Читать книгу Моё сводное наваждение - Наталья Семёнова, Натали Рок - Страница 9

В тот вечер я ещё долго не могла уснуть. Сначала у меня не было особого желания общаться с Виталием, но, в конце концов, он меня разговорил. И… мне понравилось с ним общаться! Возможно, потому что он действительно хотел меня узнать, и как бы я не старалась, не переводил тему разговора на себя. Шутил, паясничал и всегда возвращался к моей жизни. Лично я считала её скучной, но его интерес, словно и для меня делал её занимательнее.

Что касается Мирона… Кажется, он прислушался к моим словам, и мы держали дистанцию друг от друга. Правда, это не помешало ему предложить заранее учить меня водить автомобиль, когда во вторник за ужином папа заговорил на тему моего будущего получения водительских прав. Я бы с удовольствием отказалась, но отец решил, что это отличная идея, а я…

Я вернулась к самой себе и ужасно стыдилась того, что произошло на той вечеринке. Стыдилась своей несдержанной ярости. И когда на утро Мирон явился, – чем немало удивил всех за столом, – на завтрак, когда Галина начала интересоваться, как мы развлеклись, я очень переживала, что он расскажет о том, что я сорвалась и накричала на него. Но Мирон молчал, словно давал мне шанс поделиться с родными своей версией событий. Или же хотел убедиться, что я не расскажу о том, что он настроил своих друзей против меня.

Кстати, ранее в тот же вторник, после урока английского языка, я осмелилась и позвонила Ксении с просьбой составить мне компанию в походе по магазинам. И теперь в шкафу в моей спальне висели новенькие, с дырками на коленях, джинсы, пара футболок на мой вкус, короткие джинсовые шорты, – которые уговорила меня купить моя новая подруга, – и белоснежное платье в пол из невозможно воздушной ткани на тонких бретельках. Мы ужасно здорово провели тот день вместе. Разговаривали, шутили. Даже делились переживаниями. Словно знали друг друга много лет. Наверное, так и бывает, когда встречаешь своего человека.

Я, кстати, очень переживала, что трачу деньги отца, но он в тот день не подал и виду, что я, возможно, зашла в тратах слишком далеко. Как вариант, он просто не следил за покупками, сделанными с карты. А если бы я случайно превысила лимит, то ему пришло бы оповещение об этом. Впрочем, доводить до этого я не планирую – вторничный шопинг в ближайшее время не повторится. Единственное, на что я ещё могу потратить его деньги – так это такси, и то, только при необходимости.

Сегодня у меня по плану занятие по фортепиано, которое проходит вечером, так как Школа Искусств, та самая, в которую поступила Ксения, проводит внеклассные уроки исключительно по вечерам. И я нечаянно думаю, что тоже могла бы туда поступить, если бы не необходимость бизнес-образования, которое поможет обеспечить мне безбедное существование. С удовольствием, стала бы эстрадной певицей, будь эта профессия надёжной, а я – посмелей и поуверенней в себе.

А днём запланирован урок по вождению с Мироном…

Я трусливо рассчитываю, что он его пропустит. Забудет. Передумает. Решит не тратить своё время.

Но он заходит в гостиную ровно в назначенное время. Мы не оставались с ним наедине с "моего позорного" воскресенья, и моё сердце начинает набирать обороты. Щёки и шея горят от его пристально-насмешливого взгляда. Ладони потеют. Интересно, он когда-нибудь перестанет так на меня действовать?

Сегодня на нём толстовка и черные джинсы, на голове, как всегда, беспорядок. Но что-то в нём, на мой взгляд, неуловимо изменилось. Насмешливость в его глазах, словно потеплела. Стала более дружелюбней, что ли… Очень странно.

– Тебе очень идёт синий цвет, фенек, – кивает он на мою новенькую, синюю футболку с принтом в виде ярко-оранжевого солнца. – Как, впрочем, весь этот бунтарский образ.

Да, на мне те самые джинсы, а волосы я собрала в небрежный, высокий пучок. Кажется, я вовсе не старалась специально впечатлить его своим новым внешним видом, но подсознательно, наверное, надеялась на это. И теперь не могу понять, говорит он искренне или в очередной раз издевается.

Ответить я не успеваю, потому что в гостиную в сопровождении горничной входит… та, кого я вообще не ожидаю сегодня увидеть.

О, ужас.

Я подскакиваю с дивана и выдыхаю:

– Бабушка?

Она молча осматривает меня с головы до ног цепким взглядом и слегка морщит нос:

– Что с тобой сотворили за эти несколько дней, Люба? Разве, в этом доме не принято выглядеть прилично? – а затем она переводит взгляд на Мирона и так же цепко оглядывает его: – Пожалуй, мне всё ясно. Ты, должно быть, Мирон, сын жены Андрея. Которой, по всей видимости, плевать, как выглядят её дети.

Бабушка брезгливо морщится и с уверенностью не свойственной для гостьи проходит к одному из кресел и усаживается в него с прямой спиной:

– Дорогая, присаживайся напротив. Я уже распорядилась на счёт чая.

У меня глаза готовы вылезти из орбит, но я смотрю в пол и послушно иду к другому креслу. По пути вспоминаю про Мирона и бросаю на него короткий взгляд. Он с недоумением смотрит на мою невозмутимо-наглую родственницу. Это всё – аристократические корни, которыми моя бабушка и мама очень гордятся. Всё, что осталось у них от когда-то благородной семьи наших предков.

Кто бы мог подумать, что визит бабушки "спасёт" меня от двух часов в обществе Мирона.

– Люблю чай, – вдруг, улыбается Мирон и проходит к дивану. – И буду рад составить вам компанию.

– Что вы, молодой человек, это совсем не обязательно, – немного раздражённо замечает бабушка.

– Не обращайте на меня внимания, общайтесь с любимой внучкой. Вы, наверное, очень соскучились по ней. А я, правда, жесть, как люблю чай.

На слове-паразите бабушка морщится, а я хочу усмехнуться, потому что понимаю, что Мирон сказал его специально. Но что он задумал?

– Что ж, Люба, – бабушка отрывает неприязненный взгляд от Мирона и смотрит на меня. – Расскажи, пожалуйста, как твои дела. Сразу замечу, что твоей матери будет очень интересно узнать, по какой причине ты стала позволять себе так выглядеть.

Я не хочу, но ругаюсь. Мысленно, разумеется.

Минут двадцать она заваливает меня вопросами по теме моей успеваемости по внеклассному обучению. Я терпеливо и послушно рассказываю о том, что всё в порядке. Что прилежно изучаю иностранные языки, внимательно слушаю наставления преподавателя по балету, а сегодня на фортепиано буду разучивать новую, достаточно сложную композицию. Мне не очень комфортно рассказывать о том, какая я никчёмная при Мироне. Особенно неловко становится, когда бабушка почти после каждой моей фразы напутствует о том, чтобы я лучше старалась.

В какой-то момент бабушка и вовсе забывает о присутствии Мирона, начиная расспрашивать меня о том, как я здесь устроилась, нормально ли меня приняли и достаточно ли просторна моя комната. Или делает вид, что не замечает моего сводного брата. Я так не умею, но и правду рассказывать не хочу. Потому тихо отвечаю, что у меня всё отлично. Кроме того, я уверена, что бабушке не очень и нужна моя откровенность – ведь, у неё и своих забот хватает.

Ещё чуть позже в гостиную заходит Галина, и я чувствую, как моё сердце взволнованно подпрыгивает в груди. Отчего-то я не жду ничего хорошего от возможной беседы этих двух женщин.

– Здравствуйте, Ирина Владимировна, – улыбается мама Мирона, бросает нечитаемый взгляд на сына и проходит к нам: – Так приятно с вами, наконец, познакомится. Надеюсь, вам хватило времени пообщаться друг с другом о семейном? Мирон не мешал?

– Галина, – вежливо кивает ей бабушка. – Как ни странно, но ваш сын вёл себя достаточно учтиво по отношению к моей беседе с внучкой. Она, как раз, рассказывала в какой восторг её привёл ваш сын от второго, более удачного, брака. Не сомневаюсь, что Никита очаровательный.

– Так и есть. Люба тоже очень очаровательная девочка.

– Только не в таком виде, – фыркает бабушка. – Надеюсь, выбор этого наряда не результат ваших женских советов?

– Что вы! Я и сама впервые вижу её в таком виде. Люба, что случилось с твоими милыми платьями? Все в стирке? Она привезла с собой непростительно мало вещей. Думаю, будет не плохо как-нибудь взять её с собой на шопинг.

– Полагаю, моя внучка там уже была, – бросает она неприязненный взгляд на мои голые коленки, которые я обхватила пальцами, чтобы немного прикрыть. – Очень жаль, что вы не проследили за тем, что она себе покупает. Что ж, разумеется, вы сделаете это в следующий раз. И умоляю, ничего сильно облегающего, как у вас.

– Конечно. Боюсь, для подобных нарядов ваша внучка не обладает достаточными формами. Но будущим балеринам, наверное, свойственно быть, как бы это сказать, – мнимо-неуверенный смешок, – своего рода, плоскими, верно? Наверное, вы её и на диете специальной держали, раз она у вас такая маленькая и худенькая?

– Никаких диет. Если вы обратите внимание на мою фигуру, то поймёте, что стройное телосложение у неё в генах.

Мирон громко усмехается, обращая внимание женщин на себя и поднимается на ноги:

– Считаю, раз вы говорите о Любе, словно её здесь нет, то и не будете против, если мы вас покинем.

С этими словами он берёт меня за руку и ведёт вон из гостиной. Под недоумённые взгляды моей бабушки и собственной матери.

– Что ты творишь? – еда слышно шепчу я.

– А тебе не надоело? И потом я был, жесть как, учтив, спасая тебя от неминуемого самовозгорания. Ты красная, как рак, фенек. А от них не убудет. Тебе, кстати, говорили, что не обязательно слушать то, что не нравится?

– А тебе не говорили, что люди ещё больше краснеют, когда им об этом сообщают?

– Ох, прости мою бестактность, – широко улыбается он, а затем, негромко чертыхнувшись, кривится: – Давай не будем превращаться в этих двоих, которые своей вежливостью готовы задушить друг друга.

Я непроизвольно тихо смеюсь, вспоминая, как бабушка завуалированно пыталась оскорбить Галину и как та отвечала тем же.

– Спасибо, – выдыхаю я, когда мы поднимаемся на второй этаж и, наконец, аккуратно высвобождаю свою руку из руки Мирона. – Не скажу, что огорчена тем, что не вышло поучиться у тебя управлению машины, но за то, что вытащил из гостиной, искренне благодарю. Я, конечно, ещё выслушаю тонну претензий от бабушки, но это потом.

– Почему ты не бросишь все эти занятия, раз они тебе не по душе? – вдруг, спрашивает он.

– С чего ты так решил? – подозрительно сужаю я глаза.

– Я не слепой, фенек, – самоуверенно улыбается Мирон.

– Прекрати меня так называть, – вздыхаю я и захожу в свою комнату, замечая напоследок: – Мы, вроде бы, договорились не трогать друг друга? И у нас, кстати, хорошо получалось. Продолжим с того, на чём остановились. Хорошего вечера, Мирон.

– И тебе, – хмыкает он и идёт дальше.

До того, как мне ехать на занятие ещё час. Интересно, бабушка зайдёт со мной попрощаться, а заодно и взглянуть на комнату или посчитает выше своего достоинства прощаться с невоспитанной внучкой? Я тихо хихикаю, не способная на совестливость из-за поступка Мирона. В конце концов, он прав – когда-нибудь мне же должно было надоесть то, как люди, – будь то бабушка, мама или та же самая Галина, – отзываются обо мне в моём же присутствии, верно?

Мне нравится, как я выгляжу. Кажется, понравилось и Мирону. Пусть он с некоторых пор и не показатель, но всё же…

В общем, я решаю записать какую-нибудь песенку в приложении, раз выдаётся свободное время. Но не успеваю вставить в уши наушники, как на телефон приходит сообщение от Виталия: