Читать книгу И любовь к тебе придёт. Вторая часть дилогии «Колдовской плод» - Натали Синегорская - Страница 6

Аудиенция проходила в соседней пещере.

Нет, я, конечно, понимаю – заповедные места, где когда-то была открыта Блуждающая, исторический экскурс, камни, каждый из которых знает и помнить самого Святого Улию… Все это придает определенный колорит и способствует атмосфере поклонения и почитания.

Ну, так и сделайте тут пещеру-музей. А гостей принимайте в тепле и уюте, трудно, что ли?

И вообще. Во мне рождалось смутное подозрение, что сей причудливый природный уголок, максимально удаленный от цивилизации, избран Общиной для постоянного проживания именно благодаря своей удаленности. Во времена безмагии непроходимость скал гарантировала какую-никакую безопасность. Это понятно и не вызывает лишних вопросов. Но позвольте, для чего нужно столь усердно шифроваться теперь, когда безмагия побеждена и ей на смену пришла молодая смена ретивых и норовистых магов?

Примерно такие мысли проносились в моей голове, пока я в полном одиночестве ожидала аудиенции.

Они – мысли – мгновенно выветрились, едва в дальней каменной стене открылась незаметная дверца, и в пещеру шагнул Прелат Ордена.

В пещере из мебели стояло всего два стула. Один был занят мной.

На другой сел он.

Черный плащ и капюшон надвинут на лицо.

Он что, полагал, я его не узнаю?

– Желаю радоваться, дитя, – раздался из-за капюшона его голос.

Да что это с ним такое? Почему он говорит так важно и высокопарно? Почему не встанет, не скинет капюшон, не обнимет меня? Оказывается, до сих пор я и не подозревала, что пришла сюда вовсе не за ключом для Блуждающей, а для встречи с ним.

– Для чего ты прибыла в Орден?

Он ждал от меня ответа, но так и не дождался. Сказал невыразимо патетическим тоном:

– Многие паломники ищут в недрах первопещеры, как мы называем эти священные коридоры, мудрость и ум. Кто-то приходит, ведомый тщеславием. А иные желают получить все богатства мира, обретя власть над вещами, в коих заключена частица волшебства Святого Улии. Я не знаю, что привело сюда тебя и твоих спутников. Надеюсь, цель ваших поисков достойна и высока.

Он снова помочал. Спросил с едва уловимым раздражением:

– Так ответь же, дитя, что нужно тебе в Ордене? Расскажи, какова истинная цель твоего пребывания здесь.

Молчать дольше становилось невозможно.

– Встретиться с тобой, – просто сказала я.

Из-под капюшона блеснули глаза, в которых читалось любопытство.

– Вот как?

– Как зовут вас, Прелат? – спросила я дрожащим голосом, не в силах больше сдерживать волнение. – Как звали вас, когда вы жили в столице? Вы ведь жили в Ойлине, верно?

Он молчал. То ли посчитал мои вопросы дерзостью, то ли раздумывал, как лучше ответить, не выдав свое инкогнито.

И почему они окружают себя такими слоями тайны и загадочности?

Он все еще молчал. Тогда заговорила я:

– Вас звали мист Дарц Сольгон-тонс, не так ли? Или вы забыли свое настоящее имя?

Он молчал. И даже глаза перестали блестеть из-под капюшона.

– Странно, что вы называете меня «дитя». Ведь и у меня есть имя. Знаете, как меня зовут? Мирохарда Юргрия Сольгон-тонс.

Мужчина вздрогнул. Сказал тихо:

– Если бы у меня была дочь, я назвал бы ее Мирохардой… Как жаль, что у меня нет дочери.

– У тебя есть дочь! – закричала я. – Папа, у тебя есть дочь! Это я!

Сердце мое рвалось к нему. Встать, подбежать и обнять – вот что хотелось мне больше всего. После того, как я увидела морок там, в крошечной комнате позади кабинета Макер-тота, это было самым заветным желанием. До сего мига я считала его невыполнимым.

Он откинул капюшон.

Все в моей душе перевернулось.

Я помнила эти глаза, и это выражение лица – бесконечное удивление, которое появлялось после каждой его поездки. Папа стоял на пороге, в своей вкусно пахнущей летной форме, со стрекозиными очками на лбу, а я неслась ему навстречу и, добежав, подпрыгивала и повисала в его сильных руках. Он целовал меня, ставил на пол и смотрел вот так же, удивленно, приговаривая:

– Как же ты выросла, девочка моя, как же ты выросла…

Вот только сейчас на нем не было ни летной формы, ни очков. И он не распахивал мне навстречу большие сильные руки. Просто сидел и удивленно смотрел.

Он был почти таким же, как я его помнила. Разве что постарел немного, совсем немного. И поседел. Серебряные пряди чередовались с темными, и казалось, будто на голову плеснули немного расплавленного могуллия…

– Невозможно, – наконец вымолвил он. – У меня никогда не было дочери. У нас с женой не могло быть детей…

Странная мысль пришла мне в голову. Я спросила:

– Ты… Был магом?!

Он кивнул:

– Все, кто работал с первыми летунами, были магами. Мы оканчивали закрытую школу, школу для избранных, где обучали обращению с могуллием. Это было непременное условие для полетов… Считалось, летуном может управлять лишь маг. Потом, как я узнал, все изменилось… Но тогда…

Он помолчал немного. Сказал:

– Если хочешь узнать подробности, я расскажу позже. А пока… Мне интересно, с чего ты взяла, будто я твой отец.

С чего я взяла? Да ведь папа был почти во всех моих детских воспоминаниях! И как он со мной играл, и как мы вместе гуляли – мама, папа, а между ними я, держу их за руки, подпрыгиваю, а они поднимают меня в воздух, и папа говорит: «Вот так и я летаю, и ты полетишь когда-нибудь»… И еще как он покупал мне красивых кукол, и вкусные пирожные, и обещал взять с собой в полет. А однажды улетел и не вернулся. Тогда я уже жила в другой семье, но все равно помню, как мама долго-долго плакала и как из нее уходила жизнь, и если бы я не удочерила маму, то неизвестно, что бы с ней стало…

Он покачал головой:

– Это любопытно. Но ты все равно что-то путаешь.

Путаю?! Я принялась описывать нашу квартиру, нашу улицу и квартал, наших соседей, включаю зловредную старушенцию Зофу Галген-тонс. У него расширились глаза от удивления. А когда я напомнила о его портрете, что до сих пор висит в комнате, Прелат воскликнул:

– Портрет! Надо же, неужели он сохранился?

– Сохранился, – кивнула я. – Он висел там все время, и даже безмаги не смогли его забрать. В последние годы старого режима патрули ходили по домам и изымали все мало-мальски магические вещи. А портрет оставили, даже несмотря на то, что в красках явно присутствовали следы могуллия…

– Откуда ты знаешь? – оживился Прелат. – Волшебного порошка на портрете так мало, что никакими определителями обнаружить его невозможно!

– Я владею маго-взором, – просто сказала я.

– Ты? Маго-взором? Невероятно!

Теперь он смотрел на меня с долей восхищения. Спросил:

– И ты можешь определить назначение магического артефакта?

– Не всегда, но в большинстве случаев, – кивнула я. – Я работаю… работала в институте Магии. Занималась сортировкой артефактов.

– Замечательно, – сказал он. – Это просто замечательно. А тебе никогда не приходило в голову, если уж ты, как уверяешь, моя дочь, изучить хорошенько мой портрет и определить его назначение?

– Назначение? – переспросила я недоуменно.

Мне и в голову никогда не приходило, что у портрета может быть какое-то назначение.

– Именно, – он кивнул головой. – Видишь ли, я не успел сказать жене перед последним полетом, что со мной можно связаться через портрет. На обратной стороне есть должна быть кодовая фраза, активирующая связь.

Вот демон! Я чуть не взвыла от досады. Неужели мама не знала про магические свойства? Если знала, почему не воспользовалась?

– Может быть, жена пробовала связаться со мной, – продолжал Прелат задумчиво, – но у нее ничего не вышло…

– Почему?

– Видишь ли. Довольно продолжительное время у меня были провалы в памяти… А потом я оказался в Общине, принял послушание и сан…

О! Это объясняло многое. Мама всегда говорила, что, если бы папа мог, он обязательно нашел бы способ передать нам весточку.

– Ты расскажешь? – попросила я. – Расскажешь, как все было? Знаешь, мама очень волновалась… Она волнуется до сих пор. Мы обязательно должны оповестить ее. Она все еще надеется…

– Не может быть, – прошептал он. – Боже мой. Она все еще надеется… А я… Я думал, она забыла обо мне и вышла замуж…

– Папа, – сказала я твердо, – если в Ордене есть переговорник, мы должны немедленно связаться с мамой. Я знаю ее код.

– Да, – кивнул он. – Обязательно. Но… что я ей скажу? Что она подумает? Что я негодяй, смывшийся из семьи? Или что я завел другую?

– Да ничего она не подумает! – закричала я. – Ей просто надо дать знать! И все!

Нет, ну вот почему мужчины такие странные? Откуда у них эти мысли – подумает, не подумает.

– Хорошо, – сдался он. – Обязательно. Но давай не сегодня.

Я застонала. Второй Истан! Они, эти Истаны, похоже, вездесущи. Давай не сегодня – их девиз. Но почему не сегодня-то? Что изменится завтра?

– Хорошо, папа, – сдалась я. – Давай не сегодня.

– Спасибо, – он перевел дух, кивнул и посмотрел с благодарностью. – Мне надо прийти в себя. Я думал, она завела себе другого, и я стану лишним. А тут… тут я нашел призвание. И даже дочь, которой у меня никогда не было.

Он улыбнулся.

И только тут до меня дошло.

Меня ведь действительно не было у него. Никогда. Все, что я помнила – это лишь ложные воспоминания.

Макер-тот, отказавшись от дочери, подселил в мою память придуманную жизнь. И не только в мою – в мамину тоже.

А вот в папину почему-то не смог.

Но почему? Потому, что папа, то есть, Дарц Сольгон-тонс, пропал раньше, чем Макер от меня отказался?

– Извини, – тихо сказала я и заплакала.

Я была для него совершенно чужим человеком. А он для меня – родным и близким.

– Ну что ты, девочка, – мягко сказал Прелат.

Встал, подошел, присел рядом со мной на корточки. Обнял.

И тут я начала рассказывать. Слова хлынули лавиной – про Данни, наследство, яблочный дом, Макер-тота.

Прелат слушал молча, не перебивая. Гладил по голове и лишь иногда произносил: «Бедная, бедная девочка».

– Значит, тебе подселили ложную память, – задумчиво сказал он, когда я закончила рассказывать. – И не только тебе, но и моей жене… До меня он не смог добраться, ведь я в то время был уже здесь, в Ордене… М-да. Непонятно одно – зачем Макер это сделал. То есть, почему выбрал именно мою семью. Возможно, решил отомстить…

– Отомстить? – изумилась я. – Папа, так ты что, знаешь Макер-тота?

– Знал, – поправил Прелат. – Правильнее сказать – знал. Он ведь, по твоим словам, умер, так? Хотя, зная его хитрость и коварство, могу предположить: он не умер, а просто затаился, придумав какую-то мистификацию.

– Ты его знаешь? Откуда?

– Я ведь сказал тебе про школу, закрытую школу, где учился управлять летуном? Так вот, Макер-тот преподавал у нас магию…

Ничего себе! Вот это новость! Макер еще и преподавал! Об этом периоде жизни ничего в дневниках не рассказывалось. Или я не все прочитала.

У меня было масса вопросов к Прелату. И я никак не могла решить, с чего начать. Но тут дверь открылась, и в проем заглянул Улям:

– Извините, Прелат. Вы еще заняты? Остальные… гм… гости рвутся на аудиенцию.

Прелат поднялся. Сказал:

– Мы уже заканчиваем. Мирохарда, – обратился он ко мне. – Вы ведь не против, если мы обсудим наши проблемы немного позже?

Выйдя из пещеры, я первым делом наткнулась на Даша и Ариенну. Они очень мило беседовали, сидя на солнечном пригорке. Чуть поодаль примостился Гвейнард. Он жевал травинку и созерцал городок, расположившийся на дне долины.

Мамы с дочкой не было, видимо, именно они отправились на аудиенцию к Прелату.

Я подошла к Гвейну и села рядом.

– Ну, и каковы перспективы? – спросил он равнодушным тоном, не повернув головы. – Станешь ты Привратницей или нет?

– Ты за что-то на меня злишься? – поинтересовалась я.

– Нет, с чего ты взяла? Я вообще очень редко злюсь.

– Заметно.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Какой? А, стану ли я Привратницей? Нет, конечно.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – он наконец-то повернулся и посмотрел мне в глаза. – Разве ты не за этим сюда приехала? Не за ключом и назначением?

– Конечно, нет. Ну… То есть…

– Вот именно, Мира. Вот именно. То есть.

Как ему объяснить, что нам позарез необходимо найти ключ и открыть-таки пещеру? И совершенно неважно, кто станет очередным Привратником.

– Давай прогуляемся по городу, – предложила я.

– Давай.

Мы встали и начали спускаться в долину. Солнце поднялось довольно высоко, и сейчас стояло в зените, освещая дома и башню в центре городка. Одноэтажные каменные дома, невысокие заборчики, мощеные камнем мостовые – все почти как в Тукумуке.

Почти, да не так. Не было грязи и луж, мусорных куч и полупьяных субъектов, праздно слоняющихся от забора к забору.

Благодать и умиротворение царили в городке. За заборчиками обосновались аккуратные прополотые грядки и пышные цветники. В воздухе стоял аромат яблок – не тот, надоедливый, коим я была сыта по горло в замке Макер-тота. Здесь разливался аромат медовый, и его хотелось пить, как живую водицу. То там, то сям раздавался петушиный крик. Изредка слышалось мычание коров.

Прохожих на улочках почти не было. А те, кого мы видели, спешили по своим делам – то встретится хозяйка с корзиной, полной овощей, то попадется шорник со шкурами, перекинутыми через плечо, а то мальчишки пробегут, гоня перед собой стаю сердитых гогочущих гусей.

– Интересно, есть у них что-нибудь типа трактира? – спросил Гвейнард.

Он по-прежнему не смотрел на меня, и вообще делал вид, что идет один.

И тут мне стало стыдно. Могла бы и сама догадаться, что они сегодня ничего не ели. Мы с Дашем хотя бы похлебки похлебали, а Гвейн и его три дамы голодны как минимум со вчерашнего вечера.

Я остановила женщину, которая тащила на веревке упирающуюся козу, и спросила, где можно пообедать.

– Заходите в любой дом, – ответила женщина радушно. – Скажите, что голодны. Вас покормят.

– Так просто? – удивилась я.

– А чего тут сложного? – кажется, она не поняла вопроса, но потом до нее все-таки дошло. – А, ясно. Вы недавно прибыли? Да, здесь немного другие отношения, чем в большом мире. Тут Община. Община! То есть, все общее. Раз вы сюда попали, значит, достойны находиться на земле Святого Улии. И каждый будет рад помочь.

Она улыбнулась и вернулась к своей козе.

– Так что, постучимся в ближайший дом? – спросила я, провожая взглядом строптивое животное.

Гвейн не ответил.

– Эй, – сказала я. – Может, ты все-таки объяснишь, что произошло?

– Ничего, – ответил он и быстро зашагал к центру городка.

Ничего так ничего. Я не чувствовала себя виноватой.

Еще немного поблуждав и окончательно убедившись, что в Общине нет пунктов питания для приезжих, мы зашли в один из домов и попросили нас накормить. Просила, конечно, я, а Гвейн в это время топтался у калитки и разговаривал с хозяйской собакой, лохматой и добродушной. Собака внимательно слушала и виляла хвостом, словно соглашаясь с Гвейнардом.

Нас накормили очень вкусным супом и пирогом с сыром и зеленью. Мы поговорили о погоде, о видах на урожай, о нравах местной живности. В общем, поддержали непринужденную светскую беседу. Особенно мне понравилось, что хозяева – приятная супружеская пара – не расспрашивали о цели нашего визита в Орден. Я тоже не стала задавать лишних вопросов, хотя очень хотелось узнать, почему мы до сих пор не увидели ни одного послушника.

– Куда теперь? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

– Понятия не имею, – холодно сказал Гвейн и отправился к башне.

Собственно, мне тоже хотелось посмотреть, что она из себя представляет.

Но мы не успели до нее дойти, потому что нам навстречу со всех ног бежал ученик мага Утряма.