Читать книгу Шарада мертвеца. Книга вторая - Натали Варгас - Страница 12

Вернувшись в гостиную своих покоев, де Конн вынул из кармана черный камень и снова принялся разглядывать его у окна. Это была грубо вырезанная фигурка человека со сложенными на спине крыльями, сильно потертая, потрескавшаяся от времени и долгого ношения.

– Опять падучая? – спросила Татьяна. Она вошла за де Конном в оставленную им открытой дверь.

– Это не эпилепсия, – ответил маркиз, не оборачиваясь, – так что в лицо ей никто не плюнет…

– Плюнет… в лицо?!

Восклицание вывело де Конна из задумчивости, он встряхнулся.

– В древности плевок в лицо был своего рода священнодействием, – пояснил он, обернувшись к девушке. – Считалось, что именно так можно предотвратить переход болезни от несчастных, в том числе эпилептиков, на тело здоровых людей. Поверьте, этот омерзительный способ был самым гуманным, ибо в христианские времена больных просто сжигали…

Татьяна широко открыла свои тигриные глаза и глубоко вздохнула.

– Что это? – спросила она.

– Пока не могу сказать. Я собираюсь понаблюдать за ней пару-тройку дней… Надеюсь, ничего серьезного.

Девушка улыбнулась:

– Я о «порче» спрашивала, господин Дикон… В болезнях я ничего не смыслю.

Тот помолчал с минуту, прокрутил нижней челюстью так, будто забыл что-то пережевать, и вернул взгляд к причине всех волнений.

– Камень этот древний, и найти его можно лишь в нескольких местах планеты.

– Насколько древний?

Маркиз, как показалось Татьяне, смутился.

– Он образовался в те времена, когда человек только зарождался в божьих планах, а на земле жили драконы, – при сих словах девушка весело рассмеялась. Де Конн фыркнул: – Вы не верите в драконов?

Вопрос гостя прозвучал так же весело, как и смех Татьяны.

– Я слышала, что в прошлом году где-то в Англии девочка нашла огромные кости! Возможно, драконьи, – девушка широко расставила руки, демонстрируя размеры диковинки. – Продолжайте же! Как вы интересно рассказываете…

В ответ он сжал «порчу» в кулаке. Подождал. Прислушался. Щелкнул языком.

– Первые, кто принесли веру в магическую силу этого камня в Европу, были арабы. Именно они открыли миру его имя. Азабачи.

– Неужто у порчи есть имя? – дыхание Татьяны, казалось, остановилось. – Куриный бог28 какой?

– Это не порча, а оберег для больных детей. Еще издревле люди верили в силу камней и в то, что в их древних недрах таится космическая энергия. Проще говоря, ду́хи. Я же могу объяснить сие явление несколько иначе. Скажем вы, сударыня, затрачиваете некую энергию на ходьбу или чтение? – он дождался согласного кивка девушки и щелкнул пальцами. – Но ваша энергия истощается, она непостоянна. Однако существуют энергии, исходящие из неразрушаемых тел, они первозданны и постоянны.

– Вы так говорите, будто ваши эти энергии – тоже некие живые существа.

– Мертвых тел не бывает, – качнул головой маркиз. – Камни как самые неподатливые разрушению материалы привлекают постоянные энергии. Они обитают в камнях, населяют их и оживляют. Как удобное кресло, вещь, мертвая по сути, но столь необходимая человеку, что всегда будет им согрета… Этот камень не обладает никаким дурным действием, но даже наоборот, он привлекает положительную энергию… Узнать бы, кто его в комнатку ребенка подложил.

Девушка пожала плечами.

– Я туда не захожу, а прислуги в доме не так уж и много.

Маркиз отложил черный камень.

– Подобные вещи на каждом углу не валяются, а посему он появился здесь именно по случаю болезни ребенка. Кто-то намеренно принес сюда Азабачи. Кто-то, кто знает о его свойствах, иностранец или русский путешественник. Тот, кто хорошо знаком с обитателями дома и, совершенно очевидно, заботится о ребенке. Более того, кто-то, кто может войти в спаленку девочки и подложить сей предмет, не попавшись на глаза няне.

– Туда можно пройти через столовую и кабинет, избежав внутренних покоев Евгении Яковлевны, – включилась Татьяна, – а няня, Лукерья, отлучается несколько раз в день, за едой. Она сама на кухню ходит через двор… Я ее вижу из своего будуара.

– В какие часы?

– Утречком, в восемь, потом в одиннадцать, к обеду к двум…

– Остановимся на одиннадцати, – поднял руку маркиз, – ведь нашли-то камень после завтрака. Кто убирает по дому?

– Тошка, сын камердинера Ипатия. Он полы моет и у стола с Сонькой прислуживает. Пыль да посуда за Валькой.

– Крепостные? – девушка утвердительно кивнула, маркиз хмыкнул. – А есть среди слуг вольноотпущенники, свободные или иностранцы?

– Конечно, – Татьяна улыбнулась и с особым ударением на последнем слове добавила: – Немцы и обрусевший францу-у-уз.

– Кто такие?

– Мартин и Анна Шнайдеры, бездетная пожилая пара.

– Чем они занимаются?

– Их папенька к себе пристроил, когда здесь поселился. Анна гувернанткой у купцов Белугиных служила, очень начитана, опрятна, сейчас бельем ведает. Мартин за серебром следит, чистильщик.

– А француз?

– Пьер ди Брю. Конюх. Тихий старичок. Папенька его «бирюлькой» называет. Мне кажется, он специально его нанял, дабы над ним издеваться…

– Из-за бегства первой жены с французом?

– Да, злобу срывает. Бить любит кнутом, как дворового, ежели тот коня в упряже перепутает. А если старик в кучерах работает, то ждать его во дворах подолгу оставляет. Господин ди Брю порой часами мерзнет на козлах… Папенька же на теплую одежду и грошика ему не выдает.

– Печально. А в кабинет или столовую они допускаются?

– Да. Анна белье везде меняет, но с нею Сонька ходит. Ди Брю каждое утро один разносит дрова и воду по комнатам.

– Ясно. А ливрейной прислуги здесь нет?

– «Оформителей дверей», вы имеете в виду? – усмехнулась Татьяна и на согласный кивок собеседника ответила: – Папенька таковых не держит, только Ипатия вон пригоже одевает. Говорит, что ежели много их заведет, то от пьянства и воровства все хозяйство в убогий вид придет.

– Что, так уже в Вышгороде было?

Татьяна несколько замялась. Она отчего-то нервничала.

– Как я уже вам сказала, папенька сильно изменился после того, как маменька бросила нас, – только и услышал в ответ де Конн.

Он сочувственно вздохнул. Татьяна махнула рукой.

– Зачем вам искать того, кто желает Поленьке добра?

Вопрос прозвучал неслучайно: он требовал личного мнения, и Татьяна вцепилась испытывающим взглядом в лицо собеседника. О человеке многое можно сказать, когда ему надо высказать потребованную к ответу мысль, открыть собственное воззрение, цепь своих, субъективных, умозаключений.

– Хм, есть три способа отвечать на вопросы, – отозвался де Конн, – сказать необходимое, просто уклониться или наговорить лишнего…

– Плутарх! – рассмеялась Татьяна. – Ну и каков ваш ответ, сударь?

– Люблю вскрывать нарывы и гнойники. Я же врач.

Татьяна приподняла выразительные брови, но дальнейших объяснений не последовало. Лучше уйти.

– Ну, раз так, доброго вам вечера, господин Дикон.

– До завтра, сударыня.

Татьяна направилась к двери, де Конн остался стоять у стола. Значит, смотрел на ее спину. Она обернулась… его взгляд подскочил вверх. Да, он осматривал ее. Они оба улыбнулись, и, поклонившись, де Конн еще раз пожелал девушке спокойной ночи. Когда дверь за гостьей закрылась, он остался стоять посреди комнаты, не шевелясь и даже не отрывая от двери взгляда, как будто боялся нарушить то, что осталось после визита Татьяны. Аромат, шуршание юбки, голос, еще звенящий под низко висевшей люстрой, цепкий, яркий взгляд. О, как она околдовала его! Маркиз тряхнул головой, усмехнулся, дернул ворот сюртука. Ему следовало поспешить в столовую к обеду.