Читать книгу Моё сводное наваждение - Наталья Семёнова, Натали Рок - Страница 2

Мне отчего-то не хочется разбирать свои вещи, но я всё равно это делаю. Я так привыкла делать то, что не хочется, что, наверное, это стало моей второй натурой. Мама часто повторяла: делай то, что должен и никого не подведёшь. Её собственная интерпретация крылатого выражения.

Затем я выхожу на лоджию и долго смотрю на фонтан в центре ухоженных лужаек.

Всё же здесь очень красиво.

И уже ближе к двум часам дня решаю, что не явиться на первый в этом доме обед будет невежливо.

Осторожно выхожу из своей комнаты и спускаюсь на первый этаж. В какой стороне находится столовая я не имею ни малейшего представления. И как же мне быть?

– Полагаю, будет не лишним, – раздаётся за моей спиной голос отца, отчего я чуть вздрагиваю и разворачиваюсь в его сторону, – после обеда устроить тебе экскурсию по дому. Что скажешь?

– Я буду очень признательна, – улыбаюсь я робко.

– Проголодалась? Я шёл как раз за тобой.

– Да. Спасибо.

Мужчина ещё секунду разглядывает меня пристальным взглядом, а затем невесомо касается ладонью моих лопаток, указывая направление в столовую. По пути он мне рассказывает о назначении некоторых комнат. Вот открыта дверь в библиотеку, книги в ней собирались годами, начиная с моего прапрадедушки. Рядом с ней бильярдная.

– Играешь? – интересуется папа, пока мы идём дальше.

– Нет. Не пробовала даже.

– Могу как-нибудь научить, если хочешь.

– Да, конечно.

Отец замолкает, и я вновь чувствую на себе его пристальный взгляд, словно я диковинка, которую он пытается изучить. Все наши предыдущие встречи проходили исключительно при маме – она не хотела, чтобы мы с ним оставались наедине. Может быть, ревновала? Или же поступала так из вредности. В любом случае, познакомиться как следует нам с ним не удавалось ни разу. И мне тоже интересно, что он за человек. То есть, самой понять какой он, а не полагаться на речи мамы о нём.

– Люба, – вдруг, останавливается он. – Понятно, что для тебя переезд в новый дом, к почти не знакомым людям – это стресс. Но я хочу заверить тебя, что готов сделать, что угодно, чтобы ты как можно скорее здесь освоилась и почувствовала себя, как дома. Договорились? Обращайся ко мне по любому поводу. Мне очень хочется, чтобы мы с тобой подружились.

– И мне, – говорю я искренне, потупив взгляд. – Хочется.

– Отлично, – слышу я улыбку в его голосе. – Ну, пойдём.

Столовая оказывается в раза два больше, чем была в нашем с мамой доме. Но я не успеваю, как следует осмотреться, потому что, как только мы с папой входим в помещение, Галина очень громко меня приветствует, кажется, давая мне понять каким статусом я обладаю в её глазах:

– А вот и наша гостья! Никита, можешь сесть за стол, раз все, наконец, собрались.

Возможно, ей всё же не пришлось по душе наше неловкое знакомство?

– Боюсь, это я виноват в задержке обеда, – улыбается папа. Как по мне – немного натянуто. – Провёл своей дочери частичную экскурсию. Знакомься, Люба, это – Мирон. Мирон, а это наша Любовь.

Я ещё раньше заметила сидящего за огромным столом рядом с Галиной светловолосого парня. Её сына. Он бесцельно смотрел в панорамное окно, за которым от лёгкого ветра дрожали листья берёзы, но как только папа произнёс наши имена, парень, зевая, повернул голову в нашу сторону. Его невероятно ярко-синий взгляд сначала мазнул по моей фигуре: от носков балеток до самых плеч, а затем впился в мои глаза. Совсем ненадолго. Но я успела разглядеть в его взгляде пренебрежение. Грудь царапнула обида – я ему заранее не нравлюсь. То есть, я хочу сказать – ему абсолютно ровно от моего присутствия. А вот я сама чувствую, как от волнения начинает повышаться пульс. Потому что он, мой сводный брат, оказался ужасно красив.

– Люба! – занимая своё место за столом, восклицает Никита. – Ты сядешь рядом со мной?

– Конечно, – глухо выдыхаю я и на нетвёрдых ногах иду к накрытому столу.

В ушах звенит кровь, лицо, шею и грудь невыносимо печёт, и мне это ужасно не нравится. Словно я в миг подхватила сильнейшую простуду, которая, помимо всего прочего, ещё и путает мысли, рассеивает внимание и заставляет нутро дрожать от озноба.

Можно подумать, мне раньше не приходилось видеть красивых, уверенных в себе парней. А Мирон именно такой – расслабленная поза, скучающий вид. Приходилось, конечно. Вот только я никогда с ними не общалась, и уж тем более, не собиралась жить под одной крышей. Ужас. Кажется, дело – дрянь.

– Что, Никит, не плохую новую игрушку подогнал тебе отец? – насмешливо спрашивает возмутитель моего спокойствия. И я вновь чувствую, как от его слов больно царапает грудь.

– Люба не игрушка! Она моя сестра!

– Мирон, – сдержанно замечает отец. – Если ты хочешь что-то мне сказать – говори прямо. Именно так, обычно, поступают настоящие мужчины.

– Андрей! – тут же возмущается Галина. – Мирон не имел ввиду ничего плохого, ведь так, дорогой?

Жена отца, насколько мне известно, старше него на несколько лет. Но после её слов – а Мирон действительно повёл себя не лучшим образом, насмехаясь над решениями взрослого, и надо мной заодно, по всей видимости, – я решаю, что возраст далеко не показатель ума. Например, моя мама даже мысли не допускает, что я могу сказать при взрослых что-нибудь настолько дерзкое, а мама Мирона ничего необычного в его словах не услышала. Ну или сделала вид, что тоже не говорит в пользу её зрелого возраста.

– Ни-че-го-ше-ньки, – хмыкнув, кивает Мирон и подхватывает пальцами ложку для супа. – Всем самого приятного аппетита, – насмешливо заканчивает он свою речь.

Я решаюсь поднять на него глаза и вижу, как он переводит взгляд с меня на тарелку перед ним. И у меня бегут мурашки по коже от того холода в его глазах, что я успеваю заметить.

Все за столом приступают к еде, в том числе, и я.

Суп-пюре с грибами оказывается безумно вкусным, и моё сознание, отвлёкшись на хоть что-то приятное за этим столом, постепенно успокаивается. Я совсем чуть-чуть прислушиваюсь к разговору папы и Никиты, в ремарки Галины, которые она очень часто вносит, а на голосе Мирона постоянно внутренне вздрагиваю. Повезло, что слышно его не часто. Они не говорят ни о чём важном. Обычные беседы людей о разных пустяках, которые каждый день обедают вместе. Но мне всё равно интересно. Таким образом я их неспеша узнаю. И возможно, через некоторое время сама буду участвовать в подобных беседах. Но не сегодня. Нет.

Но Галине, вероятно, наплевать на мою неготовность беседовать. Мы ждём, когда нам подадут десерт, и она елейным голосом замечает:

– Что же ты, Любочка, совсем не участвуешь в разговоре? Расскажи нам немного о себе? – тут же предлагает она. – Мы же совершенно ничего о тебе не знаем.

Сомневаюсь, что совершенно ничего, впрочем, как и сомневаюсь, что смогу рассказать что-то, чего она может не знать. Опускаю глаза на свои руки, пальцы которых теребят подол сарафана и тихо перечисляю:

– Я хожу на уроки балета, изучаю иностранные языки: английский, немецкий и французский. Раз в неделю посещаю занятия по фортепьяно. И в этом году у меня получилось поступить в высшую школу бизнеса МГУ.

О том, что я люблю сочинять песни и петь, умалчиваю. Как и о многом другом, чем по настоянию мамы пробовала заниматься, но она решала, что у меня не выходит. Пробовали мы, кстати говоря, многое, но в итоге мама остановилась на балете, языках и фортепьяно. Занятия, по её мнению, очень подходящие для воспитанной, молодой "леди". А школа бизнеса нам нужна для того, чтобы я сама смогла обеспечить своё будущее. Так как удачно выйти замуж мне не светит – сорта не того.

Иной раз я очень жалела, что не похожа на своих бабушку и маму. Потому что мне казалось, что это их разочаровывает и расстраивает. А с другой стороны, радовалась, что мне не придётся всю жизнь жить, как они – за чей-нибудь счёт. Пусть менеджмент не мечта моей жизни, но иметь хорошее образование лучше, чем пытаться привлечь состоятельного мужчину. Учитывая то, что я абсолютно не умею общаться с парнями.

– Ну, дорогая, я была бы удивлена, если бы ты не поступила, учитывая финансирование твоего отца.

– И ты будешь-таки удивлена, Галина, – усмехается папа. – Мало просто заплатить за обучение, нужно, кроме этого, сдать вступительные экзамены. Странно, что ты об этом не знаешь, учитывая то, что твой сын их удачно сдал и тоже будет там учиться.

Что?

Я бездумно поднимаю глаза на Мирона, удивлённая тем, что мы ещё и учится будем вместе и успеваю заметить, как он едва заметно кривится от досады. И сдаётся мне, причина этой досады не наш совпавший выбор профиля, а неосведомлённость его матери в его делах и, напротив, осведомлённость моего папы.

– Я… – теряется Галина и смотрит на своего сына, кажется, в поисках поддержки.

– Не успел ей сообщить, что сделал свой выбор в пользу бизнеса, – равнодушно пожимает тот плечами, а затем отталкивается от спинки стула и ставит свои локти на стол, прищурившись на папу: – А вот откуда об этом знаешь ты – вопрос.

– Мне, видишь ли, в принципе, нравится быть в курсе дел членов моей семьи.

– Что, даже номинальных?

– Перестань, Мирон. Не помню, чтобы я относился к тебе, как к чужому, – напряжённо отвечает отец.

Кажется, это не первый их подобный разговор…

– Можешь больше не утруждаться, – зло бросает парень. – Теперь, когда рядом есть родная дочь – тебе должно хватать забот о ней и Никите, а мои дела, пусть остаются моими. – После этих слов он встаёт из-за стола и идёт на выход: – На ужин меня не ждите.

– Андрей, – укоризненно произносит Галина, бросив на меня недовольный взгляд.

Кажется, я была права в том, что далеко не все люди в этом доме рады моему к ним переезду. Если не хуже…