Читать книгу Любовь НЕ с первого взгляда - Наталия Арчер - Страница 6

Катя

Мы шли с пляжа на обед в приподнятом настроении, но и тучи часто скрывают солнце, чего уж говорить про смену настроения у подростков.

– Извини, что заснул. Я всю ночь не спал накануне, поэтому, видимо, просто выключился, – извиняющимся голосом сказал Дима, пиная в сторону с дороги упавшие сосновые шишки.

Было видно, что он был расстроен из-за нашей неудавшейся прогулки.

Не могу сказать, что она совсем не удалась. Когда он спал, он выглядел таким милым и хорошеньким, что хотелось его потрепать по щёчке и угостить конфетой.

"Когда он бодрствует, он выглядит не так безобидно, и я не могу так беззастенчиво разглядывать его, чтобы не покраснеть как рак, если он поймает мой любопытный взгляд", – промелькнула мысль. – "А у него очень красивые черты лица. Это во мне художник говорит, ничего личного. Наверное. И как бы мне хотелось его нарисовать! Только как это ему предложить, чтобы не подкармливать его самомнение?"

– А почему ты не спал всю ночь?

– Кто ж скажет наверняка, но у меня какая-то ошибка в прошивке, видимо, – Дима невесело усмехнулся, – и я абсолютно не могу спать первую ночь на новом месте. Скорее всего у меня была какая-то моральная детская травма в бессознательном возрасте. Предки-то не признаются, правда. Так ни одной первой ночи уже в сознательном возрасте на новом месте я не спал. В лагерях, в отелях, в отпуске с родителями, у бабушки, тут – всё одно и то же.

– Жесть. Карьера дальнобойщика для тебя однозначно закрыта с таким диагнозом.

– Надеюсь! Мой отец не простил бы мне, если бы я с дипломом юриста пошёл бы в дальнобойщики, – сказал Дима и пнул еще одну шишку.

– Ты уже выбрал себе будущую профессию? – спросила я, но сразу же увидела ответ на его лице, – или за тебя уже выбрали?

– Отец хочет, чтобы я семейный бизнес продолжал, а он юрист и у него своя юридическая компания. Я там летом работал и могу теперь с уверенностью сказать, что мне не понравилось. Хотя платят там неплохо, – сказал он, всё же насилу улыбнувшись.

Мне понравилось, что негативную мысль он всё же закончил чем-то оптимистическим. Это много говорит о настрое человека в целом.

– А ты сам кем бы хотел быть?

– Пока не решил, я в активном поиске, в процессе самоанализа и выявления своих стремлений одновременно, – усмехнулся он. – А ты? Какие у тебя интересы и чем бы ты хотела заниматься по жизни? – спросил Дима, касаясь плечом моего плеча и смотря на меня таким взглядом, будто собирался рассмотреть мои планы, написанные на мне в самых неожиданных местах.

– Хм… Так сразу и не скажешь, – промямлила я, отворачивая лицо от его пристального взгляда и делая паузу перед тем, как продолжить. – Я так много вкладывалась во всестороннее развитие себя любимой, что затерялась где-то в куче этих увлечений. Мне слишком много всего кажется интересным. А надо выбрать в лучшем случае парочку, что можно было бы совместить, – задумчиво произнесла я, озвучивая то, о чём думала, но еще никогда никому не говорила. – Наверное, если бы мне надо было сделать выбор прямо сейчас, то мне бы пришлось примкнуть к бродячему цирку на должность, типа человек-оркестр, только с навыками в написании сочинений, рисовании, геометрии, танцах и изучении иностранных языков, – весело закончила я.

– Я бы на это посмотрел, – сказал Дима, улыбаясь и открывая передо мною дверь в столовую.

Внутри было уже почти пусто. Пансионат был построен в 60-х годах прошлого века, а в Советском Союзе знали, что значит строить с размахом. Помещение столовой было размером с половину футбольного поля. Или около того, на взгляд человека, никогда не бывавшего на стадионе. Белые стены были украшены разнообразными репродукциями картин известных художников. У дальней стены от входа располагался буфет-шведский стол. Остальное пространство занимали уютные круглые столы разного размера – от самых маленьких на двух человек, до больших семейных столов на человек 10, не меньше.

Мы пришли за 20 минут до окончания обеда. Никого из моих внутри уже не было. Бабушка с дедушкой, скорее всего, пришли намного раньше, учитывая то, что они были в бассейне до этого.

– Твои тут есть? – спросила я.

– Нет, к счастью, – Дима расплылся в улыбке, обнажая свои красивые зубы. – Пообедаем вместе?

– Конечно, – ответила я, пожав плечами.

– Вот, ты говоришь, выбрать профессию. А у меня от слова "выбор" уже живот начинает болеть. Смотри, – он указал рукой на накрытые столы с едой, – я даже не могу быть уверен, что взять из этого. Хотя в худшем случае, мне просто не понравится, и я не буду это есть, – сказал он это, думая явно о чём-то своём.

– Эх, я тебя прекрасно понимаю, к сожалению, – вздохнула я. А потом меня посетила маленькая идея. – А вот с едой мы сейчас кое-что придумаем.

Дима с интересом посмотрел на меня.

Когда мы помыли руки, я взяла две чистые белые тарелки, протянула одну ему и сказала:

– Давай облегчим друг другу выбор. Ты набираешь еду мне, я тебе. За других всегда проще делать выбор, чем за себя. Давай хоть немного отдохнём и получим от этого удовольствие, – я постаралась подарить ему свою “вдохновляющую” улыбку, как я себе её представляла. Не знаю как вышло, но Дима, не сводя с меня глаз, с готовностью взял тарелку и сказал:

– Только не подсматривать! Я пойду с этого конца, а ты с противоположного, ок? – его глаза горели азартным блеском.

– Договорились!

Мы разошлись в разные стороны и через семь минут встретились у нашего маленького стола под картиной Шишкина (декораторы определенно решили, что много соснового леса не бывает).

Шведский стол, конечно же, изрядно до нас измельчал, но всё же было из чего выбрать.

– А теперь сладкое и напитки, – сказала я, поставив тарелку на стол.

Через 3 минуты мы уже сидели за столом перед своими тарелками, на которых лежала еда-сюрприз.

На моей тарелке очень красиво была выложено немного круглой отварной мелкой картошки с укропом, кусочек красной рыбы, овощной салат и сердечко из морковки, которая, видимо, была где-то на салате в качестве украшения. Мне было очень приятно и я чувствовала, как тепло растекается по мне чувство, похожее на нежность.

Дима рассматривал свою тарелку с едой, которую выбрала для него я.

Мой выбор состоял из мясной запеканки, салата из свежих овощей, как и у меня, и жульена.

Всё это я украсила свежей зеленью, водрузив её как маленькие деревца.

Мы сидели за нашим столом практически друг напротив друга. Наши взгляды встретились, и мы одновременно глупо и по-детски заулыбались.

– Мне нравится, – сказали мы хором, а затем засмеялись.

Учитывая то, что вокруг уже начали прибираться, мы решили не терять времени и приступили к обеду.

Во время еды мы говорили мало, но если говорили, то о еде. Я была приятно удивлена, узнав, что он умеет готовить. Я думала, что эта функция отсутствует у мальчишек, и была очень рада оказаться неправой.

Я рассказывала, про то, что готовлю я, когда бабушка на работе или отдыхает. Хотя я больше всего люблю печь что-нибудь.

– А что твои родители? Вы вместе живёте? – спросил Дима.

– Нет, не вместе, – коротко ответила я, и, не переставая, начала повторять про себя: "Пожалуйста, больше не спрашивай! Только не спрашивай!"

Мне кажется, что Дима всё понял и более не сказал об этом ни слова, начав расспрашивать про то, что я больше всего люблю печь из сладкого.

– Кстати, о сладком, – сказала я. – Давай быстро допьем кофе и пойдём отсюда. На нас уже косо посматривают работники столовой, – я обернулась, чтобы в подтверждение своих слов заметить смотрящую в нашу сторону официантку, уносящую блюда со столов.

– Что это такое, интересно, – проговорила я, рассматривая на чайной тарелочке маленькие рулетики, которые выбрал для меня Дима. Вилкой их невозможно было подцепить, поэтому я взяла двумя пальцами, положила в рот и застонала от гастрономического удовольствия, закрыв глаза. Они таяли во рту. В меру сладкие, с легкими нотками чего-то похожего на имбирь или миндаль. Но что бы то ни было внутри, это было просто потрясающе.

Когда я открыла глаза, вид смотрящего на меня Димы с приоткрытым от удивления ртом, и с каким-то хитрым огоньком в глазах, меня немного смутил.

– Ты обязан это попробовать, тогда поймешь, – сказала я, стараясь отвлечься от захвативших меня мыслей, и придвинула к нему свою тарелку.

– Угости меня сама, пожалуйста, – ответил он и открыл рот, придвинувшись ближе.

– Сам возьми, – парировала я, нервно сглотнув.

– У тебя всё равно уже руки в креме.

Он ухмыльнулся, обводя меня взглядом.

– Ладно, мне совсем не сложно.

Сдавшись, я взяла следующий рулетик и положила ему в рот, резко одернув руку, как если бы боялась, что он кусается.

– Ммм… Очень вкусно! – медленно произнёс Дима и облизнулся.

Потом он сам взял следующий кусочек и сам закинул себе его в рот.

– Хм… Интересно… – резюмировал начинающий дегустатор.

Я сидела как загипнотизированная, смотря за его движениями (совершенно не думая, что Дима уминает мой десерт, между прочим).

– Можно мне последний кусочек для эксперимента, пожалуйста? – спросил он, смотря на меня своими яркими сине-голубыми глазами, от которых невозможно было оторваться.

Я на автомате взяла рулетик и аккуратно поднесла к его рту. Дима плавно перехватил мою руку, нежно обхватив ребро моей ладони своей теплой рукой и медленно снял с моих пальцев десерт с помощью губ и языка, чьё горячее прикосновение я почувствовала не только кончиками большого и указательного пальцев левой руки, но каждой клеточкой своего тела.

– Да, так и есть, – медленно сказал он, всё еще не выпуская мою ладонь из своей. – Из твоих рук намного вкуснее. Честно, – он смотрел на меня, как если было бы возможно передать мысль на расстоянии, если у тебя получится достаточно сильно на этом сосредоточиться.

Мысли, которые я улавливала, меня пугали своей определённостью.

"Не знаю, почему здесь вдруг стало так жарко. Надеюсь, что я не самовозгораюсь, а просто краснею", – подумала я.

Мне стало трудно дышать и захотелось скорее выйти на свежий воздух.

Дима сидел напротив, и старался не сильно улыбаться, закусывая нижнюю губу. У него не особо получалось. Мне было очень неловко. Тогда я высвободила свою руку, отправила себе в рот оставшийся кусочек лакомства и встала.

– Пойдём, – сказала я. – Настало время посжигать калории, научить тебя уважению и, возможно, преклонению предо мною, как пойдёт, – добавила я, растягивая улыбку до ушей, в сладком предвкушении мести за моё смущение.