Читать книгу Улыбка незнакомца - Наталья Соболевская - Страница 6

Положив ноги на стол, я поглядывал в окно и анализировал вчерашний вечер. Очко в пользу Вероники. С этой мерзавкой надо быть начеку, но столь очевидную вещь я понимаю, лишь когда ее рядом нет, а стоит ей на горизонте показаться, мозг отключается и за главного работает совершено иной орган.

Какого… я вчера зайчиком возле нее скакал? Задабривал. Пришлось изрядно постараться, чтобы Ника оттаяла. И то, если бы торжественно не объявил, что долбаного щенка не просто в доме оставляю, а ей дарю, ничего бы не вышло.

Нет, ситуация начинает напрягать. Требуются срочные радикальные меры. Родилась отличная идея, и я, схватив ключи от машины, собрался в клинику. Главный врач мне в помощь.

Герман Александрович слушал молча, нервно потирал лысую макушку, но сразу не отказал, что радовало.

– Ярослав Павлович, то, что вы сейчас описывали, в простонародье называется «сыворотка правды». Препаратов такого типа множество. Различаются они между собой степенью воздействия на человека, но объединяет их все одна характерная черта – они небезопасны для здоровья. Это я еще молчу, что большинство входит в список запрещенных и приравнивается к наркотическим средствам. Вы уверены, что готовы подвергнуть молодую, не окрепшую после аварии девушку с возможной амнезией такому риску?

Вот же гадство!

Доктор явно на совесть давит.

Да и самому как-то не очень приятно Нику травить.

– А если взять самый легкий препарат и дозу рассчитать небольшую? – поинтересовался я.

– Смысла нет. Проще Веронику напоить. Эффект тот же.

– Она алкоголь на дух не переносит.

Доктор развел руками.

– Хорошо подумайте, Ярослав Павлович. Я вам не откажу и все достану, но повторюсь: опираясь на опыт, заявляю – девушка не лжет.

– Герман Александрович, ваша пассивность в вопросе с Никой не прибавляет мне желания и дальше выступать в качестве спонсора вашей клиники. Предложения есть, или вы только мои можете отметать? – рявкнул я, и доктор призадумался.

– Есть не совсем традиционный способ разговорить человека, и опять же – без гарантий, но я бы посоветовал гипноз.

– Шарлатанство, – выразил я свое мнение.

– Не скажите. Порекомендую вам отличного специалиста в этой области. Поверьте, он вас не разочарует.

– Да, – усмехнулся я. – Только существует загвоздка: на гипноз нужно добровольное согласие, а если Ника пошлет меня к черту?

– Так это же и хорошо. Если Вероника согласится на сеанс, шанс, что она говорит правду, повысится, – гнул свое доктор и, покопавшись в книжке, сунул мне визитку гипнотизера. – Если останетесь недовольны, попробуем медикаментозный метод.

Я сомневался в успехе идеи, но координаты чудо-лекаря все-таки взял. Насколько я понял, если затея сработает, Ника и догадываться не будет, что во время сеанса проговорилась, а это шикарное поле для маневра. Вот и посмотрю, до какой степени она изнутри прогнила.

Хотя признаю, если выяснится, что насчет амнезии Ника не врет, искренне порадуюсь собственной ошибке, а вдобавок, если девушка добровольно вернет украденную флешку, возможно, даже выслушаю ее оправдания. Или нет… пока не решил.

Я обрисовал ситуацию по телефону гипнотизеру, чье имя смахивало на сценический псевдоним, и к восьми вечера пригласил Фергана Эдуарда Арнольдовича к себе в дом.

Естественно, о предстоящем визите доктора Нике и словом не обмолвлюсь. Поставлю перед фактом. Экспромтом ей будет сложнее от сеанса отвертеться.

Дабы не оправдываться перед Никой, почему умолчал о гипнотизере, домой я вернулся в десять минут девятого. Маргарита Степановна сообщила, что в кабинете меня дожидается гость, и я попросил ее, чтобы она пригласила Нику к нам присоединиться.

Предвкушаю, как округлятся ее и без того не маленькие глаза.

Ферган, несмотря на экзотическое имя, выглядел как вполне обычный солидный мужик чуть за сорок: седина на висках, отличный дорогой костюм. Портил картину только выпирающий не по годам живот, который не вписывался в довольно тощую фигуру.

Обменявшись с ним рукопожатиями, я еще раз напомнил чудо-врачу об изворотливости его пациентки и просил не поддаваться на ангельскую внешность, а то плавали, знаем: один взмах пушистых ресниц, и Эдуард Арнольдович окажется у Вероникиных ног в полной боевой готовности есть с рук любое дерьмо, которое она ему предложит.

Ника не заставила себя долго ждать и, тихонько постучав, приоткрыла дверь кабинета.

Как знала, паразитка: явилась при полном параде. Каблучки свои любимые надела, волосы распустила, платье по фигуре натянула. В общем, как всегда, само совершенство.

Я предложил девушке присесть на диван, а дальше, как и договорились, действовал Ферган. Гипнотизер начал с саморекламы, перечислил все свои звания, регалии, назвал номера журналов, в которых напечатаны его научные статьи, а потом объяснил Веронике, что при амнезии гипноз – один из наиболее эффективных методов помочь пациенту в излечении.

Ника слушала молча, кивала. Похоже, мыслительный процесс в ее голове протекал бурно.

– Верника, вы согласны попробовать? – задал сакраментальный вопрос Эдуард Арнольдович. Кажется, я даже дышать перестал.

– Да.

Вот тебе раз… Что за ответ? А где же: «Мне надо сначала изучить вопрос подробно. Подумать, как следует. Это не опасно? А каковы побочные эффекты?»

Где долбаные отмазки?

Неужели Вероника так в себе уверена, что надеется провести Фергана? А он так старался, аккуратно и методично достижения свои перечислял. Не впечатлил?

– Вы не против, если я сделаю аудиозапись сеанса? – поинтересовался врач, и Ника опять удивила:

– Конечно нет. Записывайте. Интересно будет потом послушать.

– Ника, мне можно остаться? – пошел я ва-банк, и она меня добила:

– Хорошо, что предложил, а то я тебя хотела просить.

Ферган, приглашая пациентку удобно разместиться на диване, уложил с краю возле подлокотника декоративную подушку и похлопал по ней. Ника без всяких сомнений изящно скинула туфельки и легла. Платье девушки задралось, и я одним резким движением его одернул. Доктор и без того мне весь пол в кабинете слюнями закапал. Все, учту ошибку и в следующий раз мужика для работы с Никой ни за что не найму. Все мы кобели и на красивых баб реагируем одинаково.

Доктор не раскачивал перед ней часы или подвешенный на цепочке кулон, он попросил ее расслабиться и закрыть глаза.

– Вероника, я сейчас сосчитаю от десяти до нуля, и вы уснете спокойным глубоким сном. Десять. Вы находитесь в безопасном месте, вам хорошо, тепло и уютно. Девять. Никто не может причинить вам вред или обидеть. Восемь. Шум волн и запах морского прибоя навевает прекрасные мысли и убаюкивает. Семь. Каждая мышца вашего тела расслаблена, а веки наливаются тяжестью. Вам хочется погрузиться в мирный приятный сон. Шесть…

Сам чуть не уснул, пока Эдуард Арнольдович добрался до нуля.

Или Ника великая актриса, или она и правда уснула. Поза стала более расслабленной, лицо – безмятежным, а дыхание – ровным и глубоким.

– Ника, где вы сейчас? – прозвучал бесстрастный голос гипнотизера.

– На пляже, пропускаю сквозь пальцы горячий песок и смотрю, как поблескивает вода под лучами солнца.

– Это замечательно, а чем вы занимались час назад?

– Изучала папки в своем ноутбуке, ела булочку и запивала ее какао.

– Вам понравился напиток?

– Нет, слишком сладкий.

– Вероника, а теперь отмотаем время и посмотрим, что вы делали месяц назад.

Девушка нахмурила лоб и сжала кулаки.

– Я не вижу.

– Вероника, ничего страшного. Все замечательно. Вы молодец. Постарайтесь рассказать, что вы почувствовали, когда очнулись в больнице.

– Больно! – почти выкрикнула Ника. – Голова раскалывается, и тело ломит. А еще я слышу голос мужчины: он назначает мне какие-то препараты, а после стало неприятно в области сгиба локтя. Вдобавок под ухом что-то надоедливо пищит. Звук раздражает, а рука не поднимается, чтобы его выключить.

– Умница, – похвалил врач девушку. – А как вы себя чувствовали на следующий день?

– Лучше, – ответила Ника и улыбнулась. – Особенно когда в палату пришел Ярослав, вообще боли не было.

Ух ты, а поподробней?

– Теперь вспомните самый счастливый момент вашего детства, – обломал меня доктор и опять попытался вернуть девушку в прошлое.

Ника вся сжалась, задержала дыхание и помотала головой.

– Не могу! – выдохнула она, и доктор, взглянув на меня, пожал плечами.

– Вероника, я сейчас сосчитаю…

Эдуарду Арнольдовичу не удалось пробиться в прошлое, и он, по всей видимости, решил вывести пациентку из состояния гипноза, но я не позволил, выставив ладонь.

«Расспросите о последних двух неделях. В деталях», – черкнул я на листке бумаги и сунул его Фергану. Тот одарил меня понимающим взглядом и кивнул.

– Вероника, вы сказали, что когда в палате находился Ярослав Павлович, вам было хорошо и вы не чувствовали боли. Почему?

– Не знаю, но когда рядом Яр, мне ни до чего нет дела, кроме него. Сердце при виде него замирает, а если он случайно меня коснется, то дух перехватывает. Я потом еще долго его тепло на теле ощущаю. Ярослав добрый, заботливый, безумно красивый, сильный. Но я постоянно переживаю, что ему наскучит меня опекать и он больше никогда не придет.

Я отдавал себе отчет: есть вероятность того, что Ника притворяется, но все равно улыбался во весь рот, как мальчишка. Ликование – вот что я сейчас чувствовал, а не должен был.

Эдуард Арнольдович потянулся к столу, взял карандаш и написал на листке: «Достаточно?»

«Нет», – крупными буквами ответил я, тут же разблокировал мобильный и включил диктофон.

А что такого? Ника сама разрешила записывать.

Доктор задавал вопросы, и девушка тешила мое самолюбие, как никто другой. Соловьем пела мне дифирамбы. Притворяется Вероника, что попала под воздействие гипноза или нет, я в любом случае в выигрыше. Не притворяется – значит, я ей искренне нравлюсь. Притворяется – ее никто не заставлял мной так восхищаться, могла бы и вежливыми фразами благодарности отделаться. Расцениваю ее слова как призыв к активным действиям и намек на то, что пора бы нам завязывать с платоническими отношениями.

Вероника

Распахнув глаза, я резко села, не понимая, удалось Эдуарду Арнольдовичу ввести меня в транс или нет.

Огляделась. Все на прежних местах: доктор – на стуле для посетителей напротив дивана, Ярослав облокотился на край стола. Вид у него какой-то уж слишком довольный, он прямо светится весь.

Наверное, все получилось, вот Койдан и радуется.

– Ну как? – поспешно надевая обувь, поинтересовалась я.

– К сожалению, результата нет. Вы ничего не вспомнили, – развел руками доктор. Дальше он привел какие-то научные факты, которые прозвучали скорее как оправдание, чем как объяснение. Если честно, из-за обилия специфических терминов я ничего не поняла.

Я расстроилась: такие надежды на гипноз возлагала! Снова взглянула на Ярослава. Он по-прежнему улыбался. Чему, спрашивается?

– А запись можно послушать? – попросила я, и тут врач меня удивил. С застывшим на лице немым вопросом он развернулся к Ярославу.

Ему что, разрешение нужно?

– Эдуард Арнольдович, будьте добры, включите диктофон, – строго потребовала я.

Никто не кинулся тут же выполнять мою просьбу, и нажим в голосе не помог: доктор мялся, вертел в руках диктофон, а после и вовсе спрятал его в карман пиджака.

– В чем дело? – разозлилась я, причем претензию адресовала Ярославу, ведь он тут всем рулит.

– Ни в чем, – пожал плечами Койдан и распорядился: – Доктор, что же вы медлите? Нике не терпится, не заставляйте барышню ждать.

Яр еще фразу не успел закончить, как запись пошла.

Врач задавал вопросы, а я отвечала каким-то странным чужим голосом, но ничего криминального не говорила. Так я думала, пока речь не зашла о Ярославе и из меня не посыпались откровения.

– Выключите, – простонала с горящими от смущения щеками. Теперь поведение доктора стало понятным: он просто оберегал меня от неловкой ситуации.

Ярослав поблагодарил Эдуарда Арнольдовича, они пожали друг другу на прощание руки, и когда Ферган уже схватился за ручку двери, чтобы уйти, я тихо буркнула:

– Сотрите, пожалуйста, запись.

– Как скажете, желание пациента – закон. – Он при мне достал диктофон, нажал пару клавиш и изрек: – Готово.

– Спасибо, – пряча глаза в пол, поблагодарила я.

– Ника, Ника, – с наигранным осуждением покачал Яр головой, когда доктор оставил нас вдвоем. – Что же ты так раскраснелась? Мы не чужие, ничего постыдного ты не сказала. Наоборот, мне было ужасно приятно.

Да? А я теперь год не отважусь смотреть тебе в глаза, все мысли с потрохами сдала, словно в душу к себе позволила заглянуть. Хорошо, что до конца не дослушала, а то сквозь землю бы провалилась.