко сидеть. Слушая причитания Дагобера, я наломала веток для себя, подтащила к костру сломанную березку, чтобы костер не погорел за ночь, потом свернулась клубочком, повернувшись к огню спиной, и скоро уснула.