Читать книгу Фильм о демоне. Дочь зари - Натали Якобсон - Страница 10

Оператор на студии и не требовался. Вейнс тратил свое время зря. Камеры, как будто снимали сами. Обстановка фильма ужасов была слишком реалистичной. Однажды, заглянув на пустую съемочную площадку, Вейнс увидел нечто сгорбленное и когтистое, орудовавшее камерами. Когти трогали кнопки, распутывали провода. А Атенаис просто прогуливалась по площадке, оформленной в виде роскошной римской колоннады. Откуда массивные античные колонны взялись на киностудии? Вейнс даже потрогал их пальцем. Настоящие! Не муляж! Как будто целый древний дворец сказочным образом переместили в современный павильон.

Вейнс слышал что-то о том, что еще недавно студия разорялась. Сейчас она процветала настолько, что могла позволить себе любые приобретения. И все благодаря похожей на ангелочка звезде. При виде нее у Вейнса усиливалось сердцебиение. Атенаис, не кривя душой, можно было назвать самой красивой актрисой за всю историю человечества. Но это не объясняло того, почему вблизи нее Вейнс ощущает себя так, словно его обожгло.

Из-за этого эффекта обжигания он не мог смотреть на нее долго. Казалось, что она это палящее солнце, а он сгорает в его лучах и осыпается пеплом к ее ногам. Ее красота подавляла, лишала воли и разума. Вот в каком случае о женщине говорят, что она божественно красива. Когда хочется умереть у ее ног.

Вейнс никогда не был романтиком. Как и все операторы. Его работа на киностудии чисто техническая. Пусть поэзией чувств наслаждаются сценаристы и авторы романов. Его дело отснять сцену с нужного ракурса и подогнать маштабирование. Он – лучший специалист в своей области. Поэтому Онор его и нанял. Хозяин киностудии, которая еще вчера стояла на грани краха, а сегодня процветала, сам был мрачным и нервным человеком. Он много пил, оглядывался по углам, словно в поисках домовых духов и совершенно не радовался той грандиозной прибыли, которую зашибал. Либо деньги его развратили до сумасшествия, либо трудный путь к богатству стоил ему психического срыва.

Второе вряд ли! Онор практически ничего не делал. Вся нагрузка ложилась на хрупкие плечи Атенаис. Она днями и ночами не выходила со съемочной площадки. Вот уж кто сделал себя звездой своими собственными руками. Вейнс давно заподозрил, что масштабные остросюжетные фильмы, покорявшие публику, это целиком ее заслуга. Откуда-то она набирала актеров, никому не известных, но гениальных. Невидимые помощники тоже вырастали будто из пустоты. Вейнс слышал их шаги, но не видел их самих. Зато он как-то раз наблюдал, как Атенаис сама монтируют пленки и собственноручно проделывает какие-то фокусы с камерой. Она стояла за объективом, одетая для съемок. Темные ангельские крылья, словно росли у нее из спины. Она снимала на камеру пустое помещение. Зачем? Вейнс так и не понял. Атенаис велела ему убраться, и он послушно убрался.

На студии Онора он привык молчать и ничего не делать. С одной стороны сплошная лафа получать деньги за работу, которую не выполняешь. С другой тебя манит жуткая тайна. Вейнс просто отсиживал на студии рабочее время и по возможности наблюдал за Атенаис. Один раз он видел, как камеры, расставленные тесным кругом, сами собой снимали ее и какое-то чудовище, которое обнимало ее когтями. Черные дьявольские когти жутко смотрелись на фоне лилейно-белой кожи. Но чудовище и красавица как будто действовали тандемом. Ангел и демон производили впечатление единого организма.

Позже он увидел эту сцену в фильме «Ангел рассвета» и ничего не смог прокомментировать друзьям, которые засыпали его вопросами, относительно того, каким образом это было снято, и кто занимался спецэффектами. Все бывшие коллеги были уверены, что главный оператор Атенаис – он. А стало быть, ему известны все секреты того, как создавался фильм. Как же они ошибались! Но признаться в том, что он сидит на студии и ничего не делает, Вейнс не смел. Пусть считают его помощником звезды. Если он начнет нести бред о призраках, демонических когтях возле камер и договорах с пустыми графами для имен сотрудников, никто ему не поверит. Все решат, что он болтает о невероятном ради рекламного акта.

Вейнс сам не понимал, зачем на студии держат его, пару секретарей, да еще какого-то темнокожего калеку по имени Эрик, который с трудом мог передвигаться на костылях. Практически Эрик ползал, а не ходил. Какой от него прок? Какой смысл в договорах на фильмы, где нет имен актеров и рабочих съемок, кроме одного имени – Атенаис!

Вейнс подозревал, что его самого наняли лишь для вида. Он знал, что бывают аферы по отмыванию денег, а может ли быть афера по отмыванию договора с призраками? Если да, то его наняли как раз для такого. Одно живое имя среди множества прочерков в договорных актах смотрелось уже как оправдание. Раз один живой сотрудник на киностудии есть, значит, не вся она еще принадлежит привидениям.

Вейнс немного разбиралась в финансовых авантюрах. До Онора он работал с людьми, которые использовали кино и разные благотворительные мероприятия с участием звезд для отмывания левых денег. За шикарной ширмой звездности часто скрывалась полная аморальность и даже преступность. Но Атенаис оказалась выше этого. А вот ее нечестных конкурентов от разорения их авантюры не спасли.

Украдкой Вейнс пробрался в кабинет Онора, вскрыл шифры на сейфах, просмотрел все отчеты. Никаких бессовестных сделок и двойных бухгалтерий! Все доходы приносили исключительно фильмы. Даже не реклама! Это похоже на сказку! Как правило, кинозвезды существуют за счет рекламных актов. На фильмах много не заработаешь. Даже если они оказались очень успешными, после отчисления доли прокатчикам и налогов, у создателей остаются лишь мизерные проценты от прибыли. Атенаис стала исключением из всех правил. Всю кассу срывала она. Налогов она вообще не платила, вероятно, из-за ее связей с политиками. А вся сеть новейших фешенебельных кинотеатров с загадочным древнеегипетским названием «Ахетатон» давно уже принадлежала ей. Так кем же был при ней владелец киностудии? Все знали Онора, как ее спонсора. Но так ли это на самом деле?

Охранников кругом не было видно, но кто-то здесь точно все охранял. Вейнс струсил, заслышав шаркающие шаги, и спрятал все документы назад. Он ничего не забрал с собой и не скопировал, однако кто-то начал на него яростные атаки.

С наступлением сумерек на пустой киностудии становилось страшно. Кто-то полз по за Вейнсом в темноте, причем не только по полу, но и потолку. Пару раз парень попался в черную липкую паутину, которую с трудом удалось разорвать. А однажды какие-то существа накинулись на него в темноте и жестоко разодрали когтями. Он очнулся весь в царапинах, и на миг ему показалось, что по потолку ползет тот самый искалеченный негр, который тенью снует за Атенаис. Он напоминал огромного бесформенного паука, цепляющего за потолок деформированными конечностями. Он был зол, но видение длилось всего миг.

Пора убираться с этой студии! Терпеть всю эту жуть ради одной зарплаты он не собирался. Пусть все это лишь эффекты освещения и монтажа, но после них есть риск угодить в психушку.

Несколько дорогих камер треснули и почернели в объективе, а по штативам будто прошелся огонь.

– Она снимала пожар Рима, – с ехидным смешком пояснило какое-то существо, притаившееся в темноте. – Как будто мы все на это раньше не насмотрелись, но ты то еще не видел…

Вейнс не стал ему отвечать. Он не собирался общаться с тем, кто не числился в сотрудниках киностудии официально. Так и с шайкой мафии можно спутаться. Мало ли кого привела на съемки дива. Такой успех, как у Атенаис, наверняка зиждился на чем-то весьма рискованном.

Странное сгорбленное существо вертело камеры когтями, будто само было тут оператором. Но лопнувшие объективы уже не снимают. Нужно было его об этом предупредить, но Нейл не стал тратить на незнакомца слов. К тому же тот вел себя так самоуверенно, будто знал, что сломанные камеры станут снимать для него, как по волшебству.

Время было поздним. Уже можно было отправляться домой, но Вейнс решил, что напишет заявление об увольнении прямо сейчас. Из кабинета главы киностудии лился приглушенный оранжевый свет. Значит, Онор сейчас на своем рабочем месте. Отлично! А то он здесь крайне редко появляется.

Вейнс остановился прежде, чем постучать. Дверь была приоткрыта. В образовавшуюся щель можно было увидеть золотистую голову Атенаис. Что она делает в такое время в кабинете хозяина киностудии? Неужели все по старинке, как принято в мире шоу-бизнесе – звезда и спонсор любовники? Не похоже. Их разделяет массивный ореховый стол. Причем во главе стола сидит Атенаис, а не ее работодатель.

Все кругом как-то странно, будто вот-вот включат спецэффекты. Напряжение в воздухе ощутимо растет. Хозяин киностудии сильно нервничает и царапает свои же руки ногтями до крови. По шторам ползают какие-то необычные животные черного цвета. И не кошки, и не обезьянки, но их шкурки похожи на уголья. Их будто из печи достали. И когти у них, как ножи. Без спецэффектов тут явно не обошлось. Хотя к чему они сдались в рабочем кабинете. Тут обычно ведут переговоры, а не снимают фильмы. Даже ручной камеры рядом не видно.

– Вы действительно думали, что сможете удержать демона под контролем?

Голос Атенаис был спокойным, ничуть не насмешливым, но почему-то казалось, что она вот-вот сорвется на хохот.

– Были планы… – ее начальника были нервная дрожь.

– У царя Персии Камбиза тоже были. Он хотел видеть чудеса, я показала ему ад. А началось все с того, что его маг Гаумата доложил ему, что в пустыне живет божество, которое можно взять под контроль. Я тогда плохо ориентировалась. После накладки в Египте я проснулась в первый раз.

Зачем она пересказывает сюжет фильма со своим участием? Он смотрел этот фильм. Он назывался «Дочь заката». Там была красивая сцена с царем Дарием на окровавленном ложе после ритуала. Он, как и его предшественник, добивался любви падшего ангела. Алаис была с ним нежна, но холодна: «Я люблю тебя, но моя страсть сгорела вместе с красотой моего павшего ангельского легиона», звучало в кадрах. Что если она повторит это любому, кто станет добиваться ее расположения за кадром? Похоже, она сильно вжилась в роль. Зловещий демонический грим до сих пор был не смыт. Ее лицо выглядело, как гладкий алебастр без родинок, без морщинок. Какую только пудру ее гримеры используют, чтобы достичь подобного эффекта?

То, что она говорила, сейчас было похоже на монолог из какого-то нового сценария в старом стиле мистического хоррора. Но почему хозяин киностудии ей подыгрывал?

– Я, конечно, извиняюсь перед тобой, – ерзал на стуле он, – но мне говорили, что призывать дьявола то же самое, что и джинна. Есть определенные правила.

– Правил больше нет!

Неужели Атенаис курила? Как-то не похоже. Из ее губ вырывается тонкой струйкой огонь, а не дым. Ни зажигалки, ни пачки сигарет на столе не видно.

– А они когда-то были? Был какой-то способ тебя сдержать? – хитрые ноты в голосе ее собеседника было сложно не различить.

Атенаис криво усмехнулась. Как же она хороша! Несмотря на бледность и невыразительность черт. Ее лицо напоминало совершенную маску, на которой выделяются ярким золотом лишь ресницы и брови.

– Вы на это рассчитывали, когда призывали демона, чтобы поднять рейтинг своей разорявшейся киностудии? Когда поливали кровью Мемориал Падения? Когда искали многоликое дерево в лесу?

Это уже не диалог, а скорее всего сюжет к очередному фильму. Тогда почему же у хозяина киностудии такой пристыженный вид?

– Почему крови бывших звезд тебе не хватало? Ты с самого начала хотела моей? Имеет значение лишь кровь того, кто призывает?

– Ваш зов было сложно не расслышать. Он был наполнен таким отчаянием. Из-за денег люди сходят с ума. А ваша киностудия почти разорилась, как впрочем и многие другие, но меня позвали только вы. Не важно, кто вас надоумил. Вы обратились ко мне добровольно, но я не откликалась. Мне хотелось спать. Не хотелось возвращаться в этот мир, где все такое серое и непривлекательное, кроме моих фильмов. Не нужно было меня будить. Тогда этих фильмов бы не было. Не открылась бы через них дверь в мой мир. И ваш мир простоял бы на пару столетий дольше. Это то, за что сражалось общество Таора, а потом Тамплиеры. Для них было так важно выбить ценой жизней избранных эту малость – отодвинуть мой приход к власти на столетие или на два. Они дорожили существованием человечества, каким бы усталым и невзрачным оно не было. А вы позвали сами. Вот риск бизнеса. Для вас сделать прибыльное кино, куда важнее, чем сохранить планету.

– Не осуждай людей! Ты из той расы, в которой не знают, что такое иметь хрупкое уязвимое тело, стареть, страдать, голодать, мучиться от жажды и терпеть нападки кредиторов.

– Город и жажда, пожалуй, незнакомые инстинкты, но что такое страдать мы знаем, – Атенаис кивнула на существ, лазавших по шторам и уже даже по потолку. – И знаем, что такое гореть живьем.

– Те существа внутри дерева… Они со временем вырвутся и станут сниматься в твоих фильмах в ролях обожженных ангелов, падающих с небес? Или вырвутся совсем для другого? Когда-нибудь одного кино тебе будет мало. А они голодны. Они легко добьют всех тех, кого твои фильмы еще не соблазнили.

– Проход из мира в мир это не многоликое дерево, а экраны кинозалов, где идут мои фильмы. Если до сих пор их посмотрели еще не все, то это не значит, что также будет и в дальнейшем.

Проход! Дверь! Он ощутил, что чьи-то острые, как иголочки, зубы сомкнулись на ладони. Опустил взгляд вниз. Необычная замочная скважина, отлитая в форме рта мантикоры, оказалась неисправной? Не могла же она его укусить? Освободить руку оказалось невозможно.

– Я чую кровь! – голос Атенаис ласкал слух. – Жаль, что не возле дерева. Там было бы разумнее.

Он ожидал, что сейчас увидит ее рядом с собой. Ее алая мантия уже скользила по проходу, но возле двери выросло нечто черное, обожженное и крылатое, будто сошло с экрана с фильмом. Оно было высоким, как исполин, с конечностями похожими на мощные древесные ветки. Его потрескавшаяся кожа напоминала кору подпаленного дерева. Оно потянулось к нему сухими черными пальцами, а бежать было некуда. Замочная скважина поймала руку, как в капкан. А существо у двери, увы, спецэффектом не было. И запах крови его очень привлекал.