Читать книгу Ответы Славянских Богов - Наталья Сиренко - Страница 17

Смотреть на себя как на другого, чтобы в другом вновь увидеть себя…

Мы все уже давно живем в опрокинутом мире, где правят «перевернутые» ценности, где лицемерие принимают за любовь, трусость – за осторожность, а о морали громче всех кричат порочные. Но никто не хочет не только задуматься над этим, но и, как правило, этого до поры до времени не замечают.

И лишь немногие мудрые – те, кто видит окружающий мир под другим углом зрения и способен повернуться «внутрь себя», для кого открыты сакральные знания, и кто сможет идти, сообразуясь с некой Силой, дающей возможность видеть окружающий мир другими глазами, пожертвовать собой – именно они, пройдя инициацию, становятся волхвами.

Много сказов и легенд сложено о древних волхвах. О них говорили, что они – «мертвые среди живых и живые среди мертвых». Волхв, в отличие от жреца, – это не должность служителя культа, а духовное призвание. И если жрец призывался или избирался к служению общиной, то волхв – самими Богами и родной Землей. А для этого нужно было пожертвовать многим – привычным для многих людей жизненным укладом, удовольствиями, возможностью иметь семью, продолжить Род.

На жреца можно было выучиться, волхвом нужно было родиться. Для того чтобы стать волхвом, нужно было пройти Путь жертвы. Слабый и малодушный добровольно его не выберет. Не каждому было дано умение раскрыть свою родовую память. Для этого нужно было понять одну тайну: «как одновременно находиться между двумя мирами, то есть в подвешенном состоянии».

В древности говорили, что «человек может изменить даже волю Богов, но не сможет изменить волю волхвов». Волхвы есть и сейчас. Один из них сказал как-то мудрые слова: «Свободный от жития своего обретает жизнь…»

В старых колодах Таро Аркан XII изображался как подвешенный за ногу человек. Он безмятежно глядит на мир. Под мышками у него были мешки с золотым песком, который тонкой струйкой высыпался на землю. Это означало, что – осознанно или неосознанно – противопоставив себя миру, человек терял материальные блага безвозвратно, и они для него превращались в сыпучий песок. А на место потерянных благ приходило знание. Всякое знание было сословно. Знают лучшие из многих, а ведают высочайшие среди лучших.

Волхвы умели говорить с Богами и обладали Знанием Запредельным. Оно еще носило название «Знание Растворения», «Путь белых облаков». Оно было настолько глубоким и сакральным, что пугало и обращало в бегство даже мудрых. Князьям оно было чуждо, так как не вело их к мирской власти, воинам – тоже, ибо не вело их к славе. Купцы не понимали и боялись его, так как оно не вело их к материальной выгоде. А для иных оно как бы и не существовало вовсе. Но, если бы не было волхвов – «подвешенных между прошлым и будущим, между небом и землей» – все иное знание потеряло бы смысл.

Чтобы полнее понять символику XII Аркана Волхв (Повешенный), стоит, по-моему, прочитать замечательную притчу из книги Велеслава «Книга Родной Веры» (Часть 1). Притча называется «Святой».

Люди называли его святым. Но сам он никогда не называл себя так. Он знал, что слишком много боли принес другим – тем, которые когда-то были с ним рядом. Он никогда не хотел боли. Он просто хотел учиться и учился. Учился у жизни. Учился жизни. И жизнь учила его. И он ошибался – падал, поднимался и шел дальше, шел, не останавливаясь ни на шаг, часто пребывая в состоянии подвешенности… 

И близкие ему люди видели его ошибки. И ошибались сами. И падали, и поднимались, и шли дальше. И шли за ним. И шли рядом с ним. И шли своими путями. И верили ему. И не понимали его… И им было больно от того, что они не всегда могли простить ему его ошибок. И еще больнее от того, что не всегда могли простить за ошибки себя… 

И их боль учила его, как учит собственная боль. И своя боль учила его, как учит чужая боль. И это учило его и давало ему радость жизни. И боль переставала быть болью. И жизнь многих наполнялась смыслом. И люди назвали его святым. И люди не понимали его…

Значение Аркана XII в прямом положении:

Создавай мир вокруг себя; связь с божественным; иной взгляд на мир; жертва; поворот «внутрь себя»; самоизоляция; медитация; видение под другим углом зрения; боль, которая «во благо»; расширенная картина мира; вещие сны; импульсы в подсознание; сверхчувствительность.

Значение Аркана XII в перевернутом положении:

Закукливание; зацикленность на своей проблеме; одержимость; болезни психоневрологической симптоматики; темная сторона души; шизофрения; наркотическая зависимость; отчуждение; проблемы с соседями; неверное / «перевернутое» представление о проблеме; опьянение.

Символическое описание Аркана XII – «Волхв»

Туманные серые сумерки. Опушка леса. На заднем плане видны два старых сучковатых дерева. На два дерева двенадцать сучков, ветви деревьев тесно переплетены друг с другом. На ветвях, меж стволами – подвешенный ранее за ногу Волхв…

Смутное время – время гонений на Волхвов, носителей ведических Знаний. На переднем плане виден седой Волхв; двое молодых людей, глаза которых плотно закрыты повязками, одетых в одинаковые серые одежды, толстой веревкой связывают его руки за спиной. Они словно ослеплены – не ведают, что творят.

Глаза Волхва устремлены вдаль, в надмирное. Он как бы прозревает будущее на века вперед, предрекая грядущее пробуждение Сварги. Следуя Воле Богов, он не торопится вмешиваться в ход событий, как бы говоря нам: «Ночь Сварога настает. Впереди Кощное, темное время. Нужно встретить его, не убоявшись, с честью».

Карта сообщает нам: «Пришло время перевернутого Мира. Но все относительно. Не бойся взглянуть в Бездну. Сумерки – не вечны…»

Ассоциативные проявления Аркана XII в Природе

Операцию назначили на 12 ноября. День выдался серым и невзрачным. Поместили в 12 палату. Я тогда еще подумала: «Вот ведь какая череда совпадений! Хорошо еще, что в палате людей вдвое меньше этой роковой дюжины» Но совпадения на этом не закончились – пришел врач и сказал, чтобы была готова к обеду, то есть к 12. Для меня это был лучший выход, так как уже половину суток (где-то 12 – 13 часов) я ничего не ела и не пила. «Чем быстрее – тем лучше», – подумала я.

Но вот пришел назначенный срок, и никто меня не позвал. Возбуждение и естественный страх перед неизбежным сменились тягостным ожиданием. Так, в подвешенном состоянии, прошел еще час. Наконец, пришла медсестра и зачем-то посадила меня на кресло-каталку. Я возразила, что прекрасно могу дойти сама – операция плановая – но мне дали понять, что здесь так принято, и порядок ради меня никто нарушать не будет. Я покорно уселась, чувствуя себя «жертвенным агнцем». Сердце гулко забилось и сжалось от неминуемого приступа страха. Но мне удалось усилием воли загнать свои страхи внутрь. «Если посмотреть на эти события с другой точки зрения, то, как ни крути, все равно ее (операцию) делать надо. А тут еще возраст – каждый год не в мою пользу», – думала я, катясь по кафелю.

И вот я уже в холодной и гулкой операционной. Звяканье медицинских инструментов, голоса медсестер.

– А где доктор – тот, что меня будет оперировать?! – спрашиваю их.

– Придет позже, ложитесь.

Меня раздевают и накрепко привязывают ремнями к жесткому операционному ложу. Холодно и одиноко. Голова моя запрокинута, и я вижу голые верхушки деревьев, которые качаются на ветру как бы вверх ногами из-за опрокинутого зрения.

– А ты молодец, не дергаешься, – говорит мне медсестра, нащупывая вену на руке. – Перед тобой тут одна дама билась в истерике, не давала ей ноги связать.

После таких успокоительных слов она, наконец, ввела мне что-то в вену.

– Наверное, это анестезия, – только и успела подумать я.

А дальше был всепоглощающий шум и монотонный гул. Я понимала, что «там» разговаривали, даже сама попыталась что-то сказать, но гул вдруг усилился, а я покатилась вниз под горку на ажурных салазках. Вот они перевернулись на спуске, и я кубарем влетела во тьму…

Первые мои впечатления «после» – много свечей. Их пламя слепит глаза, которые я силюсь открыть. Ненадолго мне это удается, и я явственно вижу капище и кумиров на нем, и много-много костров, зажженных по периметру.

– Так я уже не жертва? – подумалось мне. – Где я?! Как темно кругом. Какое-то пограничное состояние…

– А-а, проснулась, красавица? – раздается надо мной голос медсестры. – Везите ее в палату, она пришла в себя. Хороший наркоз мы тебе дали – проспала всю операцию аки младенец! – она вынимает из моего рта и носа какие-то трубки.

Я облегченно вздыхаю. Меня везут, и я уже могу смотреть на мир своими глазами. Но он с больничной каталки кажется мне каким-то неестественным и карикатурно-перевернутым. А колеса каталки подпрыгивают на стыках половой кафельной плитки и четко и дробно внушают мне одно и то же:

– Не попадай сюда, не попадай сюда, не попадай…