Читать книгу В погоне за солнцем - Наталья Ахмадуллина - Страница 25

Во время обеденного перерыва Агата и Регина прогуливаются по торговому центру. Но если Регина разглядывает витрины с косметикой и дорогой одеждой, то Агата не может удержаться от того, чтобы не заглянуть в отдел товаров для дома.

– Всю зарплату изводишь на кухонную утварь, – возмущается Регина, когда они с Агатой расплачиваются на кассе. – Опять купила какую-то сковородку. На кой черт она тебе сдалась, Аверина? Лучше бы купила те туфли.

– А зачем мне туфли? Сковородка – другое дело. Мне такая как раз нужна.

Регина смотрит на подругу как на сумасшедшую:

– И все ради Димки. Не знаешь, чем его еще ублажить.

– В смысле?

– Знаем-знаем, все ради него стараешься. Гнездышко ему вьешь. Вот и с квартирной хозяйкой о ремонте договорилась ради Димки. Можно подумать, он раньше в Зимнем дворце жил.

– Регинка, ты даже представить себе не можешь, что значат для меня все эти милые домашние мелочи. Ремонт… Впервые в жизни мне есть ради кого стараться. Потребности у меня скромные, но Димка-то привык к другому. Мне хочется, чтобы он чувствовал себя комфортно. Вот и все.

Регина прищелкивает языком:

– Не стоит оно того.

– Я поняла тебя, Регин. Не продолжай.

– Живи, как знаешь, только потом не жалуйся.

– Чего ты злишься?

– Я?

Агата вздыхает, не желая продолжать спор и смотрит на часы:

– Ладно, пошли. Надо возвращаться. Машка нас уже поди потеряла.

– У нас еще обеденный перерыв не закончился. Не умрет без нас твоя Машка. Потерпит.

– Могли бы пообедать по очереди.

– Ты же знаешь, я ненавижу есть одна.

– Все-таки ты явно не в духе.

– Ничего подобного… – у Регины в сумочке надрывается мобильник. – А что ты там строчишь весь день за компьютером? – спрашивает она, не обращая внимания на телефон.

– Да Луиза попросила подготовить торговый отчет. Может, ответишь?

Регина с недовольным видом достает мобильник и отвечает:

– Да, привет. Я на работе. Нет. Ни о чем не думаю, совершенно свободна от мыслей. Нет. Луиза презентует новую коллекцию в Милане, можно подумать ты не в курсе… Через пятнадцать минут?..

Регина отходит подальше. Агата едва открывает рот, чтобы передать привет Артему, но вдруг понимает, что Регина говорит вовсе не с ним. Агате безразлично с кем разговаривает ее подруга, она лишь вскользь думает о том, что давно не слышала об Артеме никаких новостей. Это кажется странным, ведь обычно Регина созванивалась со своим парнем по несколько раз в день.

Продолжая телефонный разговор и жестом показывая «не дожидаться ее», Регина удаляется по коридору в сторону главного входа. Агата, пожав плечами, возвращается в Beauty&Fashion.

Как она и предполагала, Маша сбивается с ног, еле успевая обслуживать покупателей.

– Бедняжка ты моя… Я уже бегу, бегу! – успевает шепнуть Агата и, перехватив улыбку Маши, быстро включается в работу.

Проходит около получаса, но Регина так и не появляется. Воспользовавшись небольшой паузой в отсутствии клиентов, Агата возвращается за компьютер, чтобы продолжить работу над отчетом – его нужно закончить сегодня и отправить Луизе по e-mail. Агата успевает напечатать всего несколько предложений, как вдруг к ней шустро подходит Маша:

– Воропаев приехал…

В первое мгновение Агата даже не понимает о ком идет речь, а подняв глаза, узнает в вошедшем владельца магазина – Леонида Воропаева.

– И как на зло Регинка где-то болтается, – вполголоса говорит Агата. – А если он сейчас спросит, почему одной девушки нет на рабочем месте?

Увидев, что Воропаев не обращает на них с Машей никакого внимания, а прямиком направляется в кабинет своей жены, Агата решает, что ему, скорее всего, нет дела до того, сколько сотрудниц в данный момент находится в магазине.

– У нас ему делать вроде нечего, – шепотом рассуждает Маша, пока Воропаев, открыв кабинет, заходит внутрь. – Луиза и без него все контролирует. Чего, спрашивается, приехал?

Агата пожимает плечами:

– Мало ли.

Девушки редко видят в магазине своего босса. У Агаты едва ли не в первый раз выдается возможность хорошенько его разглядеть, и она быстро делает для себя вывод, что Воропаев ей не нравится. Не нравится и властная походка, и бесцеремонные манеры, и надменный взгляд, словно говорящий «мне нет дела до того, чем занята обслуга». Агата сосредоточена лишь на отталкивающих деталях в облике босса, и ее разум не желает замечать очевидного: Воропаев весьма привлекателен. Он высокий, стройный, он шикарно одет. Посеребренные волосы подчеркивают его лукавые черты, а равнодушный взгляд интригует. Все это не может не производить впечатления на молоденькую девушку, взять хотя бы Машу, которая (не успевает Воропаев скрыться за дверью кабинета) кидается к зеркалу и начинает наспех подкрашивать губки.

Пробыв в кабинете менее двух минут, Воропаев выходит, непринужденно держа под мышкой несколько папок с документами, и, заперев дверь, покидает магазин так же быстро, как пришел, не удостоив вниманием ни Агату, ни Машу, которая все время мило ему улыбалась.

Радуясь тому, что не пришлось вступать с ним в разговор, Агата облегченно выдыхает:

– Хорошо, что про Регинку не спросил.

– По-моему, это его ни капельки не волновало, – Маша с интересом провожает взглядом удаляющуюся фигуру. – Как же повезло Луизке. Офигенный мужик.

– Наглый, – отрезает Агата, продолжая клацать по клавишам. – Мог бы и поздороваться.

– Может себе позволить.

– Маш, по-моему он для тебя староват, не находишь? У него уже волосы седеют.

– Ему это идет. Сорок лет – самый прекрасный возраст для мужчины.

– Да ну тебя…

– Ой, забыла сказать, – Маша спохватывается, – у нас в кассе мелочь закончилась. Надо бы разменять пока нет клиентов. Я схожу?

– Сама схожу, – вздыхает Агата, сворачивая документ, – раз уж меня оставили «за старшую», то и за кассу отвечать мне.

Достав деньги из кассы, Агата выходит из магазина, сетуя на то, что опять ничего не успевает.

Банк находится в противоположной части торгового центра. Агата направляется туда, чтобы разменять купюры. Проходя по холлу, боковым зрением она замечает Регину, сидящую в кафе, и невольно замирает. Регина сидит за столиком с Воропаевым. Он что-то говорит. Регина кивает, потом хмурится, качает головой, вроде бы возражая. Воропаев продолжает говорить, а Регина мрачнеет на глазах, кажется, что она вот-вот заплачет.

У Агаты наивно мелькает в голове, что разговор между ними сугубо профессиональный, но эту мысль она тут же отбрасывает: Воропаев очень интимно берет Регину за пальцы и проводит рукой по ее лицу. Агата быстро отворачивается, но в последний момент Регина поднимает глаза, и подруги встречаются взглядами.

Агата уверенным шагом доходит до банка, разменивает купюры и возвращается в торговый зал. Она запрещает себе думать о том, что ее не касается и нарочно идет таким путем, чтобы не проходить мимо кафе.

Вернувшись в Beauty&Fashion, Агата застает Регину на рабочем месте. Та расточает улыбки и обслуживает клиентов, как ни в чем не бывало.

До самого вечера подруги не говорят друг другу ни единого слова, делая вид, что ничего не произошло. Регина старается занять руки и голову первым попавшимся делом, Агата тоже. Под конец рабочего дня, когда в торговом центре почти не остается посетителей, Регине приходит в голову идея:

– Давайте устроим показ новой коллекции! – возбужденно выпаливает она и начинает стягивать платье с манекена. – В кои-то веки Луизки нет! Мы можем все тут перемерить по приколу, девчонки!

– А давайте! – подхватывает Маша.

– Регин, давай аккуратнее, – предупреждает Агата, – если что – мне отвечать.

– Да не дрейфь, Аверина!

Агата внимательно наблюдает за подругой, которая явно пытается разрядить обстановку, лишь бы не зашел разговор о случившемся.

Регине не хуже других известно о строжайшем запрете Луизы на то, чтобы персонал без необходимости не прикасался к ее драгоценным моделям, но, словно забыв об этом, Регина включает музыку и с довольным видом принимается разглядывать себя то в одном, то в другом наряде. Маша, заражаясь ее воодушевлением (не зная его истинных причин), мгновенно присоединяется и почти «впрыгивает» в платье, в которое, по ее словам, она по уши влюблена.

Агата продолжает работать над отчетом, параллельно наблюдая за подругами, чувствуя себя нянькой, которую строгая мамочка оставила на время своего отсутствия присматривать за двумя непоседливыми дочурками.

Регина и Маша дефилируют по залу, кривляются перед зеркалами, фотографируются.

– Аверина! Примерь-ка это платье! – Регина подмигивает подруге. – Как раз в японском стиле

– В самом деле! – подхватывает Маша. – Нужно давать себе отдых, ты вкалываешь целый день.

Агата улыбается и отрицательно качает головой.

«Как странно наблюдать за людьми, когда они пытаются изменить себя с помощью дорогой одежды, словно они участвуют в одной из телепередач „до и после“, где из серой мышки, продвинутые дизайнеры легким движением руки изготавливают очередную гламурную куколку. Может, где-то там, в отражении зеркал и существует параллельный мир, где в дорогом платье ты вдруг превращаешься в прекрасную принцессу, обретаешь сказочного принца, твои проблемы меркнут, а мечты становятся явью, но в действительности – платье, каких бы денег оно не стоило – это всего лишь кусок материи. Всего лишь… тряпка».

Почему-то Агате вспоминается недавнее наваждение, когда поддавшись сиюминутному порыву, она решила изменить прическу, надеясь, таким способом, изменить себя. Сейчас ей стыдно об этом вспоминать…

Примерка красивых нарядов, созданных Луизой, могла бы продолжаться бесконечно, но приближение времени закрытия торгового центра заставляет Машу и Регину спуститься с небес на землю. Скрепя сердце, девушки возвращают наряды на места.

– Девчонки, ничего, если я вас дожидаться не буду и пойду? – Маша выглядывает из примерочной. – Мне к хозяйке надо, за квартиру заплатить. А она живет у черта на рогах.

– Конечно, иди, – отзывается Агата. – Я сейчас закончу с отчетом, и мы тоже уходим.

– Еще и не соображу, на какую маршрутку лучше сесть? – рассуждает Маша. – Обычно хозяйка сама за деньгами приезжает.

– А куда надо ехать? – спрашивает Регина.

– В Лианозово.

– Тогда лучше на метро.

Регина подробно объясняет Маше как добраться до места. Агата улыбается, глядя на них, ее сердце наполняется приятной радостью: «Слава Богу, больше не дуются друг на друга из-за недавней ссоры…»

Но как только Маша уходит, Агата мгновенно грустнеет. Регина тоже заметно приунывает, оставшись с подругой детства наедине.

– Тебе еще долго? – спрашивает Регина.

– Заканчиваю, – Агата продолжает стучать по клавиатуре. – Если торопишься, иди вместе с Машкой. Не жди меня.

– Может, я пока кассу сверю?

– Давай. А я постараюсь побыстрее закончить.

Заметив, что Регина застывает в нерешительности, будто ожидает чего-то, Агата поднимает глаза:

– Что?

– Не думай обо мне плохо, пожалуйста.

– Я и не думаю.

– Врешь. Думаешь. Аверина, я тебя как облупленную знаю. Несмотря на свою прямолинейность, ты не любишь лезть в чужие дела, но я знаю – сегодня ты разочаровалась во мне. Так выскажись, не держи в себе.

– Это нужно мне или тебе?

– О, Господи… Я так и знала! Весь день ощущаю твои невысказанные упреки! Но ты же ничего не поняла!

– Именно. Я ничего не понимаю. Почему же я должна тебя в чем-то упрекать?

– Я уже давно хотела тебе все рассказать.

– Но ведь не рассказала.

– Боялась, ты не сможешь понять все правильно.

– Где уж мне…

– Леня мне очень дорог. У нас все очень серьезно.

– Я считала, тебе дорог Артем.

– Да, так и есть, – Регина нервно приглаживает волосы, – и я не хочу делать ему больно… Но ведь все мы прекрасно знали, что Артем – это детская любовь.

– Я никогда не воспринимала ваши отношения как детскую любовь. Ваша любовь была для меня примером.

– Ну конечно! Я – падшая, а ты – святая! Я мечтаю о сладкой жизни, а ты о чистой любви. Представь себе, я тоже мечтаю о любви! – Регина почти выкрикивает со слезами в голосе. – Темик только и знает, что бренчать на своей дурацкой гитаре, репетировать с группой и строить глазки малолеткам, которые по нему сохнут, а мне что прикажешь делать?

Агата кивает:

– Регинка, ты напрасно так нервничаешь. Я ни в чем тебя не обвиняю и не надо передо мной оправдываться.

– Нет, ты не понимаешь! Ты считаешь меня бесчувственной и расчетливой сукой, ведь так? Так?!

Агата открывает журнал:

– Нет, не так. На, сверяй кассу.

– Хватит уже! Твое молчание просто добивает! Я ведь по глазам вижу, что ты презираешь меня. Ну, презирай. Может, ничего другого я и не заслуживаю. Наверное, думаешь: «Вот стерва-а… Обманывает хорошего мальчика, присосалась к богатому мужику и еще толкует о какой-то любви!»

– А если Луиза узнает? Не боишься? – Агата задает вопрос, чтобы хоть как-то поддержать беседу – эта история ей совершенно не нравится и слушать об отношениях Регины с Леонидом Воропаевым ей вовсе не хочется.

– Мнение Луизы меня вообще не волнует, а твое – да.

– А Нелли?

– Она ничего не знает, ты что? – Регина пугается. – Воропаев – лучший друг моего отца, ты не вздумай проболтаться!

Заглянув в безумные глаза подруги, Агате кажется, что та сейчас заставит ее дать клятву молчания. А еще кажется, что Регина уже давно прокручивала эти мысли в голове, ожидая подходящего слушателя. Ей давно хотелось выговориться.

– Его родители живут с нами в одном подъезде, – спокойно начинает Регина, – Воропаев часто навещает их и нас. Всегда поздравляет с праздниками, приезжает на важные семейные события. Я знаю его с детства, когда-то дядей Леней называла, – улыбается она, – а последние пару лет я стала замечать, что он со мной флиртует.

Вообще-то, он всегда такой: шуточки, прибауточки. Поэтому я не придавала его поведению никакого особого значения – все это казалось безобидной забавой, так, маянье со скуки. Чего греха таить, я и сама люблю пококетничать, ты же знаешь. Вообщем, я втянулась в эту милую игру, и не упускала случая «поддразнивать» дядю Леню, даже не думая ни о чем таком.

С каждым произнесенным словом, голос Регины становится все более волнительным.

– Регин, если не хочешь об этом говорить…

– Нет-нет. Дослушай до конца. Будет тебе наука… Помнишь, я устраивала вечеринку? Вы с Димкой тогда как раз переезжали на новую квартиру и не смогли прийти.

Агата кивает.

– Я тогда здорово обиделась на тебя, – продолжает Регина, – понимаю, в тот момент вам хотелось быть только вдвоем, но все же это не повод отказываться… Вообщем, в тот день все у меня не клеилось. Вся вечеринка пошла наперекосяк. А под финал, мы с Темиком поругались из-за какой-то ерунды. Я вышла в подъезд, покурить, успокоиться, и тут, как из под земли вырос дядя Леня. Стоит, глазками стреляет, забрасывает наживку, знаешь, в таком подкупающем отеческом участии: «Бедненькая, – говорит, – бедняжечка. Как можно не ценить такое сокровище?..»

Ему удалось сказать это таким тоном, что я задрала нос и впрямь задумалась: почему меня такую расчудесную, первую красавицу школы, не ценят по достоинству? Я была настолько зла на Артема, и вдруг ясно осознала, что заслуживаю лучшего. Чего? Кого? Это был уже другой вопрос. В тот вечер дядя Леня лишь прощупал почву. А вот… на следующий день, когда моих родителей не было дома, он и явился. Прямо с утра, представляешь? Не знаю, о чем я думала, когда открывала ему дверь, Агатка?

Поначалу я пыталась состроить из себя возмущенную недотрогу, хотя от радости готова была кипятком писать. Что ты! Такой кобель у моих ног, приполз, чуть ли не на коленях выпрашивать меня у меня же! Знала ведь, что он придет! И ждала его, как дура. Я даже губы накрасила…

– Регинка…

Регина делает знак, чтобы Агата ее не перебивала:

– Темик как-то сказал: «Я не боюсь твоей измены. Ты такая красивая, что любой парень к тебе и подойти побоится». А вот Воропаев не побоялся. Ловко подобрал ключик.

Все так и думают – раз красивая, значит очень опытная в вопросах любви. Уж ты-то знаешь, у меня кроме Артема никого и не было! Из-за отсутствия опыта у меня не было шансов запудрить мозги такому ловеласу как Воропаев.

Ломать комедию, разыгрывая перед ним недоумение? Это было бесполезно – он просекал все мои ходы еще в зародышах. – Регина хмыкает. – Странно, не помню, что же он сказал тогда? Как начал разговор? Зато помню… гулкий звук, когда шандарахнулась затылком о входную дверь – это и был наш первый поцелуй…

И вот, я, за секунду до того, как все должно свершиться, балбеска, думаю: «На кой черт мне надо это все?» И сама же себе: «Ну, чему быть, того не миновать… Чего же ты? – думаю. – Ты же этого хотела, почему не радуешься?»

Будто я сама себя уговаривала порадоваться сбывшейся мечте, убеждала себя, что многого лишусь, если не испытаю такой любви, а у самой глаза уставились в пустоту какую-то, сердце зашлось, а мозгов-то не хватило понять, что радоваться попросту нечему! «Отчего ж ты недовольна? – спрашивала я себя, – на какие эмоции рассчитывала и разве не этого добивалась? Вот она – твоя большая, красивая история любви!»

Нет, не то. Но было поздно, как будто я уже летела в какую-то пропасть и не было смысла сопротивляться. Хотя, за секунду до того, как все случилось, просто представив эту близость с чужим, посторонним человеком, мне стало настолько невыносимо… Все мое нутро сопротивлялось!

Как было не понять? Не прислушаться к собственным инстинктам? Не почувствовать, что я приобретаю ничтожно мало, а теряю все! Все самое важное в себе! – Регина с досадой стучит кулаком в свой красивый лоб. – Стало противно от одной мысли об этой близости. Но я не вспомнила о Темике, о данных обещаниях. Не посочувствовала Луизе, не подумала о том, что разбиваю чье-то сердце, кроме своего. Я верила, что в любом случае я – та единственная и неповторимая, тот самый Пуп Земли и центр Вселенной, которому все дозволено, и все сойдет с рук. Верила – всем на зло, несмотря ни на что, буду самой счастливой!

Да, еще недавно мне казалось, что я на такой поступок не способна, но роман с Леней… это ведь шанс прожить жизнь так, как никому и не снилось, как никто до меня еще не додумался. На всю катушку! Даже если наша связь будет недолгой, а то и одноразовой, но это будет стоить того! – думала я. Ведь я как будто… дотронусь до Солнца, до своей мечты! Момент так близок, нельзя его упустить, не то потом буду жалеть всю оставшуюся жизнь, считая себя недостойной, трусихой.

Для моей головы всего этого было так много, что проще было отключиться и вовсе не думать. «Все. Я просто не могу больше думать», – решила я на автомате, словно уговорив саму себя жадно броситься в это приключение.

Через каких-то пятнадцать минут, а может и того меньше, голова снова заработала; избитая шаблонная ситуация, никаких ожидаемых чудес и я – в эпицентре этой ситуации.

Столько эротических фантазий и вот – это происходит. Уже не в мечтах, а в грубой, беззастенчивой реальности, в номерах каких-нибудь гостиниц. И то, как это происходит, и то, что я чувствую «до», «во время», и «после», и то, как он смотрит на меня «до», «во время» и «после», этот чужой, и что он думает, и как не стесняется говорить мне пошлости, а я не могу возразить ему, по-идиотски улыбаясь; и то, как я боюсь смотреть в глаза Артему, своим родителям, всему белому свету, своему отражению в зеркале, в конце концов…

– Ты любишь его, Регин?

Регина отворачивается, пряча слезы:

– Понимаешь, я чувствую, что теперь, кроме Лени у меня никого нет. И каждый раз, когда я остаюсь одна, я умираю без него. То, что я чувствую – не любовь. Это – болезнь. Но я не могу бороться с этой болезнью. У меня нет иммунитета. Как же тяжело, как невыносимо, Агатка. Если бы ты могла понять… От этого не убежишь и больно всегда, каждую секунду, даже сегодня, сейчас, и в душе, и в голове, и в кишках. Как я вообще могла до такого додуматься и считать это приемлемым? Измена, предательство… Каждый раз, когда Темик звонит, и мне приходится отменять нашу встречу, ссылаясь на работу – хочется повеситься. Я ведь столько времени хранила верность Артему, уж ты-то знаешь. Ничьих губ, кроме его, на своих не чувствовала. Я – убийца. Измена – это преступление, надругательство над собственными остатками души. Может, это не для всех так, я не знаю, но для меня – это оказалось так. Я искупаю свою вину ежесекундно, поэтому, не суди хоть ты меня, Агата. Ты чистая, честная. Люби своего Димку, и дай вам Бог счастья…

Агата бросает шариковую ручку, выходит из-за стола и, обойдя Регину, которая стоит к ней спиной, обнимает ее. Та вцепляется руками крепко-крепко:

– То что я рассказала… прошу тебя, никому!

– Не волнуйся. Я никому этого не скажу.

– Я у Темика три года выдрала, – всхлипывает Регина. – Тянула из него соки, как пиявка… Как я ему скажу?

– Не реви. Все будет хорошо, – говорит Агата, но в глубине ее души мечутся совсем другие, гораздо более тягостные мысли.