Читать книгу Одна в поле воин - Наталья Нестерова - Страница 30

Костя иногда выходил за продуктами. Сам же и готовил, потому что повариха из Веры была из рук вон плохая. Холостяцкая жизнь заставила его освоить кулинарию. А у Веры никогда не было необходимости стоять у плиты. Дома готовила Анна Рудольфовна, а в Мехико они предпочитали рестораны и полуфабрикаты для микроволновой печи.

Сегодня Костя вызвался приготовить рыбное филе с шампиньонами и сладким перцем. Он стоял у плиты, спиной к Вере, она сидела на диванчике. Костин костюм состоял из трусов, рубашки и кухонного фартука, Верин гардероб уже десять дней заключался только в Костиных сорочках.

– С традиционной точки зрения, – говорил Костя, – сочетание двух характерных вкусов – грибов и сладкого перца – недопустимо.

– Правда? – Вера достала сметку для пыли из птичьих перышек, тихонько пощекотала его выше коленки.

– Один вкус, по идее, – Костя почесал ногу, – должен убить другой. Но этого не происходит.

– Почему? – Вера пощекотала другую Костину конечность.

– Они настолько разнятся…

Вера не унималась, и Костя по очереди чесал то одну, то другую ногу.

– …Что могут либо подчеркнуть вкус антагониста, либо создать совершенно… Хулиганка! Я думал, у меня блохи!

Он быстро обернулся, поймал сметку, и не успела Вера выпустить дразнилку, как Костя схватил ее за руку.

– Ты очень интересно рассказываешь, – говорила Вера, пока ее вытягивали с диванчика. – Так глубоко, содержательно. Перестань целоваться! Костя! Куда ты меня несешь? Ну Костя! Опять все сгорит.

– Пусть горит. Я поставлю на маленький огонь.

– Я хочу есть и дослушать про перец и шампиньоны.

– Именно про них я тебе сейчас и расскажу.

Когда они наконец уселись ужинать, Вера высоко оценила экзотическое блюдо:

– Очень вкусно. Праздник гурмана.

– Ложь, – Костя погрозил ей кусочком хлеба, – первый из пороков. Рыба не удалась. Но есть ужасно хочется. За все в жизни надо платить. Я готов.

– К чему?

– Перейти на сыроедение.

– Я тоже сыр люблю.

– Верочка, я имел в виду, что макароны и картошку мы будем есть сырыми.

– Но сварить макароны и пожарить картошку я сумею.

– Кто тебе позволит? Использовать тебя как кухарку крайне нерационально.

– А как меня использовать рационально?

– Если я сейчас начну объяснять, то мы опять не поужинаем.

– Пошляк, – рассмеялась Вера.

– В высшей степени, – быстро согласился Костя.

– Я помою посуду, – поднялась Вера, но Костя ее остановил:

– Не женское это дело. Твое дело коня на скаку останавливать, в горящую избу входить. И не щекотаться! Можешь подойти сзади. Так, правильно. Руки положить мне на пояс, голову, нежно, – на мою мужественную спину.

– Положила. Костя, а тебя не интересует, что во внешнем мире делается?

– Абсолютно.

– Костя, а вдруг там снова путч?

– Средства, помогающие избавиться от кишечных газов, называются ветрогонные.

– Какой ты умный!

– Сам удивляюсь.

– Не задавайся! На самом деле, мне кажется, что ты здорово поглупел за последние дни. Я тоже, но у женщин это не очень заметно. Доктор наук, называется!

– Кто? Я доктор наук? Точно, поглупел, согласен. Хорошо, что успел защититься. Сейчас я даже таблицы умножения не помню. Счастливые блаженны.

Костя вытер руки.

– Меняем исходное положение, – объявил он.

Обнявшись, они пришли в спальню и забрались на кровать. Костя сел, подложив под спину подушки. Вера примостилась у него на груди. Эта поза называлась у них «разговорная».

– Костя, я хочу позвонить Анне.

– Зачем? – насторожился он.

– Съездить с ней в магазины, купить кое-что: белье, парфюмерию. Костя, я не могу вечно ходить в твоих сорочках.

– Жаль. Ты похожа на рабыню, а я вдруг открыл в себе задатки рабовладельца. Вера, но почему с Анной Сергеевной? Почему ты хочешь лишить меня удовольствия самому одеть тебя?

– Ты любишь ходить в магазины?

– Терпеть не могу.

– Вот поэтому.

– Но я для тебя не совершил ни одной жертвы, а готов на многое. Завтра едем справлять тебе гардероб. У тебя ведь и шубы нет? Скоро зима.

– Строго говоря, и шуба, и все остальное есть…

– Нет, я тебя взял бесприданницей. Ни одной тряпки оттуда нам не нужно.

Он поцеловал ее волосы. Сам не мог понять, почему так любил целовать ее макушку. Потом вспомнил: их первая встреча, стояли в переполненном вестибюле метро, он смотрел сверху вниз на ровный пробор в ее волосах и нестерпимо хотел прижаться к нему губами. Тогда она была страшно недоступна. И сейчас страшно, оттого что доступна. Он шутил о рабстве, о том, что хочет никогда не выпускать ее на улицу, одобрял положение женщин в мусульманских странах. Но в этих шутках была доля правды. Он не хотел отпускать ее ни на метр от собственного тела.

– Пока ты ходил за продуктами, – продолжала Вера, – я разговаривала с Аней.

– И что во внешнем мире?

– Она спросила, собираюсь ли я в монастырь. И хохотала. Ты слышал когда-нибудь, как она смеется?

– Не имел чести. А что смешного ты сказала?

– Когда Анюта хохочет… это… это как колокольчики звенят.

– Так чем ты ее развеселила?

– Ну… – Вера спрятала лицо ему под мышку и быстро забормотала: – Она говорила, что женщина, которая переживает настоящий оргазм, никогда в монастырь не отправится.

– Здорово! – рассмеялся Костя. – И привела тебя ко мне! Давай разовьем тему монастыря.

Вера поняла, что он хочет услышать.

– Это как всю жизнь купаться в ванне, а потом оказаться в океане. Для меня секс всегда был ритуальной, обязательной частью семейной жизни. А от ритуалов только фанатики получают удовольствие. Это к теме монастыря.

– А теперь? – допытывался Костя.

– Боюсь, что теперь я пополню отряд сластолюбцев. С удовольствием. Костя, почему тебе Анна не нравится?

– Я вообще не люблю начальство.

– А если бы ты сам к себе пришел на прием, то как бы это объяснил?