Читать книгу Апофис 2068 - Наталья Николаевна Тушина - Страница 2

Надо мной желтые облака, тяжелые и низкие. Медленно плывут обрывком старой ваты, закрывая солнце. Где-то далеко гудит сирена. Мне надо подняться, но налитое свинцом тело утопает в холодной грязи. Вдали просвечивают очертания дома: обугленная крыша с трубой, скошенная телевизионная антенна.

Ветер разносит черный пепел. Вместо воздуха едкий дым. Мне не хочется им дышать. Каждый вздох отзывается горечью в горле. Им невозможно надышаться – несвеж, кисел и темен.

По лицу бьют крупные капли дождя, вызывая на коже нестерпимый зуд и жжение. Я знаю – это кислотный дождь. Ворочаюсь как червяк в попытке встать, подняться, но не могу. Мне надо бежать в укрытие! Зову на помощь. Из горла только хрип… Где все?

И мысль эта, пронзая голову, заглушает боль в теле. И уже совсем не страшны и едкий воздух, и ядовитый дождь. Закрываю глаза, а легкие и живот сжимаются от страха, самого жуткого – я одна?..

Шелест крыльев где-то сбоку. Чтобы поднять голову, упираюсь щекой в скользкую землю. Черная тень передо мной – ворон сидит на большом валуне. Взмах острых крыльев, и он уже возле моей головы. Моргая тройным веком, смотрит на меня ярко-красным глазом без зрачка…

– Нет! Я живая! – я резко села на кровати.

Ладони огладили лицо и спустились ниже, освобождая шею от влажных спутанных волос. В комнате душно и темно.

«Входящая документация. Срочно, срочно», – разбив сумрак комнаты, активировался рабочий дисплей.

Пара секунд ушла на то, чтобы кубарем скатиться с влажных простыней и войти в сеть, подключив ряд проекций. Комната озарилась, загудел кондиционер, и мой умный дом, пожелав доброго утра, включил чайник.

Мне уже несколько лет приходится работать дома. Брызнув в лицо водой, я наскоро прогнала остатки сна и надела цифровые контактные линзы. С помощью встроенных лазеров и микрозеркал они проецируют изображения на сетчатку, а затем возвращают их в реальность электрическими сигналами моей мозговой активности. Так что трехмерные изображения перемещаются и закрываются взмахом ресниц. На запястье активировался имплант – мобильное устройство. Включив беспроводную передачу данных, я погрузилась в работу.

Через минуту должны быть закончены последние расчеты для отправки заказчику. За отчеты, выполненные в срок, программа Центра занятости начисляет бонусы, а я обмениваю их на дополнительный трафик.

Поэтому я всегда слежу за временем. Время – единственное, что организует мою жизнь, устанавливает распорядок и отличает день от ночи.

Серые здания, проткнув крышами небо, зажгли редкие огни окон в утренних холодных сумерках. Мегаполис молчал, выдыхая из своего нутра теплый смог от тысяч кондиционеров жилых домов и огромных торговых складов. Редкие прохожие, встретившись в подворотне, поправляли маски и сутулили плечи, ускоряя шаг.

Человечеству оставалось всего два десятилетия до наступления нового века, но время словно замерло. Наша жизнь изменилась в один год, с тех пор не прекращалась борьба за каждый новый день на Земле. Современный мир установил рамки социальной дистанции, подкрепив их жесткими запретами на любые не установленные кодексом контакты.

Наверное, поэтому вдоль пустых проспектов с каждым годом все ярче светились неоновые растяжки с призывом: «Установи программу дополненной реальности – сохрани жизнь».

Сигнал у двери сообщил, что продукты прошли инактивацию1 и готовы к употреблению.

– Я заберу, не отвлекайся, – Роман встал из глубокого кресла у стены.

– Спасибо, – улыбнулась я, глядя на его идеальный профиль и плечи. И снова погрузилась в работу, отмечая нужные диаграммы и графики.

– Ты торопишься. Я вижу ошибку. Сейчас система покажет ее в диаграмме А3, – Роман кивнул в сторону нужной картинки, поливая фикус в горшке.

Растение сбрасывало листья и чахло на глазах, но мы неустанно возвращали его к жизни, подкармливая порошком с микроэлементами.

– Успела, – я с облегчением откинулась на спинку кресла. – Сто бонусов мои! Сегодня можем купить билет в театр. Ром, как тебе идея?

– Мы там были на прошлой неделе, – пожал он плечами. – Я им не верю и всегда знаю, чем закончится спектакль.

– Как будто когда мы сидим на лекции по квантовой физике, ты не знаешь, чем закончится лекция.

– Если мы в десятый раз пойдем на «Ромео и Джульетту», я сойду с ума… – послышался с кухни голос моего недовольного собеседника.

Фыркнув в ответ, я подперла рукой щеку, наблюдая, как на проекции всплывают разноцветные маркеры сообщений от друзей, коллег и корпоративных ботов.

Передо мной появился самый долгожданный маркер. Он призывно засиял на мониторе.

Взмах ресниц, и передо мной появилось трехмерное изображение мамы. Я протянула руку, касаясь кончиков ее пальцев. Дрожащая картинка просвечивала сквозь мою ладонь и рушила даже иллюзию прикосновения.

– Мама, как ты себя чувствуешь? – мой первый вопрос. Последние несколько недель ее здоровье ухудшалось, а я так далеко сейчас.

Пока она пересказывала мне свой день, наполненный беседой с врачами, я разглядывала ее лицо. И наслаждалась солнечным светом, который неизменно сиял за тонкими кружевными шторами в любое время года.

– Мам, ты знаешь… – я задержала дыхание, чтобы не расплакаться. – Служба Санитарного Контроля не дает мне разрешения на выезд из города, но мы с Ромой сейчас ждем повторного рассмотрения запроса.

Она с мягкой улыбкой сожаления кивнула в ответ.

– Не расстраивайся. Просто нужно подождать.

– Да, конечно. Мам, – мой взгляд задержался на ее ласковых глазах с лучиками морщинок по краям. – Я очень соскучилась, хочу обнять тебя и папу… Мам…

Не успела я договорить, как изображение растворилось в воздухе. С моего счета исчезла половина заработанных за день бонусов. От обиды и беспомощности перед расчетливым алгоритмом, разорвавшим связь с родными, по лицу покатились тонкие соленые бороздки.

– Слезы? – Роман нежно коснулся рукой, приподнимая мой подбородок.

Скупыми механическими движениями он передавал мне платок за платком и терпеливо слушал затихающие всхлипывания. Протирая глаза, я наблюдала, как с моего импланта уходят данные о давлении и пульсе, а значит, вскоре со мной свяжется психолог «Центра поддержки».

Мне вновь придется принимать препараты «хорошего настроения». Коктейль химических компонентов, растворившись в крови, добавит в мою бесцветную жизнь искусственную радость. Я научилась управлять эмоциями с помощью лекарств и разучилась жить. Все мое существование – искусственная проекция, парящая в воздухе.

– Добавим настроения… – раздался металлический голос психолога-консультанта.

Включилась программа дополненной реальности, пространство вокруг трансформировалось в летний городской парк. Над нами сияла небесная гладь. Теплый ветер касался кожи. В ажурных ветвях мощных дубов птицы выводили звонкие трели. Цветы распустили яркие бутоны, наполнив воздух терпким ароматом. За спиной послышался детский смех, я обернулась. Дети, свалив в кучу школьные рюкзаки, носились среди деревьев. Мохнатый пес скакал возле них, норовя выхватить эскимо из мальчишеских тонких ручонок. На лавочке рядом приютилась благообразная пожилая пара, увлеченная чтением.

– Все хорошо? – донесся до меня спокойный голос Романа.

Я молча кивнула и вдруг поймала себя на мысли, что очень люблю его мягкий тембр.

– Твой организм пережил сильное эмоциональное напряжение. Сейчас адреналин в твоей крови снизится, мышцы расслабятся. Сейчас тебя отпустит. Обновленная душа будет у тебя, и новая программа будет у меня… – утешал меня андроид, названный мной Романом в день активации его RFID-чипа2.

День, когда Роман открыл свои красивые и полные живого интереса глаза, навсегда останется для меня потрясением. Настолько этот андроид неотличим от человека…

Его скелет – биокибернетический организм с замкнутой системой энергообмена. Он гибок и ловок, умеет бегать, его невозможно сбить с ног. Роман самообучаем и может подключаться к любой операционной системе и программе.

Андроиды доступны не всем, они стоят немалых денег. Десятилетия назад люди думали, что роботы заменят человека в сфере услуг, в здравоохранении и социальной сфере. Частично так и произошло, но использовать андроида в качестве помощника по дому – дорогое удовольствие, дешевле нанять человека. Человеческий труд теперь стоит немного.

Мне Роман достался от корпорации робототехники как бонус за исправную работу. Условием его постоянного пребывания в моей съемной квартирке стало проведение исследований, связанных с обучением андроидов образному мышлению. Мы читали, рисовали, смотрели фильмы и слушали музыку, выполняли специальные тесты и задания от корпорации. А затем заносили всю эту информацию в электронный дневник. За проведение этих нехитрых манипуляций мне еще и доплачивали.

Сеанс психотерапии наконец подошел к концу. Психолог-консультант прописал рекомендации и свернул проекцию. И я тут же вновь открыла сайт службы Санитарного Контроля в надежде увидеть рассмотрение повторного запроса на выезд из города. Опять отказ. За год ни одного подтверждения.

Роман поставил передо мной кружку с заменителем кофе.

– Как же мне достать пропуск на перемещение… – взяв теплый напиток в руки, я подошла к окну.

На балконе высотки напротив копошился сосед. Он круглый год выращивал цветы и зелень на своей лоджии – зимой под лампой, летом на скудном солнце. Невысокий щуплый мужчина в спецодежде с логотипом службы водопроводных и канализационных систем. Именно от него можно было услышать правду о том, что происходит в городе. Ведь специалисты городских коммунальных служб имели выпускные карты, которые давали им возможность почти беспрепятственно перемещаться по городу: выезжать на объекты городской инфраструктуры, прорывы, ремонты коллекторных систем. Обычно спокойный и рассудительный, сегодня он казался мне взволнованным: поливая рассаду, он что-то бубнил себе под нос, касаясь перебинтованного запястья. Увидев меня, мужчина улыбнулся и помахал рукой.

– Как настроение, барышня?

Подняв над головой кружку с бодрящим напитком, улыбнулась в ответ – так у нас заведено, почти ритуал.

– Что нового в городе? – я повисла на подоконнике, подставив плечи теплым солнечным лучам.

– Вчера перекрывали водоснабжение целого микрорайона, полдня провозились. Говорят, мутация вируса какая-то… всех вывезли через «не хочу». Ну вот нас и погнали туда, чтобы трубы законсервировать.

– Куда их вывезли? И зачем все перекрывать, разве люди не вернутся в свои квартиры потом?

– За Москву спихнули, дескать, Центр там какой-то новый построили… Вот туда. А в квартиры, поди, не вернутся. Жильцы не собственники, дома-то эти возводили для строителей «ковчегов» – временное жилье, городу принадлежит.

– Все хотела у вас спросить: а вы тоже в стройке «ковчегов» участвовали?

– Да, было дело, – закряхтел он и облокотился на балконные перила. – До сих пор помню. Когда в 2058 году ученые опять заговорили об этом метеорите и объявили, что Апофис на подлете уже и через десять лет мимо пройдет… Да еще, как оказалось, с подарками… Паника началась! Сначала-то никто не рассчитал, что за этой глыбой длиной почти в полкилометра еще обломки мелкие плывут. Значит, гравитацией его притянутые… Ну вот, значит, они-то и попали в… как ее…

Он потер рукой морщинистый лоб, закатив глаза к небу.

– А! Гравитационную замочную скважину. Тю, всего-то километр в ширину дыра, где Земля его массой своей на себя потянула… А за ним еще мусора всякого, осколки… Вот они-то и посыпались в 2068 году на нас. К ним и готовились. Вот тогда и начались великая миграция и великая стройка. Потянули людей в промышленные и научные зоны, а стало быть… Где всем разместиться? Города росли как на дрожжах, добровольцев много было. Кто ж откажется от шанса получить билет в бункер для себя и своих детей, коли с неба камни полетят. Сгорят, не сгорят в атмосфере, шут их знает! А жить-то всем охота. Нужно было металлургию, химию, технологии развивать…

Он глубоко вдохнул, закашлялся, словно лишнего воздуха хлебнул, и продолжил:

– А вообще хорошее время было! Жили скромно, тесно, зато цель была, идея! То, что пуще всякого кнута сплачивает и гонит вперед, – засмеялся он, мотая головой. – Через тернии к звездам! Мать его етить… Не то что щас… Говорильня одна, и все по дуплам, боятся с соседом поздороваться.

– Так нельзя ведь, дядя Мить, вирус, – допила я последний глоток теплого напитка со вкусом кофе и поставила на карниз, не желая лезть обратно в комнату. – Штрафы, дистанцию надо соблюдать.

– Ох барышня ты моя! Стрекоза зеленая! Дистанцию надо было сразу соблюдать! Чтоб не дать этой заразе в человеческом теле закрепиться. Говорят, в ДНК встраивается и живет там, – хлопнул он по перилам и в растерянности развел руками. – А теперь уже чего, с ним жить – по-волчьи выть. Народна мудрость! Помню, через год первый больной появился. Через год после метеорита… Говорят, от животных пошел. А потом с перелетными птицами на пол земного шара разошелся. А мы тут все в урбанизации и глобализации, как на пятачке, друг другом дышим. Как не заразиться?

– Дома сидеть, – кисло ответила я, глядя на дно пустой кружки.

– Что печально так? Опять отказ пришел? Давно своих не видела?

– Семь лет уже, как начались мутации.

– Семь? Не больше? Уверена? – кратко спрашивал он, косо поглядывая на меня. – В «Ложной памяти» общаешься с ними, поди?

– Да. А вы со своими общаетесь? Давно видели? – оживилась я, еще больше высунувшись из окна.

– У меня в Саратове сестра сводная. Лет двадцать не видел, – вздохнул он и взял садовую лейку. – Общался года три тому назад. Только вот у тебя не бывает, что говоришь, говоришь, а как только спросишь про город, что нового, чего настроили, может, сквер какой новый открыли или памятник там, так – раз! – все обрывается. Раз, и концы в воду. А последний раз говорим, я спрашиваю: «Че это ты, Аннушка, не стареешь вроде? Ты, чай, не бот ли какой?»

И лейка в его руках затряслась, роняя брызги мимо цветочных горшков. Он виновато улыбнулся и погладил перебинтованную руку.

– Шучу, значит… А она мне: «Вы верно догадались, я голосовой помощник». Я аж чай опрокинул! Голосовой помощник…

– А дальше что? – сверлила я его пытливым взглядом.

– Ничего. Связь пропала, – он потер рукой лицо и продолжил: – Недаром народ прозвал программу эту «Ложной памятью». Ложной… Оцифровали нас.

– Ну это вы зря, эта программа – сейчас единственная возможность с семьей общаться, – я недовольно сдвинула брови, пытаясь вытолкнуть из головы навязчивую мысль о возможном сбое в программе как единственном адекватном объяснении этого случая.

– Да, – закряхтел он и вытер пот со лба. – Нездоровится мне сегодня. Сил нет. Да еще вчера крыса облезлая какая-то за руку ухватила. Из канализации кинулась, мать ее етить! Мастеру сказал, а тот как рявкнет: «Нечего лапы свои куда попало совать! И так работников мало! Лей антисептик, антибиотик пей и завтра с утра чтоб как штык на работе был к утру!» Хрен мордатый, плевать совсем на людей. Ну хотя понять и его можно. Времена такие, ситуация такая сложная. Не хватает людей. Ладно, стрекоза моя зеленая… Будем жить!

Я улыбнулась, закрыла окно, но какое-то предчувствие заставило меня обернуться на цветущую лоджию.

Дядя Митя аккуратно поставил лейку и, внезапно обессилев, плюхнулся в садовое кресло, а через несколько секунд тело его обмякло. Неужели уснул? Может, у него сегодня выходной? Наверное, хорошо вот так дремать под утренними лучами среди цветов…

Вид этого цветущего балкона вызвал во мне такую тоску по родительскому дому, что я уткнулась лбом в холодное стекло окна.

– Нам нужно попасть домой. Должен быть какой-то способ…

Взгляд мой скользил вдаль по полупустой дороге, по высоткам, которые серыми пиками упирались в небо.

Я жила в одном из многочисленных спальных районов Москвы, вернее, Новой Москвы. Столица превратилась в паутину многоярусных дорог, соединяющих небольшие города Московской области – мегаполис расплывался большим пятном, пустым, почти безжизненным.

Люди ушли с улиц и оцифровались в Дополненной реальности. Программа конструировала пространство в режиме реального времени, используя прием сенсорной интеграции. Человек перемещался в парк, в аудиторию учебного центра, на трибуну стадиона, концертный зал, выставку, в дом к родителям, на вечеринку к друзьям или свидание. «Ложную память» покупали в кредит, копили бонусы, чтобы оплачивать трафик. Человек – животное социальное. Никто не хочет сидеть в одиночестве. Нередко только с ее помощью можно было найти хорошую работу. А дети могли посещать лекции и уроки.

Общество лихорадило: богатые становились еще богаче, бедные еще беднее. Так происходит всегда в смутные времена, выживает тот, у кого самая крепкая лошадь: доступ к оружию, ресурсам и денежным потокам.

Остальные живут, стараясь свести концы с концами. И постоянно копят бонусы или берут кредиты – на жилье, трафик, андроидов, импланты.

Комнату озарила трехмерная проекция, энергичный голос вещал о начале прямого эфира популярного блогера.

– Среда обитания бросает нам вызов в виде нового вируса! Природа пытается стереть нас с лица Земли! И у людей возникает вопрос, как жить и что делать.

Парень подмигнул, увидев мою аватарку в бесконечной цепочке подписчиков, и продолжил:

– Все это порождает массовый невроз, бич современного общества. Сейчас вообще много курсов по различным духовным практикам – оплачиваешь, и тебе рассказывают, как правильно и сбалансированно существовать. Нам продают стиль жизни. То есть вам плохо, вы одни, вы напуганы… А что может предложить нам система? Потреблять вещи, технологии, ресурсы. «Покупайте вещи, это развивает нашу экономику, ресурсы которой потом тратятся на поддержание жизни нашего общества – охраны нашего здоровья и природы». Как может покупка «Ложной памяти» спасти нас от вируса? Все это иллюзия!

Блогер звонко хлопнул в ладоши и ткнул указательным пальцем в цепь бесконечных аккаунтов, плывущих по краю проекции:

– А знаете, для чего эти программы? Нас подсаживают на суррогаты, чтобы мы стали еще более подконтрольны. Играют на чувствах людей, которые уже потеряли близких, или тех, кто еще борется за жизнь! Нас покупают, а мы потребляем, – он затих, наблюдая, как в эфир полетели многочисленные голосовые комментарии, гневные смайлики и поднятые вверх большие пальцы.

Ник – известный блогер, мы общались в сети уже примерно полгода. Он нашел меня в «паутине» и поставил лайк под одним из постов, я ответила тем же. Через какое-то время он написал, что следит за моим блогом о программировании роботов-анди, ему нравятся мои лайфхаки и короткие видео.

Природа наделила Ника приятной внешностью и чувственными губами. Скользя взглядом по его рукам и шее, я не могла не заметить, что его кожа пронизана виртуальными кожными обогатителями. Эти тонкие нейронити усиливали тактильные ощущения, вызывая эмоциональную бурю во время интимной близости. Он ощущал наслаждение и боль – остро, словно жил только белым и черным, не разбирая полутонов.

Обладатель чувственных губ воткнул штекер в имплант. На приятном лице появилась широкая улыбка Чеширского кота, и он, подмигнув, исчез с проекции прямого эфира.

– Привет. Как дела? – голос Ника внезапно разлился по комнате, отражаясь от стен. – Хочу видеть тебя. Подключайся…

– Зачем?

– Затем! – рассмеялся он.

– Я немного занята.

– Ну ниче, я немного помешаю!

– Ник, – я нервно дотронулась до трехмерной картинки и воткнула штекер в имплант. – У тебя что-то срочное? Сегодня я закончу программки, которые ты просил прописать.

Он потер руками виски и с раздражением оттолкнул от себя бокал с водой, словно мой ответ его разозлил. Глаза его потемнели, он нервно дернул молнию, распахнув толстовку. И моему взору открылись плотно набитые татуировки. Обрамляя шею, четкие скулы и подбородок, они стремились поглотить его лицо, словно герой виртуального мира обладал и в мире реальном тысячью ложных фильтров, скрывающих его истинную натуру от любопытных глаз.

– Слышь, милаха, пофиг на программки. Я хочу тебя видеть, – и, ухмыляясь, добавил: – Ты в курсе, что ты мутант? Только мутации в генах создают такие зеленые глаза, как у тебя.

– Это типа комплимент? В природе все время происходят мутации. Да, я мутант.

– Ниче так мутантик получился. Поправь волосы… Ну, давай, милая! – с нетерпением добавил он и, увеличив проекцию, закусил губу. – Ты магнит. Ой как жалко, что не могу дотянуться до тебя.

– Почему я магнит? – скрестила я руки на груди, чтобы случайно не дотронуться до волос и не вызвать неуместное возбуждение на том конце виртуальной реальности.

– Не знаю, но я хочу тебя, как ежа!– рассмеялся он и с легкими стонами наигранного страдания вновь переключился на прямой эфир.

Аудитория бесновалась: потоком шли комментарии, репосты, мысль, брошенная в сеть, расползалась по умам подобно вирусу, формируя эмоциональный отклик толпы.

А у меня после каждого разговора с Ником под ребрами рождалось смутное чувство тревоги. Предчувствие искусно расставленной ловушки с приманкой обещанного счастья. Мне нравилась внешность Ника, а еще больше неуемная энергия и наглость, но чем больше мы общались, тем сильнее я убеждалась в том, что я лишь образ для него. Симпатичный выдуманный фантом, и, если я не оправдаю ожидания, его мысли обратятся к новому идеалу.

Прямой эфир продолжался. Ник, увеличивая трехмерную проекцию, обрушился на разогретую аудиторию:

– Всем известно, что ежедневно в мире уничтожаются тонны продуктов, срок годности которых подходит к концу. А полнаселения планеты кормят белковой жижей! И это происходит не только с продуктами, но и с одеждой, электроникой, автомобилями, которые не успели продать. Тысячи роботов пылятся в километровых ангарах, а кто-то полжизни копит на новый андроид! Или берет кредит, – его лицо исказилось гримасой наигранного сострадания, уголок рта нервно дернулся. – Ну что? Так и будем копить бонусы на трафик и брать займы, чтобы справиться с неврозами из-за бесконечных ограничительных мер Санитарного Контроля? Эти системники так же, как и глобальные корпорации, заинтересованы в кредитной зависимости людей! Если вы высунулись с неуместным вопросом или, не дай Бог, высказали протест новому миропорядку, система просто отключит вас от кормушек. На вас огромное количество долгов, вы ничего не можете сделать. А это фантастическая возможность манипулирования!

Он хищно улыбнулся, сузив глаза.

– Мы – тотальные конформисты, мы не имеем возможности спорить с системой, которую создали сами…

– И что? И что ты предлагаешь, Ник? – я запустила руки в волосы, сдавила голову и уперлась локтями в стол. – Пойти против них войной? Бред!

С раздражением выдернув штекер, растерла затекшее запястье и, схватив кружку, медленно поплелась на кухню.

Облокотилась плечом о дверной косяк и пару секунд созерцала, как Роман, закусив губу, рисует картину по номерам, тщательно сверяясь с цветовой палитрой.

А на проекции, развернутой рядом с ним, уверенно сомкнутыми рядами шагали люди в кипенно-белых защитах с шевронами служб медицинских войск, IMO3. По краю экрана неслась строка с призывом о вступлении в отряды волонтеров международной службы Мгновенного реагирования по борьбе с инфекцией. Санитарные войска планеты, которые функционировали на всех континентах и странах.

– Система… – я со стуком поставила кружку на Ромкину картину, разложенную на столе. – Система!

– Вижу, ты решительно настроена, – он сморщился, увидев незапланированный круг от донышка пустой чашки на своем творении.

– У меня идея.

– Безумная? – то ли вопрос слетел с его губ, то ли утверждение.

– У меня других не бывает, – улыбнулась я, глядя на его недовольное лицо, зависшее над картиной. – Слушай, Ромка! Если мы не можем обойти регламенты системы Санитарного Контроля, чтобы получить доступ к перемещению, значит, нам нужно проникнуть в систему и стать ее частью. Тогда мы сможем перемещаться по ее структуре. Вот легальная лазейка, чтобы получить выпускную карту! Рома, нам нужны заявочные анкеты, чтобы вступить в ряды волонтеров IMO!

Он на секунду задумался и через мгновение развернул проекцию со списком пунктов быстрого реагирования.

Нам потребовались почти сутки переговоров: заполнение заявочных анкет, три копии теста на вирус и онлайн-забор биоматериала, – и наши заявления на проекции ознаменовались подписью «Принято».

– Спасибо за сотрудничество! – в наушнике раздался приятный голос бота-консультанта центра IMO. – Ваш андроид ARS4-51 будет перепрограммирован с сохранением базовых настроек и обучен оказанию высокотехнологичной медицинской помощи инфицированным больным. А вы, согласно заявленной специализации, робототехник, будете включены в состав мобильной службы технической поддержки медицинских роботов. Ваши обязанности: обслуживание и ремонт стационарных диагностических систем, нанороботов и мобильных медицинских андроидов.

– Мне все ясно, – от волнения на лбу выступила легкая испарина. – Когда можно приступить к работе?

– В течение суток на ваш имплант придет код активации, – певучим голосом вещала бот-консультант. – Он позволит вам легально передвигаться по любой местности. Дополнительно на 3D-принтере будут распечатаны ваши выпускные карты. А служба бесконтактной доставки в течение этих же суток привезет вам средства индивидуальной защиты, в которых вы продолжите путь до ближайшего пункта мгновенного реагирования.

И я, вздохнув с облегчением, откинулась на спинку стула.

Во мне теплилась надежда, что я попаду в мобильный госпиталь рядом с городом, где живут родители. А потом час или полчаса езды на электрокаре до их дома…

Ведь эта служба имеет множество подразделений, мобильные госпитали и пункты быстрой диагностики в разных городах и странах.

Я нашла способ свободно перемещаться, и со временем я придумаю, как попасть в нужный мне госпиталь.

Звон бокалов прервал мои мысли. Рома сервировал стол. Мы каждый день устраивали небольшие застолья с белковой жижей – так в народе прозвали сбалансированную массу, состоящую из белков, жиров и углеводов. Внешний ее вид не отличался особой эстетикой, поэтому мы раскладывали ее из пластиковых пакетов и картонных коробок по красивым тарелкам. В таком виде она отдаленно напоминала овсяную кашу из детства. Причуда? Конечно. Но этот ритуал возвращал меня в стены родного дома, когда уютными вечерами вся семья собиралась за столом, чтобы рассказать друг другу о событиях дня. Во времена моего детства люди свободно передвигались по улицам: на работу, прогулку, в гости, парк или в кино.

– Так что у нас сегодня на ужин? – я провела пальцем по краю хрустального бокала с водой.

– Белковая жижа, мисс! – и Роман смачно плюхнул на мою тарелку серую массу из пакета.

Затем сел напротив, педантично расправил складки скатерти и добавил с мягкой улыбкой:

– На сладкое сегодня твое любимое печенье с предсказаниями…

Я схватила из корзинки с лентой свежую выпечку и разломила. На ладонь упал белый сверток. Как странно, обычно они разноцветные. Когда я развернула послание, перед глазами побежали буквы: «Торопись! У тебя мало времени!»

А далее ряды цифр и незнакомые знаки. Я сжала послание в кулаке.

И задумчиво уставилась на хрустальный бокал, сверкающий в теплом сумраке комнаты.