Читать книгу Блог Бабы Яги – 2. Темная сторона - Натали Смит - Страница 7

Изольда неспешно переставляла лапы по зеленому полю, приминая ромашки и прочую красоту летнего луга, – в этот раз здесь сезон лето-лето, наверное, перекликается с временами года в обычном мире. Мы приближались к ограде высшего учебного заведения для котов и летописцев. Посуда уже не звенит, лишь глухо постукивает друг о друга крепкими бамбуковыми боками. Все бьющееся я заменила – после битвы чудом уцелел только старый глиняный кувшин с маковым молоком для последней трапезы да пара кружек, остальное вымела за порог в виде осколков. Гости в тот день ели и пили из сильно побитой посуды, но, что характерно, промолчали.

Я привыкла к качке в избе, как будто всю жизнь только так и передвигалась, окончательно свыклась со своим необычным зрением, даже в родном мире чувствую себя без него немного странно. Тем не менее совершенно не уверена, что ворота Академии перед победившей врагов Ягой вот так запросто откроются.

Дворцовый комплекс за оградой и обширным парком впечатлял. В прошлый раз мы здесь были, скажем так, нелегально, а компаньон вообще вынес на себе собственность Академии. Супчика мы сейчас с собой не взяли, оставили в Убежище. Он там носится и пищит от возмущения. Даже с его скудным словарным запасом мы в красках поняли, что он думает об Академии вообще и о возможности снова там появиться – в частности. Маленький да удаленький наш крылатый боец. Изумруд тоже отказался, так что греет бока на травке под солнышком. В моем Убежище хорошая погода.

– Друг мой, ты возвращаешься в родные пенаты. Как себя чувствуешь? – покосилась я на кота.

– Прекрасно себяу чувствую, хозяуйка! – Кот возбужденно бил по металлическим бокам толстым хвостом. Вырядился в доспехи, как на парад, со словами: «Что я, зряу помирал?» И меня подбивал, но я не хочу. Пафос какой-то невыносимый. Мне нечего доказывать в этих стенах, я за помощью пришла, а не с официальным визитом, и одета буднично: джинсы, ботинки и футболка с черепом, моя любимая. Думаю заказать рисунок с рогатыми черепами – правдивее будет. А Исчадие пусть хвастается, это его право, да и есть чем, на самом-то деле.

– Ждешь не дождешься всем показать, как ты хорош и как сильны твои лапищи? – я почесала его между ушами.

Удивительное дело – татуировки изменялись пропорционально любой его форме. На одном ухе молния, на другом – метла, такие четкие, прорисованные.

– Конечно! Яу теперь лучший выпускник, пусть знают, кого выучили. Шлем мне надень.

– Слушаюсь, ваше котейшество, – поклонилась и нахлобучила ему защиту по самые усы.

Изольда остановилась перед большими, почти вровень с избой, стальными воротами. На мой взгляд, они выбиваются из общей картины, где фигурные столбы, облицованные желтым декоративным кирпичом, и металлические звенья решетки из кованого железа с крупным растительным орнаментом. Ну, хозяин – барин. Перед путешествием немного поговорила с Бальтазаром про Академию, он рассказал, что снаружи оно – как главное здание версальского комплекса, а внутри практически ничем его не напоминает, только зеркальная галерея точь-в-точь. Поверила коту на слово, поскольку во Франции не бывала, только на картинках в сети рассматривала эту красоту. Однажды буду в толпе туристов и с фотоаппаратом, тогда и сравню.

Высокие ели за забором зашатались – это лешие-охранники прибыли к воротам. Здоровые, больше моих подручных. Интересно, эти тоже мне подчиняются?

– Даже не думай, хозяуйка, – прочел мои мысли кот. – Это не твои ручные егеря, хотя яу знаю, чем их можно подкупить.

– И чем же?

– Сладкое и спиртное.

– Так что ж ты мне не рассказал это, когда мы с Бююрчи бодались? – возмутилась я.

– Так ты справилась, как следует хозяуйке лесов, они силу уважают, – фыркнул кот. – Продукты еще переводить на них! Была у нас тут история с лешими, откупались от них провизией. Шантажисты вонючие.

Хотела узнать подробности, но егеря распахнули ворота и вышли к нам. Уф! Вот это гиганты, старые и недоброжелательные. Узловатые ветви рук, неправильной формы лужицы красных неоновых глаз, мощные стволы-тела. И – сногсшибающий аромат, от которого пропало желание дышать.

– Кто такая? – донесся шелест.

– Баба Яга с визитом к директору Ворлиану, мне назначено! – крикнула я в ответ.

– Транспорт оставь, нельзя топтать парк, – приказным тоном.

Вот пни трухлявые невежливые!

БТР Изольда возмущенно хлопнула створками окон, но все же опустилась вниз и улеглась. Не знаю, как дом может выказывать эмоции, но четко чувствовала ее «не очень-то и хотелось» буквально от каждой досточки. Пешком топать через обширный парк я не собиралась, потому полетела на ступе. Исчадие мерцал то там, то сям далеко впереди, а я не торопилась, разглядывая местность. Тут тебе и фигурно выстриженные кусты, и лабиринт из живых растений, и фонтаны. Фонтаны, кстати, как на картинках: трехъярусные и с обилием фигур, самый большой бил очень высоко. Не могу похвастаться знаниями о достопримечательности, в которой сама не бывала, но и правда похоже на фонтаны Версаля. Отдельно стоит небольшой домик нежно-розового цвета, почему-то с решетками на окнах.

Мы прибыли к парадному входу, в дворик п-образной формы, выложенный черно-белой мраморной плиткой. В дверях нас поджидал директор собственной персоной. Не смогла сдержать улыбку: директор директором, но для меня это добрый дядя Миша, хоть как его назови. Смотрю на него и слышу, как шуршит метла по асфальту.

– Янина, Бальтазар, добро пожаловать! – поприветствовал нас Ворлиан и махнул рукой в приглашающем жесте. Оставила ступу, бок о бок с компаньоном переступила порог и замерла с открытым ртом, глядя на зал с теряющимся в вышине потолком и беломраморной лестницей, что расходится в стороны двумя широкими красивыми крыльями и вновь соединяется у верхней площадки. Белый мрамор перил, серый мрамор ступеней, роскошная позолота гипсовой лепнины – все вызывает восхищение. На верхней площадке – монолитные колонны из серого камня, наверняка тоже мрамор, а между ними – статуи котов. Красиво, элегантно, светло. По такой лестнице хорошо подниматься в легких туфельках и платье с кринолином. Я опустила взгляд на свои тяжелые и не слишком чистые ботинки, джинсы с дизайнерским рваньем. Стало неловко.

– Пройдемте в мой кабинет, потолкуем, – улыбнулся директор. – Потом можно организовать экскурсию, гости у нас бывают нечасто. А Бальтазар давно ко мне на ковер не попадал. Дорогу хоть помнишь?

– Яу думаю, что вы по мне скучаете, директор.

Компаньон добродушно оскалил клыки, Ворлиан улыбнулся.

Мы поднимались по парадной лестнице вслед за директором, я видела людей в синей униформе, видела котов и слышала разговоры:

– Это он?

– Да, тот самый 645-в, Исчадие.

– Какой огромный!

Бальтазар тихо ступал массивными лапами по ковровой дорожке лестницы и делал вид, что ничего не слышит. Но его выдавал гордо задранный трубой хвост и подергивание усов.

– Тебя обсуждают, – шепнула я компаньону.

– Ну что поделать, яу легенда, – скромно потупил глаза кот.

– А это Баба Яга, – шептали другие. – Такая же, как на фотографии.

Директор бодро, несмотря на довольно грузное тело, поднимался все выше по ступеням, по пути рассказывая какую-то ерунду про урожай в местной деревне. Потом мы свернули в коридор. Я была благодарна за пустую беседу, когда можно просто кивать и угукать. Мое внимание поглотили интерьеры, портреты людей и котов на стенах, изысканная мебель, вазы, зеркала, старинное оружие. В коридоре свой неповторимый музейный запах, но не древности и разрухи, как в Музее магии у кикиморы Марфы Видогостовны, а такой благородный, выдержанный временем. Надо бы все же вернуться в тот музей и пополнить коллекцию, взглянуть на все экспонаты новым взглядом. От Ядвиги ступа осталась, пару метел можно подарить. Надеюсь, они больше никому не понадобятся.

Запертые двери комнат разжигали любопытство, хотелось открывать и заглядывать. Доспехи Бальтазара негромко лязгали, добавляя атмосферы происходящему. Можно пофантазировать на тему придворной дамы и ее охраны. Я не сдержалась и хихикнула себе под нос. Ворлиан оглянулся с недоумением, кот промолчал, только ухом повел.

– Ну вот мы и пришли! – директор распахнул одну из дверей. – Проходите.

В кабинете жарко натоплено, что странно для лета. Интерьер выдержан в том же стиле, что и коридор: лепнина, резные деревянные элементы, в одном углу блестящие доспехи не скажу какой страны и эпохи – не разбираюсь, красивые. Мебель вся округлых форм, обита бордовым бархатом, на мой взгляд, очень помпезно, но мы ведь во дворце. Массивный лакированный стол директора – словно центр тяжести всего кабинета. Я села на стул, кот устроился рядом. Директор подбросил в камин еще дров и потер руки у огня.

– Постоянно мерзну, – пояснил он, как будто извиняясь. – Итак, что привело вас ко мне, какая проблема?

– Дядь Миш, – начала я и прикусила язык. – Тьфу ты, Ворлиан, здесь можно говорить открыто, нас не подслушивают?

– Нет, сейчас все хорошо, приказ о невмешательстве давно отозвали, помогать тебе запрета нет, Янина.

– Отлично. У нас проблема. Бальтазар разговаривает во сне на неизвестном языке. – Я достала из кармана блокнотик с записями и подтолкнула его по столу к сидящему напротив директору. – Как смогла, записала. Также записала на телефон, дам послушать. А еще познакомилась с одним колдуном на отдыхе, он говорит, мой друг притащил что-то с той стороны. Мол, вернулся ко мне с пришельцем, и у него две тени.

– У пришельца?

– Да нет же, у Бальтазара.

Директор уткнулся в мои записи, поскреб в затылке:

– Честно говоря, не знаю, не встречал такого, хотя как будто в этом есть некий смысл.

Я включила запись. Мы внимательно слушали кошачью тарабарщину, непонимающе глядя друг на друга. Все ясно, директор тоже не знает. В подтверждение моих мыслей он развел руками. Бальтазар вздохнул и тоскливо уставился на пламя.

– Думаю, нам нужна подмога. – Директор позвонил в колокольчик, дверь открылась, и вошел человек в униформе. – Пригласите учителей, пожалуйста.

Человек кивнул и исчез.

– Может, снимешь доспехи, Бальтазар? На тебя здесь никто не нападет, – шепнула я коту, но он согласился расстаться только со шлемом.

Было очень жарко, хотелось на воздух и воды. Не знаю, что такое с директором: на улице лето, а у него камин вовсю работает. Уф… Словно прочитав мои мысли, появился человек со столиком на колесиках. Вода, фрукты, сырое мясо в большой миске. Я скромно отщипывала виноградины, пока кот с аппетитом чавкал и облизывался.

– Янина, ты ведь не торопишься?

– Нет, у меня отпуск, а что такое?

– Задержитесь ненадолго. Если собирать совет, то это займет время. Предлагаю переночевать здесь, может, окрестности посмотреть. Сейчас новых студентов нет, людской учительский состав разъехался, только коты да персонал.

Коты и окрестности – это, конечно, заманчиво, но меня давно интересует еще один вопрос:

– Может, подскажете, где мне найти Ялию?

– Зачем она тебе? – удивился директор.

– Есть вопросы. И потом, она же провидица, разве нет? Может, знает уже, что происходит.

– Ялию нельзя найти, она приходит сама. Не любит людей.

– Как же вы общаетесь?

– Очень редко. Она сваливается как снег на голову и исчезает, не прощаясь. Такая она, – развел руками Ворлиан. – Если увижу, обязательно передам, что ты ее ищешь.

Двери распахнулись, прерывая нашу неплодотворную беседу, вошли четверо черных котов. Бальтазар приветственно мяукнул, махнул хвостом:

– Ягуся, позволь представить – мои учителя: Сотня, Двести Пятая, Восьмая и Двадцать Второй.

– Здравствуйте, – кивнула я, с любопытством разглядывая животных. Так вот кто воспитывал моего компаньона!

Две кошки, два кота. Как описать черных котов, которых ты впервые видишь? Спокойные, полные достоинства создания. Восьмая – самая пушистая, Сотня – крупный, мускулистый, с короткой лоснящейся, будто шелковой шерстью. Двое других никак не выделяются, просто черные коты. Это я про своего могу три книги написать да про Бастет одну добавить, а про незнакомых сложно сказать что-либо определенное.

Долгая беседа произошла у нас, вернее между учителями и выпускником, я просто слушала. Они рассматривали Бальтазара, его доспехи, уточняли подробности потери жизни, спрашивали, не забывает ли он выполнять свои обязанности по отношению ко мне или только бездельничает. Вступилась за друга, уверила, что он молодец, всегда рядом с мудрым советом.

– А еще я недавно человека по перекрестку гонял, как вы учили! – гордо заявил кот и принялся описывать тот случай.

Примерно час спустя мы наконец перешли к делу, с которым пришли. Наставники поочередно заглянули в блокнот с записями и покачали головами. Нет, ничего знакомого не чувствуется. Поставили Бальтазара у окна, тени посмотреть, только одну увидели.

– Было две. – Я знаю, что видела.

– Давай в свою обычную форму, – попросил Сотня.

Бальтазар скрипнул зубами, но уменьшился, прошелся в солнечном свете по кабинету туда-сюда – ничего нет.

– Давайте сделаем иначе. Ночью послушаем, что он говорит, а я еще старшего летописца вызову, – резюмировал директор.

На том и порешили. Будем ждать ночи, авось и тень появится, и снова говорить начнет.

* * *

– Яга, ты чего, взбесилась? – Бальтазар выразительно посмотрел на кучу металлолома поодаль от нас.

– Это я от неожиданности, чесслово, кот!

На самом деле не люблю музеи, дворцы и торговые центры. Кажется, что они энергию высасывают: заходишь и чувствуешь себя ничтожной букашкой в огромном помещении, что-то давит на плечи, будто пространство между тобой и потолком плотное, заставляет сутулиться и едва переставлять ноги. От этой тяжести быстро устаешь, хочется присесть, отдохнуть. Вот я и присела на какую-то скамеечку в коридоре. Да так, что пошатнула очередные доспехи рядом, они угрожающе наклонились в мою сторону, а я инстинктивно махнула рукой. Они улетели в стену напротив и сильно помялись. Неловко вышло.

– Кошмар, пришла в гости, – вздохнула, осмотрела и слегка пнула злосчастный экспонат. – Что делать теперь? Их только к кузнецу нести выправлять.

Между нами говоря, есть ощущение, что сил у меня прибавилось. Я давненько ничего не отправляла в полет таким способом. Помню, как первый раз летописца за порог вышвырнула, потом боялась руками размахивать и пальцем тыкать в людей. Больше не боюсь.

– Да успокойся ты, покраснела как помидор, – снисходительно хмыкнул компаньон. Ему легко говорить, он, можно сказать, у себя дома, а я как будто разбила тарелку в гостях. Щеки и уши горят от смущения.

– Давай назовем швыряние предметов стилем Яги? Ну как в кунг-фу – Пьяная обезьяна. И молнии обзовем «гнев из ступы», – не унимался кот. – А у меняу будет «могучий коготь», и «великая лапа», и «смертельный рык».

Остапа понесло, как говорится. Он смотрел на свою лапу и выпускал по когтю, считая свои способности, как люди пальцы загибают, а я морщилась, глядя на кучу железа.

– Ничего страшного, – шепнул за плечом невидимый летописец. – На шум уже торопится персонал.

И правда, в другом конце коридора со стороны лестницы появились люди. Я приготовилась оправдываться, но они молча подхватили покореженные доспехи и так же молча скрылись.

– Исчадие, – позвал незнакомый голос. Мы обернулись.

В нашу сторону медленно шел черный меховой котел на лапах. Ой, нет, это же кот! Мамочки, я таких толстых никогда не видела, а ведь повидала многих. Брюхо волочится по полу, из-под него едва виднеются лапы, морда шире моего лица. Как он вообще способен двигаться?

– Обжора? – удивился Бальтазар и побежал навстречу. Они снюхались. – Как… почему ты здесь? Я думал, уже никого не осталось.

– Меня еще никто не взял и вряд ли возьмет, – признался кот. – Да я и не хочу. Представишь меня своей спутнице?

– Спутнице, пф-ф, – гордо задрал нос Исчадие. – Это моя Баба Яга! Ягуся, это Обжора.

– Приятно познакомиться, – улыбнулась я.

Какое меткое имя у кота, иначе не скажешь, разве что – Колобок.

– Я как услышал, что ты здесь, – ушам своим не поверил. Ты – легенда. Убитый и воскресший. Расскажите, как дело было? – сделал умоляющие глазки кот. – А доспехи покажешь? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Пришлось возвращаться в выделенную нам комнату. Исчадие с напускным равнодушием демонстрировал свои способности: размеры, мерцание, попросил помочь облачиться в доспехи и устроил дефиле, между делом рассказывая, как отрывал бесам конечности, с особой улыбкой и подробно смакуя детали стычки с вражеским военачальником. Получился целый боевик, хотя все действие заняло минуту. Мой преданный хвастунишка!

– Да ты что, прямо в рожу вцепился? Глаз ему выцарапал?

Я наблюдала за Обжорой: тот сидел на полу, растекшийся, будто огромная клякса на светлом дереве, рот открыт и только кивает, как китайский болванчик. Такое неприкрытое восхищение в его глазах, удивительно. Даже когда мой компаньон чуть позже начал его стыдить за лишний вес словами «Ты совсем распустился, когда яу ушел! Возьми себя в лапы, ты же ходить скоро не сможешь», он только кивал и смотрел снизу вверх на своего громадного друга. Улучив момент в их бесконечном диалоге, я спросила, какой способностью владеет этот котел на лапках. Оказалось, он может проглотить что угодно, хоть вместе с упаковкой, и потом вернуть миру в том же самом виде. Потрясающе!

– Знаешь, Исчадие, здесь все горевали, когда пришли вести от вашего летописца. Но директор говорил, что не все потеряно, что есть надежда, – Обжора склонил голову. – Я горжусь тем, что учился с тобой. Спасибо, что спасли наши шкуры.

У меня защипало в носу. Да уж, наняться аниматором и спасти мир – это не то, чего ты ожидал от жизни.

* * *

Обед из морепродуктов поражал изысканностью и разнообразием. На столах – с десяток видов рыб, столько же вариантов приготовления, сладкое – горками на блюдцах, фрукты для меня и директора, кувшины с молоком и лимонад. Кроме нас, в столовой никого не было: работники все в той же синей униформе накрыли столы и скрылись из виду. Ворлиан, противно шкрябая по тарелке ножом и вилкой, ел быстро, как будто торопился, коты-учителя степенно подцепляли когтями кусочки еды и ели с лап. Я хотела сказать Тихону, чтобы присоединялся, но вовремя прикусила язык. Степень нашего сотрудничества не стоит афишировать, к тому же он нарушает все свои уставы, кто знает, что может случиться. В политике ООО «Лукоморье» я пока совсем не разбираюсь, но то, что уже видела, к лояльности совсем не располагает. Положила на салфетку пирожные для летописца – заберу в комнату. Бальтазар покосился одним глазом на мои манипуляции и, чавкая, спросил:

– А мошно поззе нам ишо принефти? Яу мнофо ем.

И подвинул к себе новую порцию рыбы.

– Конечно, – ответил директор. – Не переживай, голодным спать не ляжешь.

– Ворлиан, а что вы можете сказать по поводу новой жизни Бальтазара? Пропали ли «достижения» прошлой, например, неспособность иметь детей? – озадачила я директора. – И он больше не моргает так странно, ну, вы знаете, – поочередно.

Ворлиан вытер губы салфеткой, раздумывая, учителя навострили уши.

– Надо проверить, – и без предупреждения выдернул с кошачьего бока клок шерсти.

– Ау-у-у! – взвыл компаньон. Сотня хмыкнул в усы, подмигнул другим учителям, Обжора хихикнул. Не могу понять, чего он такой толстый: по сравнению с другими, очень мало ест. Хотя, конечно, хорошего кота должно быть много, это аксиома.

* * *

Пока директор с учителями колдовали над кошачьей шерстью где-то в лаборатории, мы отдыхали. Бальтазар пытался подбить друга на какие-то тренировки, впрочем, не очень активно:

– Может, пойдем разомнемся?

– Я уже, – лениво ответил Обжора, слегка приоткрыв один глаз.

– Ты лежишь брюхом кверху!

– Это йога. Поза называется «дрыхасана», попробуй.

Практиковать йогу Бальтазар не пожелал, так что мы вдвоем направились осматривать окрестности.

– Тут есть старое кладбище. Тебе должно понравиться.

– С чего это вдруг? – удивилась я, планируя в ступе следом за котом. – Я как-то не люблю кладбища.

– Да? Странно дляу проводника душ.

Окружающая обстановка совершенно не располагала к подобной теме: солнце светит, птицы поют, кузнечики стрекочут, бабочки порхают. Толстый мохнатый шмель на полной скорости врезался мне в лоб.

Кладбище случилось как-то неожиданно. Вот было поле, а вот я понимаю, что под ступой – остатки надгробий и чем дальше, тем их больше. Никакой ограды, обозначающей границы территории, и в помине не было, какой-либо симметрии и порядка также не наблюдалось. Захоронения располагались хаотично. Сбавила скорость, кот тоже угомонился и тихонько ступал своими лапищами по зеленой сочной траве. Чтобы разобрать имена, надо потрудиться: на выщербленных ветрами и дождями камнях едва заметны какие-то надписи, да и те скрыты мхом. Относительно ровная земля разбавлялась холмами неправильной формы. Ключ-от-всех-миров похолодел и потяжелел, потянул вниз, будто камень на шее.

Кое-где торчали одиночные деревья, похожие на выживших в неком катаклизме. Почти мертвые, со скудными листьями, отвалившейся местами корой и горбами-наростами на стволах. На ветвях, ссутулившись, притаились вороны. Здесь не порхали бабочки, не стрекотали кузнечики и даже воронье не каркало. Тишина. Заросшие холмы при ближайшем рассмотрении оказались провалившимися склепами.

– В них летучие мыши спяут, – тихо сказал Бальтазар. – Здесь их иногда отлавливают для нужд Академии.

Не будем тревожить их сон.

– Тут покоятсяу колдуны и чародеи, чьи имена уже забыты.

– А чем была раньше эта территория, весь этот лукоморский тупик? – Я говорила тихо, но в мертвом покое старого кладбища даже шепот казался вульгарным.

– Никто не помнит, был ли раньше в этом месте город, с тех пор не осталось ни одной живой души, которая могла бы рассказать.

Запах тлена давно покинул эти места, а горесть, тяжесть забвения остались до сих пор. Поймала себя на том, что зубы начали клацать от холода, а в груди будто застрял осколок льда. Вытащила Ключи наружу. Кощеев никак не реагировал, а мой покрылся инеем. В закоулках сознания зашумели голоса: чужие жизни шептали, волновались, перебивали друг друга. Персональная базарная площадь у меня в голове – со всех сторон говорят, и тонешь в этой чавкающей, кашляющей, сопящей болтовне, и не понимаешь ничего, потому что мозг не успевает обрабатывать информацию. Я не могла пошевелиться, Ключ тянул все ниже, шея онемела, руки покалывало, в глазах потемнело. Кто бы ни был здесь похоронен, они пытались вытянуть мою энергию. Не выйдет, фигушки! Моя темная половина встрепенулась, пробуждаясь ото сна, приоткрыла глаза, оскалилась черной пастью. Еще минута – и налетит буря…

– Живая… Дай… Непорядок… – прорвались сквозь белый шум голоса. – Неправильная…

Каким-то уголком сознания я понимала, что ступа начала перемещаться рывками. Холод медленно отступал, ко мне возвращалось четкое зрение, чувство тяжести пропало, гул в голове затихал. Мрак во мне лениво захлопнул бездонную пасть и снова задремал. Не сегодня.

– Ягуся! – встревоженный голос кота пробился сквозь онемение.

Бальтазар, упираясь своей большой головой в ступу, выталкивал ее с территории кладбища.

– Я в порядке, – смогла произнести я, когда мы значительно отдалились от этого мрачного места. Дрожащей рукой открыла дверцу и буквально выпала в высокую траву, на ковер из клевера и ромашек. Какое яркое небо, какой теплый день, какие ароматы и замечательная жизнь!

Какая неправильная живая я.

Мокрый нос ткнулся мне в щеку:

– Хозяуйка, что случилось? На тебе лица нет. Ты как окаменела там.

– Я неправильная. Я проводник душ – и живая, а должна быть как Кощей. – В горле пересохло, говорить тяжело. – И они пытались забрать мою энергию.

– Покойники?

– Да. Не знаю, что за колдуньи и колдуны там лежат, но они, похоже, даже после смерти не угомонились. Их души там почему-то.

Бальтазар лег рядом, положил тяжелую голову на плечо, защекотал усами:

– Прости, Ягуся, яу не знал, что так случится.

А я смотрела в ослепительно-синее небо и понимала, что сколько веревочке ни виться, а конец один – однажды я умру. Через семьдесят лет или сегодня – это зависит не от меня. Конечно, все умрут, но для меня смерти как таковой быть не должно, просто перейду на следующий уровень бытия Бабы Яги. И, похоже, Лукоморье всеми средствами будет пытаться ускорить это событие.

– Никому не рассказывай, что здесь случилось, – попросила я кота. – Нужно понять, как использовать это место в своих целях и как справляться с буйными покойниками. А может, вообще сюда не приходить.

– Твоя сила велика, хозяуйка, но, наверное, ты еще не совсем в образе, раз древние так вцепились в тебя, – задумчиво протянул компаньон. – Кем бы они ни были, они правы. Ты должна быть наполовину жива, наполовину нет, костяная нога.

Какие радужные перспективы, однако. Желание осматривать окрестности пропало начисто, мы вернулись в Академию, стали ждать ночи и нового испытания. На минутку заглянул Ворлиан с новостями: Бальтазар может иметь потомство, варите зелье, если не хотите детей. Ну ладно, на фоне всего остального это даже не проблема, хотя кот моего равнодушия не разделил. Тихон молча уплетал пирожные и скрипел самописцем, записывая события в очередной пухлый блокнот.

* * *

Бальтазар спал у камина, его усы и лапы подергивались. Учителя и старший летописец (один в один как мой, только более сдержанный и при галстуке) молча ждали развития событий. За прошедший час никто не произнес ни слова, в кабинете царили гнетущее молчание и треск дров. От нехватки кислорода начало клонить в сон и меня, как вдруг:

– Аз тяведирт лемез в мотяседирт евтсрац тсе йынелез дас. В мот удас тсе ациньлем. Амас телем, амас теев и лып ан отс тсрев течем. Елзов ыциньлем йотолоз блотс тиотс, ан мен яатолоз актелк тисив…

Все подались вперед, жадно вслушиваясь и записывая. Я дотронулась до Бальтазара, чтобы погладить, и кабинет исчез. Я смотрела чужими глазами на чахлые деревья, серые, обточенные ветрами скалы, меняющие очертания в плотном, как будто ядовитом тумане. Тяжелое небо с невероятно огромной и тусклой луной, похожей на светильник с умирающей батарейкой – едва-едва, на последних крупицах энергии. Кот шел неторопливо, под мощными лапами скрипели камешки, с хрустом ломалась высохшая трава. И говорил он совсем не своим, сиплым и страшным голосом:

– За тридевять земель, в тридесятом царстве есть зеленый сад; в том саду есть мельница – сама мелет, сама веет и пыль на сто верст мечет. Возле мельницы золотой столб стоит, на нем золотая клетка висит…

Этот чужой голос посреди пустоши разносился окрест, но никто не отвечал ему. Не слышно ни птиц, ни насекомых, ровным счетом ничего, кроме звука шагов. Кот опустил голову к мутной луже, и в тусклом свете чужой луны я увидела отражение. Огромная лохматая голова, кажется, полосатая, светящиеся желтым светом бездонные глаза, открытая пасть с острыми зубами. Это был не Бальтазар.

Я вынырнула из видения и отскочила подальше. Компаньон вздрогнул и проснулся.

– Что случилось? – зевнул он.

– Ты не помнишь?

– Что помню? Яу снова говорил?

– Говорил и гулял по другому миру. И я впервые смотрела твоими глазами. Это был не ты. – Я подробно рассказала наблюдателям о случившемся. – Слова наоборот, я же чувствовала, что ответ рядом.

– Судя по описанию, это Навь, царство Кощеево, – подал голос старший летописец. – Захватчика нужно искать там.

– Это кот Баюн. Давно о нем ничего не слышал, – задумчиво протянул Ворлиан.

Кажется, пришло время открыть дверцу в моей избушке и шагнуть в туман.