Читать книгу Очень страшная история. Ненаучная фантастика - Наталья Аннеева - Страница 3

Рассвет занимался за дальним лесом, когда Андрейка, внук старого Нилыча, проснулся от утреннего холода и вылез из-под шубы, которой накрыл его ночью заботливый дед. Костер, слаженный по таежному, горел всю ночь, но к утру почти погас. Кони, которых пригнали с вечера в ночное, паслись рядом с большим Зориным логом. Недалеко, над речкой, вился легкий туман. Деда нигде не было. Андрейка огляделся, пересчитал коней, – пятнадцать были на месте. Шестнадцатый, Гнедко, баламут и хитрюга, опять куда-то удрал.

Андрейка подобрал кнут, и, приметив дедов след на росистой траве, побрел по нему к логу, позевывая и потягиваясь.

Он дошел почти до края лога, когда почувствовал, что кроме него и коней, здесь есть еще кто-то. Это был не дед, не баламут Гнедко, – нет, тот, кто смотрел на него, невидимый, из-за кустов и высокой травы, был огромным, страшным и зловещим. От него веяло холодом и смертельной тоской. Парнишка понял это внезапно и сразу, и волосы зашевелились у него на голове.

– Деда! – позвал он дрогнувшим голосом. – Дед!

Никто не отозвался, но за ближним кустом раздался чуть слышный шорох. Андрейка повернулся туда, ожидая, что дед появится на его зов, но старик не выходил.

Мальчишка немного подождал и пошел к кустам на краю лога, неслышно ступая по примятой траве. Мысль, что со стариком могло случиться что-то недоброе, придала ему храбрости. Шорох повторился, когда он дошел до кустов и стал спускаться в лог, но он уже не останавливался. Неожиданно трава расступилась, и Андрейка в ужасе замер. Перед ним на вытоптанном пятачке лежал на боку Гнедко, вытянув вперед длинную тонкую шею. Голова его была мучительно запрокинута, в открытых мертвых глазах застыл ужас… За ним в траве виднелась кучка какого-то тряпья, из него торчали старенькие сапоги деда.

Мальчишка подбежал к старику. Тот был мертв. Руки его были прижаты к шее, словно он пытался остановить кровь, еще вытекающую из разорванной артерии. Андрейка упал на траву и заплакал в голос, мучительно кашляя и задыхаясь.

***

Когда Иван Никитич вернулся во двор и подошел к воротам, оказалось, что они заперты на засов. Он отодвинул его и выглянул на улицу. Она была пуста, даже бабы еще не выгоняли коров. Никитич закрыл ворота, повернулся, чтобы идти в дом и увидел, что пропавшие гости, Марко и Петр, не торопясь, спускаются с сеновала. В будке заворчала собака. Присутствие хозяина, похоже, придало псу храбрости. Когда Марко поравнялся с будкой, пес неожиданно выскочил и с рычаньем кинулся на него. Парень остановился и, словно защищаясь, протянул к нему руку. Собака как-то вмиг притихла и, припадая к земле, замахала хвостом. Марко нагнулся, гладя пса по голове.

– Хороший пес! – сказал он. – Будем друзьями!

Собака покорно лизала его руки.

– Ну, его все зверье слушается. Дело обычное, – усмехнулся Петр, подходя и здороваясь с хозяином.

– Как спалось дорогим гостям? – поинтересовался Иван Никитич у шурина, стараясь придать своему голосу радушие. Но, похоже, от Петра не укрылось, что хозяин встревожен и раздражен.

– Спали как убитые, – ответил тот, – не прогневайся, хотим сегодня на родительскую заимку идти. Тянет в родные места. Цела ли там изба?

– Изба цела, да уж много лет никто в ней не живет. Я кой-чего поправлял там время от времени. Печь добрая. Скотину дам кой-какую. Когда отец ваш помер, все нам с Марьюшкой перешло, как наследникам, но я тебя не обижу.

– Я знаю, ты мужик правильный, – улыбнулся Петр.

В избе послышались девичьи голоса. Дарья возилась у печи. Аннушка вышла доить корову. Марко взялся помогать Дарье с дровами. Старики поднялись в горницу. Вдруг с улицы донесся шум, женские крики и плачь. Иван Никитич поспешно вышел и нескоро вернулся.

– Что там стряслось? – спросил Петр, с каким-то странным интересом глядя на него своими сумрачными медвежьими глазами.

– Несчастье у соседей! – ответил хозяин. – Похоже, волки старика и лошадь загрызли в ночном. Мальчонка прибежал без памяти, перепуганный весь. Насилу бабы его водой отпоили. Совсем не в себе малец. Говорит, что чудище какое-то видел Ну, да у страха глаза велики. Но с чего бы волкам среди лета на человека нападать? Никогда такого не бывало!

– Чудеса и не такие бывают, – сказал гость и осклабился так, что Ивану Никитичу снова поблазнилось, что в его приоткрытом рту сверкнули вдруг длинные нечеловеческие зубы. Однако Никитич только сердито тряхнул головой, отгоняя морок.

После завтрака гости с Иваном Никитичем собрались ехать на заимку. Хозяин запряг в телегу крепкого вороного конька, положил изрядно съестных припасов, чтоб хватило Петру с Марко на первое время, пока обживутся. Мужики уселись на телегу, Марко предпочел идти пешком. Когда телега скрылась за околицей, Аннушка незаметно выскользнула из избы. Дарья, хватившись ее, напрасно гадала, куда скрылась несносная девка. Не найдя ее ни в избе, ни на усадьбе, она пошла к соседям.

Погибшего Нилыча уже привезли домой. Он лежал на столе, бледный и благообразный. Монашка в черном читала над ним, в головах покойника горели восковые свечи. Мужчин в доме не было. Невестка Нилыча, пожилая черноглазая баба, сидела на лавке. При виде Дарьи она неприязненно уставилась на нее. В горнице было еще несколько старых женщин. Они тоже неодобрительно покосились на девушку.

– Не надо ли чем помочь вам, тетка Марина? – спросила Дарья. – Вы скажите только.

– Сами управимся! – сухо проговорила хозяйка. – Вам-то наше горе – не горе. Рады, небось?

Дарья удивленно посмотрела на нее:

– А чего ж нам радоваться, тетка Марина? Мы вам не враги какие…

Одна из женщин незаметно тронула Марину за рукав. Та замолчала и отвернулась. Дарья постояла, слушая чтение монашки, перекрестилась на иконы и вышла.

– Ишь, крестится, ведьмаково отродье! – прошептала Марина. – Всем известно, что дед колдуном был!

– Не греши, Маринка! – одернула ее монашка. – Дарья – девка добрая. На богомолье к нам часто ходит. Она за дедов грех не ответчица.

– Зато младшая – еще та ведьма будет! Вся в материну родню! У, злыдня растет!

Марина даже сплюнула со злости.

– Ты злишься, а не дед ли ваш, покойничек, – сказала другая старуха, – поспособствовал, чтобы Петра, Марьи покойной брата, в рекруты взяли вместо твоего мужика? Если по-правде, не его ведь жребий был в солдаты идти. Откупил Нилыч своего сына, все это знают.

– Чего теперь старое поминать? Уж боле двадцати пяти годов минуло… А кто это к ним вчерась припожаловал, не знаете? Надо было у девки спросить…

Соседки сами терялись в догадках.

Монашка шикнула на разговорившихся баб и продолжила чтение.

***

Аннушка стояла под черемухой, ростущей на границе с соседским огородом. Рядом на траве сидел бледный, осунувшийся Андрюшка. Он убежал из избы, когда привезли деда, так страшно было ему взглянуть на старика. Теперь он немного отошел. Анна осторожно расспрашивала его о том, что случилось в ночном. Ее голос звучал мягко, успокаивающе.

– Ты расскажи, что видел, – говорила она. – Расскажешь – и легче станет. Волков ты, что ли, не видал? За речкой они зимой каждую ночь воют. Что ж ты так испугался?

– То не просто волки были. Там был еще кто-то… Было темно, и оно смотрело на меня, я это чувствовал.

– А кто там мог еще быть? Ты слышал что?

– Слышал, что-то шуршало, но я ничего не видел. И мне было страшно! Так страшно, что волосы шевелились…

– Чего ж ты боялся? Что оно схватит тебя?

– Не знаю… Я чувствовал, что там притаилось что-то огромное! Больше, чем самый крупный волк. От него пахло…

– Чем? Зверем?

– Чего ты пристала? Зверем? Смертью пахло от него! Оно деда убило и Гнедка, а я спал и ничего не слышал! Я деду не помог!

Мальчишка снова заплакал, шмыгая носом. Аннушка обняла его и прижала к себе.

– Ты не смог бы помочь, даже если бы не спал, потому, что это чудище было слишком огромным. Оно не тронуло тебя, ты ему был не нужен. Наверно, эта тварь, кто бы она не была, уже насытилась, – медленно проговорила она. – Ты не вини себя. Видно, деду вашему так на роду было написано.

– Отец взял ружье и пошел с мужиками искать ее. Собак тоже взяли…

– Ну, вот и не реви. Они найдут ее и застрелят.

– И пусть всех волков перестреляют, – не жалко!

– А, вот ты где! – раздался голос неслышно подошедшей Дарьи. – Обыскалась тебя! Иди в дом, у нас дел полно, а ты тут прохлаждаешься!

Пойдем с нами! – обратилась она к мальчишке. – Я тебе вкусненького дам, вчера дядька Петр принес на гостинцы.

– Я домой пойду, – ответил тот, вставая и вытирая слезы. – Нечего мне у вас делать!

Дарья и Аннушка вернулись в избу. На душе у них было тревожно, как если бы тень приближающейся грозы надвигалась, неся мрак и ожидание неотвратимой опасности.