Читать книгу Петербург. События и лица. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников - Наталия Гречук - Страница 2

Картина перед вами самая что ни есть для Нового года традиционная: дети на елке.

Это петербургское градоначальство в своем доме на Гороховой, 2, устроило, по обычаю, праздник для детей низших чинов полиции. Действие происходит 1 января[1]1912 года, что зафиксировано на фотопластинке автором снимка – знаменитым фотолетописцем старого Петербурга Карлом Буллой. Кстати, сразу же и скажу, что почти все снимки, которые читатель увидит в этой книге, – работы Карла Карловича.

К тому времени, когда детишки пришли за подарками на Гороховую, новый год в первый январский день россияне по «летосчислению от Петра I» праздновали уже в 213-й раз.

Сам по себе этот факт широко известен: именно Петр перенес, на европейский манер, отсчет годов с принятого до того на Руси 1 сентября на 1 января. И что приказал соотечественникам в этот день праздновать и веселиться.

За подробностями же обратимся к историку Ивану Голикову, к его труду «Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам». (Первым издателем этого сочинения, кстати, был известный просветитель, журналист и писатель Николай Иванович Новиков, а вышло оно в 178889 годах двенадцатью томами.)

В «Деяниях…» приводится тот самый исторический царский указ, которому суждено было произвести истинный переворот в умах всех без исключения российских граждан.

«208 года Декабря в 15 день Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексеевич, всея Великие и Малые и Белыя России Самодержец указал сказать:.. впредь лета исчислять в приказах и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего января с 1 числа от Рождества Христова 1700 года…»

Как видим, предусмотрительный Петр решил дать россиянам две недели на то, чтобы успели хоть как-то привыкнуть к мысли: лета им, христианам, придется теперь числить не от сотворения мира, а потому 7208-й год (Петр в указе написал короче – 208-й) назовется 1700-м.

Понимал он также, что может иметь место «суеверное толкование о сей новости». По этой причине и решил «занять мысли жителей», дабы времени на подобные толкования у них не осталось, повелев устроить в первый день января «веселие», а накануне к празднику хорошо подготовиться.

Из того же указа: «…по большим проезжим и знатным улицам знатным людям… пред вороты учинить некоторое украшение от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых против образцов, каковы сделаны в Гостином дворе и у нижней аптеки или как удобнее и пристойнее, смотря по месту…а людям скудным комуждо хотя по древцу или ветви над вороты или над хороминою своею поставить…». (Московская чернь, как пишет Голиков, загодя была отряжена на заготовку зеленых веток, а потом украшала ими улицы и дома.)

Были и другие указания – насчет фейерверков, стрельбы из «небольших пушечек, буде у кого есть», или даже пускания «ракетов, сколько у кого случится»…

Праздничное действо началось в полночь. Из разных частей Москвы к Кремлю строем шли воинские колонны, с распущенными знаменами, под барабанный бой и музыку. В Кремле, в Успенском соборе на всенощной был Петр с двором и «всеми знатными, в наилучшем убранстве». Митрополит Рязанский Стефан после молебна доказывал в проповеди «нужду и пользу таковые перемены года».

Службы шли во всех московских церквах, а по окончании их раздался над Москвою колокольный звон, а служивые произвели троекратный салют.

Петр же после положенной по чину церковной церемонии, выражаясь современно, устроил пышный прием для знатных особ, как духовных, так и светских, как своих, так и иностранных. «Свои» при этом подверглись еще одному великому испытанию новшеством – велено было им, боярам, вытащить из светелок жен и дочек и прибыть в общество с ними, да одеться «в немецкий убор». (Петру несносен был «восточный обычай», когда «женский пол, а паче девицы, за великий почитали стыд казаться в народе».)

Не была забыта и чернь. Для нее выставили перед дворцом и тремя триумфальными воротами, ради Нового года сооруженными, столы «с разною ествою», чаны с вином и пивом.

Веселие длилось целый день. Горели фейерверки и потешные огни, гремели пушечные выстрелы, звонили колокола.

Вечером первого января к Петру снова потянулись гости – на бал. (Сколько сраму-то бояре натерпелись!)

Как водится, после праздников настали будни. Потек себе нововведенный 1700-й год. Именно эти, и никакие другие, цифры стали выводить в бумагах дьяки в присутственных местах: царский указ святое дело, да и голова дорога.

Но были, были те, что тихонько, про себя, роптали: как, дескать, мог государь переменить солнечное течение? Они, писал Голиков, веруя, что Бог сотворил свет в сентябре, при этом своем мнении так и остались.