Читать книгу Все, что мы еще скажем - Наталья Костина - Страница 11

– Тебя как звать-то?

– Жасмин…

– Ого! Жасмин! Так скоко тебя ждать-то можно, красавица моя Жасмин?!

Я инстинктивно втягиваю голову в плечи, когда она делает шаг навстречу, но… мордобитие, похоже, откладывается: огромная Людка, вероятно, желает вначале выяснения изустного.

– Ну, чё, пойдем, девушка по имени цветок? – вопрошает она.

– Куда?

– Куда, куда… в жопу труда! Покажу тебе щас, как воровать надо!

Я не успеваю попятиться, и Людка неожиданно хватает меня под руку, но волочет не в темный угол, куда не добивает фонарный свет, как я ожидала, а прямо к парадному входу «Дешевочки», расцвеченному неоновой рекламой все с тем же вездесущим ушастым млекопитающим, которое у китайцев символизирует ловкость, а также и излишнюю самоуверенность.

Мне самоуверенности как раз недостает – и поэтому я в ступоре влекусь рядом, не делая никаких попыток освободиться, и только успеваю подумать: посреди торгового зала она начнет меня позорить, что ли?

– Привет! – одаривает Людка лучезарной улыбкой охранника.

В зале час пик: яблоку негде упасть. Центр торговой культуры рабочей окраины полон желающими поспеть к распродажам и поиметь «Дешевочку», в то время как «Дешевочка» в подсобке подсуетилась первая и уже поимела всех. Крупа, сахар и прочее с недовложениями красиво размещено на стеллажах, старые ценники на просроченной колбасе аккуратно залеплены новыми, милые девушки в торцах рядов завлекательно нанизывают на зубочистки нарезанные мельчайшими кубиками сосиски, а подтухшие мясо и рыба уже красуются в отделе кулинарии в виде гуляшей и форшмаков. Везде стикеры цвета вырвиглаз с надписями «Акция» и «”Дешевочка” рекомендует» и дым коромыслом.

Людка вцепилась в меня мертвой хваткой, и мы, как Шерочка с Машерочкой, прорезаем толпу, двигаясь в неизвестном мне направлении.

– Привет! – Людка еще раз ослепительно улыбается – теперь уже продавщице в отделе деликатесов. – Зая, свесь-ка нам грамм по триста буженинки и сырку с плесенью… поострее который. У нас с подружкой событие!

Пока моей спутнице на кончике ножа подают для дегустации требуемое, я пытаюсь потихоньку вытянуть свой рукав, но Людка хищно перехватывает его, а затем неожиданно сует мне в руки казенную корзинку:

– На, подержи пока! И это тоже!

У меня оказывается ее собственная сумка. Я недоуменно таращусь на нее и уже не делаю попыток сбежать – да и хороша была бы я сейчас, вылети из магазина с Людкиным имуществом в руках!

– Гулять так гулять! Икры или рыбки возьмем? Сёмужки? Ладно, нужно быть скромными, и у нас пока не юбилей… скумбрии горячего копчения, да?

Я невольно сглатываю: рыбу я очень люблю, но все, что мы с Лиской можем сейчас себе позволить, – банку бычков в томате. Уцененную. С истекшим месяц назад сроком реализации. По акции. Чтобы чувствовать себя осчастливленными «Дешевочкой».

Людка между тем раскланивается направо и налево, прихватывая по дороге то свежую плюшку, то соблазняясь обезжиренным кефиром, предлагаемым за полцены – но не стоящего, по моему мнению, и картона, в который упакован. Я, понемногу теряя напряжение, становлюсь совсем уж вялой и расслабленной, когда она подтаскивает меня к кассе.

– О, привет! – выдает она очередную улыбку во все тридцать два. – Карта есть! Пакета не надо! Чё, тяжелый денек, да?

– Привет, Люсь. Руки уже отваливаются, – сетует кассирша. – Еще и время опять переставили! Весь день как топором ударенная…

– Заметно! – подтверждает Людка-Люся. – Вон как из спины торчит!

– Что торчит? – не понимает кассирша.

– Топор!

Девушка от неожиданности громко хрюкает и зажимает рот ладонью – смеяться во весь голос персоналу не полагается. Она сканирует покупки, и тут я замечаю, что ни офигенно дорогого сыра, ни буженины на ленте нет. Как и обещанной копченой скумбрии. Видать, Людка повыпендривалась перед знакомыми, а потом, прикинув наличность, по-тихому скинула где-то дорогостоящие продукты.

Мы скромно расплачиваемся за плюшку, кефир и какую-то канцелярскую мелочевку, которую я взяла по просьбе Лиски. Людка достает матерчатую сумку и с замечанием:

– Не переношу пластика, всю экологию уже засрал! – препровождает свои покупки в нее. – Тебе куда? – интересуется она.

Называю поселок, а потом зачем-то улицу и номер проживания. Наверное, чтобы можно было набить мне морду прямо с доставкой на дом.

– Соседи! – восклицает Людка. – Ну… и ты того… не обижайся, а? На нервах вся, – поясняет она. – Фасовка эта бл…кая, да и коллективчик еще тот… А куда деваться? В поселке работы нет, специальность у меня тоже того… подгуляла.

Наверное, я взглядываю с удивлением, потому как Людка поясняет:

– Социолог я.

– Музыкант. Бывший.

Мы ввинчиваемся в переполненный автобус – другого транспорта в наш поселок отсюда нет, однако ехать нам всего ничего, можно и постоять. Темень за окнами беспросветная, но оно и к лучшему: пригород чистотой и урбанистическими красотами не радует – проплывающие мимо пейзажи прекрасно вписываются в социологическую концепцию моей коллеги по фасовке, а именно: «всю экологию засрали».

Добрая половина автобуса треплется по мобильным или же медитирует под музыку – народ тут весь свой, привязанный ко времени, месту и транспорту. Людка тоже извлекает из сумки гарнитуру и привычно втыкает в уши, но затем делает реверанс в мою сторону:

– Ничё, если я послушаю?

Ты смотри, воспитанная какая!

– Немецкий учу.

– А почему не английский? – вдруг интересуюсь я.

– В Германию хочу уехать. Только социологи им на хрен не нужны, вот, думаю подкопить и пойти на заочный. Сиделка или медсестра… ну, или массажистка там… А из этой дешевки однозначно надо уходить, пока какую-нибудь хрень хроническую не подхватила! – Моя собеседница начинает для иллюстрации художественно кашлять на весь салон.

– А ты-то как сюда попала? – интересуется Людка, так ничего и не усвоившая из немецкого во время поездки, потому что вываливала информацию о себе, такой неожиданной, и о своих планах на будущее.

Мы уже стоим на конечной, гордо именуемой «центр». Это действительно центр здешней маленькой вселенной: супермаркет – сильно уменьшенная копия той же «Дешевочки», аптека, газетный киоск и несколько навесов, судя по виду, переживших еще нашествие татаро-монгольского ига – тут местные бабульки по сезону продают чеснок, яблоки, зелень пучками и соленые огурцы.

– От мужа сбежала, – честно признаюсь я.

– О как! – удивляется Людка. – А я думала, ты того… типа беженка.

– Я и есть беженка. Наверное. То есть не я, а мы с Лиской… это дочка, – сбивчиво поясняю я, не понимая, как объяснить новой знакомой наш статус.

Она-то за пять минут озвучила столько информации о себе, что теперь я с трудом пытаюсь совместить ту Людку, что знала на работе, и совершенно мне неизвестную: социолога, «все засрали», любительницу голых кошек, цветов, романтической прозы и сатирической поэзии, атлетически сложенных блондинов и черно-белой фотографии и противницу зоопарков и прочей неволи.

Я пытаюсь выдавить из себя хоть что-то, но она машет рукой:

– Ладно, потом расскажешь… как-нибудь, – понимающе кивает та, которую я еще пару часов назад так яростно ненавидела, а теперь… А что теперь? Или эти старая и новая Людки разом считают, что мы уже подружились? Что нас сблизили эта идиотская прогулка по магазину и пятнадцать минут в переполненной маршрутке? Или что стоит погладить меня по шерстке, которая отсутствует у ее любимых котов, как я разрыдаюсь на ее могутном плече? А назавтра она явится в совсем другом настроении, и…

Додумать, что будет завтра, на работе, и чем еще ошарашит меня Людка, я не успеваю – потому как ошарашивает она прямо сейчас. На покинутой разумным человечеством конечной, откуда освобожденный от тряски народ порскнул во все стороны по неосвещенным проулкам, Людка вдруг извлекает неизвестно из какого места… те самые буженину, сыр и копченую рыбу, а в придачу к ним еще и палку копченой колбасы в вакуумной упаковке!

– Ты это… держи.

Я разеваю рот и вытаращиваю глаза. Людка самодовольно усмехается:

– Во как у этих жлобов тырить надо! – гордо объявляет она. – А не жменю гречки в карман. Держи! Тебе и дочке! Премиальные. И не от этой «Дешевки», а от меня лично!