Читать книгу Фильм о демоне. Дочь зари - Натали Якобсон - Страница 3

Кинотеатр был почти пуст. А говорили, что на этих фильмах яблоку упасть негде. Анетта слегка разочаровалась, хотя уединение это как раз то, что ей сейчас было необходимо.

Ее мечты быстро рушились. Карьера в Голливуде оказалась не для нее. Имя Анетты Фьор так и не стало популярным, хоть иногда оно и мелькало на полосках газет. Она всего лишь старлетка и, очевидно, останется ею до седых волос. Мир кинобизнеса жесток. Здесь раскручивают лишь тех, у кого есть грандиозные связи. У новой звезды, метеором ворвавшейся на экраны с серией мистических фильмов о Люцифере, эти связи точно были.

Уж Анетта-то знала, что просто так знаменитым не становится никто. Талант не имеет значения. С ним на кастинге не пройдешь. Тебя, конечно, похвалят, но будут внимательно выглядывать в анкете, какова твоя родословная, имеются ли в наличие звездные родители или влиятельные друзья. Актеров держат под контролем. Знаменитыми становятся лишь те, кому киностудия устраивает грандиозную раскрутку в прессе и на телевидении. Там будет много красивых лживых слов о том, что главное талант, а не стремление звезд к славе. На самом деле главное это влиятельные люди, которые дергают за ниточки и прессу, и все остальные необходимые структуры, необходимые для того, чтобы превратить обычного ни чем не примечательного актера в мега-звезду.

Суперзвездой кино может стать любой, если у него есть для этого связи. Беда Анетты была в том, что у нее связей практически не было. Да, нашлись двое-трое знакомых, которые организовали ей роли второго и третьего плана, один раз даже первого. Снимаясь в фильмах и не имея влиятельных знакомых, которые организуют тебе рекламную кампанию, можно ждать славы с тем же успехом, что и выигрыша в лотерею. Анетта была намного красивее всех хваленых красавиц Голливуда, но ее никто не замечал, кроме молоденьких парней, которые праздно снуют по улицам в надежде познакомиться хоть с какой-нибудь симпатичной девчонкой. На кинозвезд, напротив, нигде и никто не обращал внимания, кроме как на премьерах. Все они были многократно брошенными женщинами, которые имели бартерные сделки с нужными людьми, и использовали их, чтобы не пропускать к славе посторонних талантливых актеров. Все на киностудиях были чьими-то знакомыми, родственниками, любовниками, а иногда детьми каких-то деловых партнеров. Для чьей-то креатуры всюду зеленый свет. Отсюда столько бездарных звезд, которые без раскрутки в прессе совершенно не для кого незаметны. Отсюда же и столько статей о легендарной красоте женщин и мужчин, которые ничем не отличаются на вид от обычных прохожих в толпе.

Но о восходящей звезде нельзя было сказать, что она лишена уникальной красоты. Вероятно, в связи с ней применили какой-то новый не известный еще массам спецэффект, который помогал создать впечатление божественно прекрасного лица. Атенаис на экране напоминала существо из сказки. Вот этим она выгодно отличалась от всех среднестатистических звезд, расхваленные достоинства которых существуют только в статьях. Любопытно: обладает ли Атенаис этой красотой за кадром, когда смывает с себя грим? Если да, то ясно, почему она так быстро затмила всех звезд, удачно делавших карьеру до нее. Однако если завистливые актрисы до сих пор ее не растерзали, то покровители за ней стоят очень могущественные.

– Ты даже не представляешь насколько могущественные, – шепнул хриплый голос в потемневшем кинозале. Анетта оглянулась, за ее спиной протянулись лишь пустые ряды ни кем не занятых кресел. Она не удивилась. Ощущение было таким, словно голос исходит отовсюду: и сверху, снизу, и слева, и справа. Наверное, показалось.

Несколько человек, присутствовавших, кроме нее, в кинозале, вряд ли были настроены шутить. К тому же, чтобы подключить какую-то аудиосистему с коварными фразами в ответ на ее мысли, им нужно было вначале самими стать волшебниками, чтобы научиться эти мысли читать.

Ее мысли принадлежат только ей. Думать она вольна, о чем захочет. А вот сказать кому-то на киностудиях в лицо, что он по наглому продвигает креатуру выгодных ему людей вместо того, чтобы отбирать актеров по таланту, она бы не решилась. Люди, хоть и страдают от несправедливости, но молчат, чтобы не лишиться того малого, что имеют.

– Зато если б у людей не осталось ничего кроме боли, все бы стали преступниками и бунтарями, – раздался чей-то наглый звенящий голос. – И мир утонул бы в терроре, как во времена Французской революции. Я помню те времена и хочу повторения.

Анетта уже внушила себе, что голос звучит только в ее голове, поэтому оборачиваться не стала. Головы зрителей впереди нее оставались неподвижными. Если б другие зрители, как и она, слышали голос, они бы тоже начали оборачиваться на звук и злобно шикать.

Фильм начался, и Анетта невольно порадовалась, что зрителей мало. Когда ряды перезаполнены, из кинотеатра хочется бежать прочь, как из гнезда хулиганов. Кто-то хрустит поп-корном, кто-то шушукается с подружкой, какие-то парочки смачно целуются, издавая неприятные звуки. Тем, кто приходит, смотреть кино, а не тискаться, становится неуютно. В театре другое дело – там дисциплина это первое правило. Но театры Анетта не любила. Там нет той полноценной иллюзии реальности, которую создают спецэффекты кино. В фильме возможно все: показать кровавую войну со множеством смертей, продемонстрировать призраков и вампиров, устроить апокалипсис, создать демона.

Демон был создан! Мощнейший и прекрасный демон в исполнении Атенаис. Как же она хороша! Раньше Анетта с пренебрежением кривилась при виде лиц звезд в глянцевых журналах, которые ничем не отличались от среднестатистических продавщиц и парикмахерш. Любая молоденькая девчонка, которая сидит за кассой в супермаркете красивее, чем все голливудские звезды вместе взятые. Так что откуда берется столько шума о красоте актеров неопытным в жизни людям не вполне понятно. С Атенаис был обратный вариант. Все статьи о ее красоте не могли передать и малой толики ее очарования. Либо журналисты не достарались, либо ее величия словами было не передать.

Мерцающий на экране фильм назывался «Ангел для Нерона». По слухам с киностудий Анетта знала, что вначале ему собирались дать название «Львы и ангелы», которое непосредственно перед прокатом сменили. Последнее название точнее передавало суть. Хоть в фильме речь и шла об императоре, который травил первых христиан львами, но массовые сцены были лишь фоном для романа между ангелом, пришедшим из мрака, и Нероном. Сюжет переворачивал все представление о добре и зле. Пожар Рима ассоциировался с повторением погрома уже однажды пережитого героиней после восстания в небесах ее ангелов. И там, и здесь она порывисто устроила апокалипсис, но симпатия зрителя оставалась на ее стороне. Хотя после просмотра слово «ангел» начинало пугать.

Анетту волновала не грандиозность замысла, равняющего христианские секты со злом и возвеличивающего падшего ангела. Ей, как старлетке, куда больше понравился любовник героини. Сложно ли завладеть всем миром, если твой покровитель самый могущественный император мира! В те времена Рим ведь был самой великой империей. Демоническая героиня Атенаис очень мудро сделала, придя из мрака небытия, прямиком на ложе императора Нерона. Из его императорских покоев она легко могла править всем миром.

– Мне бы такого покровителя, – подумала Анетта, – и я бы стала звездой номер один, такой же, как Атенаис, ведь внешне я на нее похожа.

Пусть сходство и не полное, но красивый образ на экране естественно создан с помощью специальной подсветки и титанических усилий визажистов. К тому же, когда просматриваешь фильм в темном кинозале, все кажется намного зрелищнее и привлекательнее, чем потом на экране телевизора. Одни и те же фильмы в кинотеатре и на планшете производят совершенно разное впечатление. Все дело в визуальных эффектах.

Анетту поразило величие демона, воплощенного на экране. С менее красивой актрисой фильм бы так не поражал. Пусть дело всего лишь в том, что у нее чуть более свежая и хорошая основа для стараний гримеров, чем у других актрис. Но как такую красотку вообще пропустили через стену киношных интриганок? Кроме как вмешательством хозяина киностудии или самого президента это было не объяснить. Каждой актрисе, чтобы достичь звездного статуса, нужен собственный Нерон или даже несколько.

Любопытно, кто стоит за Атенаис? Кто ее могущественные покровители?

– Все демоны ада!

Анетта обернулась на звук. Кто-то ходил сзади. В лучах будки киномеханика был заметен силуэт в красном капюшоне. Всего на миг! Могло ли почудиться?

Что-то вибрировало под полом, будто целая стая демонов спешит выбраться в мир, как происходит сейчас и на экране! Казалось, что ногу тронули чьи-то острые когти. Не могли же в кинотеатре завестись крысы?

Девушка перевела взгляд на экран. У крылатой возлюбленной Нерона как раз объявилась соперница – ее двойник из общества христиан. Обе роли играла Атенаис. С разными прическами она смотрелась бесподобно. Даже не скажешь, кто лучше: грациозный ангел, живущий во дворце или бесноватая нищенка, которая пыталась срезать себе лицо, чтобы не быть похожей на архангела Люцифера. Срезанная с лица кожа обратилась в живую маску из золота, а бесноватая девушка осталась красавицей и вступила в заговор с целью убить своего божественного двойника. Интрига закручивалась круто. Дворцы, войны и споры сената перемежались с колдовством, творимым под видом религии. Падший ангел и Нерон оказались идеальной парой.

Анетта глядела, терзаемая завистью. В ее голове билась одна шальная идея.

– Хочу быть, как она! Как Атенаис! Хочу отбить у нее все, что она имеет, как та бесноватая христианка, которая родилась абсолютно похожей на нее. Я ведь тоже на нее похожа! Я тоже могу быть такой же звездой, как она!

– Ты вовремя! Ей как раз требуется тело! Не может же она присутствовать на светских раутах с крыльями за спиной!

Кто-то тронул черным когтем щеку Анетты. Как ни странно она не испугалась. Близость существа, которое словно дышало огнем, напоминало фрагмент из фильма. Здесь в кинотеатре это было так же уместно, как эффект 3D.

– Считаешь, что слава это лишь вопрос везения? – насмешливо прохрипел голос, похожий на звериный. – Хочешь таких же покровителей, как у нее?

– А кто ее покровители? – Анетта полуобернулась. Некто темнокожий в яркой красной накидке с капюшоном застыл в заднем ряду. От бликов с экрана было мало света, но все же можно было заметить, что его лицо изуродовано почти до звериного облика.

Если рядом нет психолога, то можно излить душу и ему – незнакомцу в красном, напоминающему чудовище.

– Те же покровители, что и у нее, могли быть и у меня. Почему повезло ей, а не мне?

Некто сзади глухо хохотнул и пригнулся к Анетте. Рукав алой накидки хлестнул ее по щеке. Ткань оказалась горячей, как огонь.

– Царю царей не нужны покровители. Он сам решает, кому из правителей мира дать власть, а у кого отнять. Моя госпожа руководит царями, королями, главами республик. Так завелось издавна.

– Это сюжет ее первого фильма « И имя ему Денница», которым она прославилась и всего.

Анетта сама не смотрела этот фильм, но по рецензиям в прессе помнила, что там Атенаис играла архангела Люцифера, который после падения в пустыни Египта принял соблазнительный женский облик и стал управлять фараонами.

– Править людьми легко, – на черных пальцах незнакомца блеснули редкостные золотые украшения, будто из музея украденные. – Она и правит!

– В своей роли! На экране!

– Всюду! Но ей нужна ты.

– Зачем? Чтобы сыграть на публике роль ее сестры или бедной родственницы, которую облагодетельствовали? – или какие приемы еще есть у кинозвезд?

– Чтобы не было второй Октавии.

Анетта нахмурилась. Октавия! Так звали ту бесноватую христианку из фильма, которая с заговоренным кинжалом и волшебной маской проникла во дворец, чтобы напасть на крылатую фаворитку Нерона. Победить в этой борьбе она могла, но выжить уже нет. Если незнакомец говорит символически, то ее заманивают в ловушку.

– Я делаю тебе выгодное предложение, – он будто возразил в ответ на ее мысли.

– А если я откажусь?

Черные когти слегка царапнули ее плечо под тонкой блузкой.

– А что тебе останется без Атенаис? Серость жизни и пустота?

Анетта поняла смысл его слов, лишь когда на подгибающихся ногах уходила из кинотеатра. Вместе с сеансом как будто закончилась вся жизнь. Великолепие и роскошь остались за обшарпанной стеной вместе с потухшим экраном. Под дверями кинозала царили лишь мрак, повседневная рутина и уродливость загаженных городов. Куда делась сказка? Кругом угрюмые кварталы, бледные неоновые вывески, безобразные лица встречных. Человеческий мир стал похож на ад. Захотелось взять нож и всех перерезать, как Октавия пыталась зарезать ангела, а потом себя. Теперь ее можно было понять.

В детстве Анетта читала сказки о людях, которые побывали в стране фей, пообщались там с волшебными существами, а затем вернулись назад в смертный мир и поняли, что жить в нем они больше уже не могут. Как можно жить среди людей, если побывал в обществе фей!

Анетта шла по знакомым улицам, которые обратились вдруг в клоаку мерзостей. Людские массы кругом выглядели отвратительно, как толпы бесов. Хотелось назад в кинотеатр, пусть даже ценой жизни. Назад к Атенаис и ее поразительному миру императоров и падших ангелов.

Анетту сильно рвало, хотя ни поп-корн, ни воздушную вату в кинотеатре она не ела. Девушка привалилась к стене какого-то магазинчика. Рвота, оставшаяся на асфальте, напоминала кровавую лужу, в которой что-то шевелилось. Со стороны могло показаться, что она выплюнула собственные кишки. Все действие напоминало кошмарный сон.

– Даже если люди возвращаются из мира фей со щедрыми дарами, они все равно лезут в петлю, потому что их тянет назад к феям! – напевал хор детских голосов за углом зловещую считалочку. – А назад пути нет!

Что значит нет? Путь назад в кинотеатр был. Нужно лишь достать денег на билет. Анетта вдруг поняла наркоманов, которые способны убить за дозу при ломке. Не хватило бы у нее сейчас мелочи на покупку билета на сеанс, и она бы точно кого-то убила, чтобы отнять деньги. Фильм свел ее ума? В нем использовано что-то гипнотическое, что действует на публику, как наркотик? Какой-то психиатрический синдром или коварное смешение двадцать пятого кадра с ангельской философией? Все это ударило ей в мозги, как сильное наркотическое средство.

– Не ходи к феям в гости даже один раз, если не хочешь, чтобы твоя душа осталась у них в когтях навсегда, – продолжали петь за углом. – Телу без души осталась лишь петля. Поэтому те, кто ушли из царства фей, уходят и из жизни. Если только не найдется путь назад. Но двери обычно затворены. Узкая щель открывается лишь раз за века, с приходом крылатого божества.

Интонации становились то насмешливыми, то угрожающими. Такое чувство, что поют не дети, а монстры, имитирующие детские голоса. Анетта глянула за угол. Там водили хоровод детские фигуры. В темноте в отдалении от фонаря они казались призрачными. Сегодня не Хэллоуин, но они в костюмах с крыльями и рогами. Проказники, одним словом! Один из детей глянул в упор на Анетту. Он ее видел, хоть она и пряталась за углом. Глаза и усмешка были у него совсем не детскими. Губы он еще мог выкрасить в кровавый цвет, но откуда у детей красные глаза.

Шокированная Анетта отвернулась и пошла прочь, назад к мрачному кинотеатру под названием «Ахетатон». Несмотря на позднее время, зрителей приглашали на следующий сеанс. Билет стоил вдвое дороже, чем предыдущий, но она не раздумывая заплатила.

– Ради того, чтобы попасть снова в мир фей, человек голов на все, – детский хор догнал ее и тут. – Но что ты станешь делать, если дверь назад окажется закрытой?

Дверь обшарпанного здания, как ни странно, действительно напоминала мифическое существо со скважиной-ртом, глазами-барельефами и кольцом вместо ручки. Как Анетта не заметила это при первом визите? Говорили, что «Ахетатон» это шикарная сеть кинотеатров, но здесь шикарной была только чугунная дверь, оформленная под пасть мантикоры. Когда входишь в нее, возникает чувство, что кинотеатр тебя заглотил и уже не выпустит. А в его чреве показывают фильмы ужасов о восстании ангелов, и том, как демоны захватывают мир.

Дети на улице почему-то пели про фей, но по версии фильмов Атенаис, феи, эльфы и все волшебные существа это всего лишь когорта восставших ангелов, которые были наименее виновны и частично сохранили красоту. Но зла и коварства в них оказалось даже больше, чем в полноценных демонах. Все волшебство происходит от павшего Люцифера. Но почему-то в общине христиан практиковали волшбу. Чтобы всё понять, нужно посмотреть фильм дважды, уверяла себя Анетта. На самом деле, не взглянув на красивое лицо Атенаис еще раз, она бы точно влезла в петлю.

Дома сейчас одиноко и пусто. Родители давно умерли, а единственная живая сестра Лия, близнец самой Анетты, еще полгода назад уехала на раскопки в Египте. Ждать домой в ближайшее время ее не стоит. Из своих археологических поездок Лия могла не возвращаться годами. Вот уж кому бы понравился первый фильм с Атенаис, ведь там во всем великолепии был показан Древний Египет и поселившиеся в нем демоны. Когда появляются демоны, археологических тайн уже не остается. Их появление объясняет всё.

Сама Анетта застряла в эпохе правления Нерона. Это было так странно для фривольной особы, которая не ценила историю, что стоило посмеяться. От исторических книг и фильмов ее раньше тошнило. На этот фильм она зашла лишь потому, что находилась в смятении чувств. От депрессии не думаешь, чем лечиться. Атенаис ее полностью излечила и завела в мир, из которого выхода нет. Потому что тут живут демоны и раскрывается суть всего мироздания.

– Пришла снова! – голос позвал ее сзади. Вместе с ним на этот раз раздались странные звуки, будто крутилась бобина и шуршала пленка. Разве кинотеатр не перешел уже на новые технологии показа? Хотя он старый, тут всякого можно ждать. В голосе позади нее тоже было нечто архаическое, будто он зовет из гробницы в пустынях Египта, где сейчас застряла Лия.

– Все возвращаются, но не вырывается уже никто!

Что бы это могло означать? Анетта больше не собиралась вступать в дискуссии. Ее пленил фильм. Она хотела видеть лишь ослепительные кадры, а не слушать зловещего незнакомца.

Титры мелькали на экране, будто ползающие насекомые. Скарабеи! У Лии было множество украшений со скарабеями. Буквы сверкали, как драгоценные жуки, расползшиеся из шкатулки. Странно, кроме имени Атенаис, Анетта не запомнила из титров никого. Кто режиссер ее фильмов? Кто продюсеры? Кто художники-постановщики и операторы? Кто гримеры и костюмеры? Их всех как будто вообще и не было. Сами титры напоминали вязь иероглифов. Такое ощущение, что их, как арабскую грамоту, нужно читать не слева направо, а справа налево. Как ни старалась прочесть, а имен ассистентов Атенаис, сыгравших все остальные роли, Анетта так и не узнала. Кто, например, тот темноволосый красавчик, который сыграл Нерона? Едва Анетта попыталась отыскать его взглядом в титрах, как в голову ударила сильнейшая боль. Пришлось на миг зажмурить глаза.

Фильм, как ни странно, оказался другой. Она точно помнила, что покупала билет на повторный сеанс. Однако на экране шел новый фильм с Атенаис. Кажется «Воды над Атлантидой». Лента показывала древнюю фантастическую цивилизацию, которую населяли не люди, а жуткие мифические существа: крылатые, наземные, подводные. Многие из них выползали прямо из волн, чтобы поклониться золотому трону божества, которое играла Атенаис. Божество звали Алаис. Как созвучно имени актрисы. Алаис была крылатой и всесильной. Когда-то она была тем самых архангелом Денницей, который поднял восстание в небесах и пал. Теперь ее воинство ангелов, обратившееся в монстров, строило свою пугающую цивилизацию на костях человечества. Все шло хорошо, пока в тронном зале не возникло зеркало. Откуда оно взялось, Атенетта проглядела.

Отражение Алаис ожило и вышло из зеркала ее двойником. Такого двойника можно было оставлять править вместо себя. Алаис это было выгодно. Ведь она тайно от своего чудовищного народа куда-то улетала по делам. Но ее двойник возомнил себя ею и решил отбить власть себе, как когда-то она сама пыталась отобрать власть у всевышнего. Назревала схватка.

Вид Атлантиды почему-то напомнил Анетте давний визит на раскопки к Лии. Тогда она встретила изуродованного безумца в песках. Он кричал что-то насчет того, что ее погубит какое-то зрелище о волшебстве.

Анетта не жалела, что пришла в кинотеатр, хотя это был путь к гибели. Фильм затянул ее, как воронка водоворота. От просмотра возникло болевое ощущение, будто кто-то вставил раскаленные иголки ей в зрачки. Сеанс едва начался, а из глаз уже потекла кровь. Она и десяти минут еще не посмотрела, а смотреть дальше нет возможности. Все кругом темнеет, в ушах какие-то шепоты.

– Когда выйдешь из зала, оглянись и посмотри, сколько зрителей уже совершили насилие над собой и над другими после того, как были тут до тебя!

Изуродованный человечек в песках оказался прав. Зрелища о волшебстве довели ее до того, что теперь в мозгу звучат сводящие с ума голоса. Красное и липкое вещество текло по щекам, обращаясь в кровавые слезы. Пески под пирамидами на раскопках тоже плакали человеческой кровью, по словам Лии.

Фильм шел. Видеть было сложно за кровавой пеленой. Но кровь из глаз это еще малая расплата за то, что ты хочешь посмотреть на экране реальную биографию самого дьявола.

Кинотеатр полон жутких существ, а еще минуту назад кресла были пусты.

Теперь кругом звучало ехидное хихиканье, царапанье когтей и шум черных кожистых крыльев. Анетта вытерла глаза и посмотрела на ряд перед собой. На нее глядели твари с покрытыми шерстью лицами, кручеными рогами и шипастыми лбами. И все эти животные вели себя, как цивилизованная публика. Это же ад!

– Уходите все! – Анетта наступила на чьи-то когти, вылезшие из-под половиц и царапавшие ей лодыжку. Как ни странно стоило сорваться на крик, как зал опустел. Лишь несколько голов каких-то зрителей спереди недоуменно оглянулись на нее. Это обычные люди с простыми человеческими лицами; ни перепонок, ни рогов, ни когтей!

Кровь из глаз перестала идти, но на пальцах остались красные следы. Глаза болели. Платка у Анетты с собой не было, и она перепачкала кровью юбку и блузку.

С экрана звучал искушающий голос Алаис, которая побеждала. Ее двойник был так жестоко искалечен, что сам обратился в монстра, состоявшего целиком из золотых пластин. Золотое существо ползло по экрану, обрастая шипами и щупальцами из чистого золота. Оно раскрыло сразу множество пар разноцветных глаз и уставилось на зрителей.

Анетта содрогнулось. Такое чувство, что оно заглянуло ей в душу. Может ли некий демон видеть ее с экрана? Или это нервы шалят? Даже кровотечения из носа обычно хватает, чтобы заставить паниковать даже самого стойкого человека. А у нее кровь только что лилась прямо из глаз. Она ведь могла ослепнуть! Но не ослепла лишь для того, чтобы заглянуть в гипнотизирующие глаза существа, которое переставило буквы имени Алаис и назвало само себя Сиалас. Зеркальная копия Алаис стала монстром из золота. Своими золотыми конечностями оно убивало так же легко, как ножами. Оно двигалось быстро, как сороконожка и казалось, что вот-вот оно сползет с экрана.

Ощущение того, что демон из фильма вот-вот вторгнется в зал, было таким реальным, что Анетта вскочила со своего места. И все! Фильм внезапно оборвался. Завершающих титров на экране не было. Места в передних рядах оказались пусты. Неужели весь сеанс Анетта была тут единственной зрительницей? Конечно, сейчас очень позднее время, но в кинотеатрах всегда кто-то бывает, хотя бы три-четыре человека. Для одного-единственного зрителя фильм вряд ли станут прокатывать. Но так оно и вышло. Кругом никого. Экран темен и пуст, а золотое существо, будто сползшее с него, уже стоят рядом с ней в пустом зале. Как оно здесь оказалось? Оно действительно сошло с экрана? Сразу множество когтистых рук тянулись к ее лицу.

– То самое! – десятки пар сверкающих, как драгоценные камни, радужных глаз уставились на лицо Анетты. – Одно лицо, но вас двое! То, что надо!

Эти когти, как ножи. И все они потянулись приласкать ее лицо. Она будто попала в клубок острых бритв, но успела отпрянуть. Когти Сиалас скользнули лишь по ее локтю, и как ни странно не порезали, а всего лишь обожгли. А затем в зале внезапно зажегся свет. Кругом лишь пустые ряды кресел. Золотого существа среди них уже нет.