Читать книгу Моя драгоценная гнома - Ната Лакомка - Страница 3

– Что-то у тебя сегодня одни розы получаются, – проворчал папаша, выбирая из вороха цветов драгоценный камень. – А! Вот, еще один рубин… – держа его двумя пальцами, отец посмотрел камень на свет. – Выше всех похвал – прозрачный, цвет хороший… Спой еще, Эрм. Мне надо хотя бы три таких камня.

– Все сделаем в лучшем виде, – заверила я его и запела.

Песня была старинная, да и слышала я ее очень давно, но именно сегодня – когда солнце светило так ярко, и небо было голубым, как самые лучшие топазы, она вспомнилась мне:

Пока я пела, с губ моих так и срывались розы – сплошь алые и пунцовые. Попадались и камни – рубины, к огромной радости отца. Он складывал их на сложенную вчетверо шерстяную ткань, предварительно взвешивая и делая пометки в каталоге драгоценных камней.

– Ты поешь совсем как мама, – сказал он, не поднимая головы, когда камней, наконец, набралось достаточное количество.

– Так она и песню эту пела, – сказала я, собирая розы в букет. На них были шипы, и я их сковыривала ногтем. – Вот, что-то сегодня вспомнилось.

– Рубины посыпались, – задумчиво протянул отец. – А ну-ка, посмейся.

– Пап, ну ты же знаешь, что я не могу смеяться по принуждению, – притворно обиделась я. – Я засмеюсь только если… Ну ты знаешь, из-за чего засмеюсь.

– Шантажистка, – буркнул отец, но сполз с табурета и вышел на середину комнаты.

Я знала, что за зрелище сейчас будет, и еле сдерживала смех, пока папаша одергивал куртку и разглаживал бороду.

Потом он прихлопнул в ладоши и начал диковатый гномий танец – неуклюже ставил ногу на каблук, поворачивался из стороны в сторону, забавно кряхтя, а потом закружился, подбоченясь и приставив к макушке указательный палец – это называлось «кружиться на веревочке».

К этому времени я уже хохотала, как сумасшедшая, и на деревянный пол градом падали гранаты, яшма и турмалин.

– Довольно! Довольно! – взмолилась я, когда живот заболел от смеха.

Папаша прекратил пляску и уставился на россыпь камней на полу.

– Сегодня все красные, – глубокомысленно изрек он. – Тащи веник и совок – сметем их разом.

Собрав камни и поставив цветы в воду, мы с папашей уселись у окна каждый за своим станком.

– Я сделаю браслет из вот этих трех рубинов, – рассуждал отец, выкладывая камни на белой ткани. – Добавлю еще мелких жемчужин на отделку и возьму, пожалуй, вот эти гранаты. Они хорошо попадают в цвет.

– Угу, – согласилась с ним я, даже не поглядев, что он там понапридумывал.

Мысли мои были заняты новой работой – статуэткой, которая должна была полностью повторить облик зеленоглазого эльфа. Очертания будущей поделки я уже набросала прямо на столешнице углем. Прошла уже неделя после той встречи, которую я никак не могла позабыть, а мне казалось – еще вчера я видела златовласого красавца, и еще вчера он держал меня за шкирку, как бродячего щенка. Конечно же, он какой-то важный эльфийский господин. Решил немного приударить за девицами – поэтому и сбежал от слуг. Эльфы – они ведь такие. У них только любови и поцелуи на уме.

Я вздохнула, посмотрев на розы, а потом в окно, где видны были крыши домов и стены графского замка. Там живут красавицы Белладонна и Розалинда, повергающие в трепет одним лишь взглядом. Я видела их один раз – издали, когда смогла устроиться вместе с Пышем на дереве возле площади.

Тогда мы просидели на дереве с полуночи, потому что утром там все ветки были бы заняты, а сквозь толпу гному и уличному мальчишке все равно не протолкнуться. Еще заберут в кутузку, как нарушителей спокойствия.

Но даже издали дочери покойного графа поразили меня.

Леди Белладонна и правда была бела, как белая роза – с белокурыми локонами, белолицая, с огромными синими глазами, наряженная в белые одежды она была светла и воздушна. Мечта, дуновение ветра, белый цветок в росистых каплях – вот кем она была. Но и леди Розалинда ничуть ей не уступала, хотя ее красота была иной – темно-каштановые волосы, золотистая кожа, черные глаза под разлетом темных бровей, яркий румянец и губы – словно кусочек алого бархата. Она была яркой, очень яркой, и в ней не было ни капельки мягкости ее сестры, лишь задор и огонь.

Посмотрев на прекрасных сестер, я создала лучшую свою работу – те самые броши в виде цветов, которые купил эльф.

– Эрм, ты работай, а не в окно глазей, – пожурил меня папаша, и я вернулась с небес на землю.

То есть – за стол, к ножам для резки и к шлифовальным камням.

Дверной колокольчик зазвенел, и папаша сорвался с места, побежав встречать клиента. Вернулся он через четверть часа, красный и взволнованный, держа над головой письмо, на котором серебрилась новенькая печать.

– Нас ждут в замке госпожи вдовствующей графини, – сказал папаша, словно не веря сам себе.

– Нас зовет госпожа графиня?! – я вскочила, выхватывая у него из руки записку.

Но в записке значилась не графиня, а госпожа Дафна – камеристка графини. Что ж, и это неплохо. Камеристка – это уже высшая клиентура, нам с папашей давно пора выбираться из простых ювелиров в королевские.

Стать королевским ювелиром!

Я так и замечталось об этом. Делать украшения за королевской фамилии! Правда, гномов среди королевских ювелиров немного… если честно, их там нет, и еще не было… Но вдруг именно нам с папашей может выпасть подобная честь?! Ведь разрешили же нам открыть лавку в Цитадели?

Мы собрались быстро и в сопровождении гвардейца, с которым была передана записка, отправились в замок. Отец нарядился в парадный камзол – черный, как и положено гному, но с серебряным кантом на рукавах – это уже знак отличия. Я тоже надела камзол поновее и нашла колпак, который выглядел более-менее прилично. Следуя за папашей, я несла шкатулку с несколькими украшениями – показать свою работу заказчику.

Хотя если госпожа Дафна позвала, то наши работы она видела.

Мы еще ни разу не были в графском замке, и я постаралась не слишком таращиться по сторонам. А смотреть хотелось – все было удивительно красиво, величественно, великолепно. Настоящая эльфийская работа! Да, когда-то они еще и работали. И их мастерство потрясало. Я разглядывала яркие фрески, изображавшие охоту, балы и сцены из жизни прежних правителей – какие яркие, звонкие краски, какие тонкие линии… У них было, чему поучиться. И вот теперь одна из эльфов пожелала заказать украшения у нас! У гномов! При одной мысли хочется молиться!

Папаша и в самом деле только что не молился.

Нас проводили на второй этаж, где располагались комнаты госпожи Дафны, и сама она встретила нас, благодушно улыбаясь.

Папаша низко поклонился и поцеловал подол ее платья, и это подобострастное поклонение было принято эльфийкой милостиво. У нее было умное и доброе лицо, она поманила меня пальцем и спросила:

– Вы принесли что-то из своих работ?

– Да госпожа, – отец взял у меня ларец и поставил на стол.

Госпожа Дафна долго рассматривала кольца, диадему и два браслета, что мы принесли с собой.

– Хорошая работа, – сказала она. – Я сделаю вам заказ. Через три дня у нас большой праздник, приедут знатные гости, мне бы хотелось представить им мою дочь, – и она позвала: – Лионель!

Боковая дверь в комнату отворилась и зашла юная эльфийка – очень похожая на госпожу Дафну, но в то же время непохожая. Девушка была такой блеклой и бледной, что не спасали даже точеные черты лица и густые волосы, струившиеся до самых колен.

Юная эльфийка держалась без обычного высокомерия, свойственного ее народу. Она улыбнулась застенчиво и потупила глаза, словно одним своим видом говоря: я знаю, что позорю звание самых прекрасных существ земли, но – что поделать? – такой уж я родилась.

– Украшения для моей дочери, – сказала леди Дафна. – Через три дня.

Папаша подергал себя за бороду и осторожно спросил:

– Но кака именно украшения вы хотеть?

Госпожа Дафна закусила губу, посмотрела на дочь, а потом сказала:

– Я приму все, что сделает ее привлекательной.

Отец усмехнулся и склонил голову, разглядывая девушку:

– Багз всего лишь ювелира, госпожа, – произнес он, – а не сотворитель мира. Я менять камни и металл, но изменить живое существо не в силах.

Лицо камеристки омрачилось, а Лионель вздохнула чуть слышно, и на губах ее снова появилась застенчивая и немного виноватая улыбка. И я не смогла промолчать.

– Простите, отец, – я выступила вперед. – Можно предложу, госпожа? – я позабыла про гномий акцент, но сейчас это было совершенно не важно. – У вашей дочери прекрасное лицо и очень красивые волосы, но им не хватает цвета. Если сделать золотую сетку для волос, украсив ее мелким янтарем, а сбоку прикрепить розетку из красного янтаря с мельчайшими кусочками граната – это оживит бледность госпожи Лионели и не затмит ее. Лицо станет ярче, а волосы будут казаться блестящими, словно солнце.

Госпожа Дафна выслушала меня очень внимательно и долго молчала.

– Мне нравится, – сказала она, наконец. – Сделайте такую сетку как можно скорее.

За спиной я показала отцу два пальца, и он сказал:

– Будет готово через два дня, госпожа. Задаток сейчас.

Пока они торговались о цене (впрочем, госпожа Дафна соглашалась с отцом во всем, так что торговли не получилось), я замерила и записала на клочке пергамента размеры эльфийки Лионели.

– Посмотрите, пожалуйста, на меня, госпожа, – попросила я ее. – Но прежде подойдите к окну, я хочу увидеть настоящий цвет ваших глаз.

Она послушно приблизилась к окну, повернув лицо к свету, и подняла ресницы.

Что я увидела в ее глазах? Скрытую печаль, смущение, тоску – то, что так несвойственно эльфам. И была еще прозрачность осенних серых небес, и бархатистая темнота зрачка, из-за которого радужка казалась почти бесцветной. Я смотрела в глаза эльфийки и вдруг, на самом дне, словно движение весенней воды в густом лесу, плеснула зелень – даже не зелень, а лишь отголосок ее, но мне было достаточно.

– Благодарю! – я торопливо сделала пометку на пергаменте и поклонилась Лионели и ее матери.

Все еще находясь в графском замке, я уже мысленно перенеслась в нашу мастерскую и видела, как сплетаются золотые нити, как янтарные бусины перемежают плетенье, а розетка, собранная из красноватого янтаря и алого граната украсилась еще несколькими камешками с самого края – тоже янтарем, но совсем другого, зеленоватого оттенка.

– Вижу, вашему сыну уже не терпится показать свое мастерство, – сказала госпожа Дафна мягко. – Благодарю, что откликнулись, и жду вашей работы через два дня.