Читать книгу Он, она, они, или Отголоски - Наталья «TalisToria» Белоненко - Страница 6

Рассвело сильнее. Утро прогнало безвременье. Он как будто б совсем проснулся, и отправился на кухню что-нибудь попить.

Хотя можно было б и поесть.

Было б что.

Впрочем, не страшно: он и не привык. Завтракать.

Правда, сегодня вот – хотелось…

Печально без особых надежд залез в холодильник. Вспомнил, как вчера пробовал накормить её поздней ночью припасенным заблаговременно творожком. Совсем позабыл, что такое вес у гимнасток, и поздние ужины. Впрочем, может, сработает утром? Тоскливо оторвался взглядом от творожка, похвалив себя за жертву во Имя… закурил.

И вдруг сообразил, что соскучился по ней. Так странно, соседняя комната, и какие-то минуты в остатке до её пробуждения, а он на столько соскучился, что это роняет его в какую-то бесконечную печаль. Вспомнил, что скоро повезет её домой. А потом полетит на 2 дня на гастроли.

А сейчас в эти моменты, пока ещё неторопливые, она – спит… И пускай поспит подольше. Он впервые за всё своё прибывание здесь задернул шторы. Вид – подождет.

Обычно побыть одному – не тяготило его. И не называлось одиночеством. Но сейчас это было старательно прогоняемым

ожиданием. А ожидание – это всегда немного одиночество.

Filatov & Karas, Burito – Возьми моё сердце.mp3

Подумал включить музыку в наушниках, но не стал.

Вздохнул, шмыгнул носом. Глянул на свое отражение в стекле. Прям как в телеке недавно, в одном из первых таких своих громких «залетов». Точь-в-точь. Попробовал унять нервное подрагивание в руках с кружкой,

напоминая себе, что уже и сам – немного звезда, и перед второй звездой – из-под пледика – робеть не пристало. Вдруг вспомнил своё состояние, когда впервые высадил её из машины и попрощался… будто б насовсем. Позавчера.

Уже.

Еще только… капец…

…И ведь то была смесь тоски и облегчения. Сегодня было ровно обратное: душевный подъем и тревога. В ожидании её появления. Чем дольше она спала, тем больше в нем созревали мысли…,

которые получится проверить только тогда, когда наступит этот момент. Испытание первым утром.

Испытание обоим. Ведь попрощались навсегда – лишь позавчера.

Как и повстречались. Впервые. Постоянный, и правильная, ххех.

Это немного сносило «башню». И путало созревающие мысли. Взгляд на свое отражение «приземлял» его, приносил небольшое облегчение. Но ему нужно было не отвлечься. А собраться.

Смотря на белую гладь за окном из балкона-2, который студия, и попивая остывший чаёк, он услышал шевелние за спиной.

– Привет. – вынырнула из-за угла она, всклокоченная как персонаж из эпичного кино. И явно смущенная.

– Привет. – отозвался он ровно, – чаю? Прости, есть особо нечего. – не успел скрыть досаду он. – аа, там творог вчерашний, хочешь? Ты не замерзла там?

– Не. А… можно позаимствовать у тебя расческу?

Только теперь он рассмотрел степень её растерянности. Даже испуга. Она явно целилась мима кухни – в ванную. Хотя бы.

Мима.

Он не был готов больше ждать. 3х часов – хватило.

– Саш! – позвал он почти властно. Мягко, но неотвратимо.

– Я тут… там… – обрывчато в своих междометиях кивнула на убежище она…

– Сааааш! Иди сюда. Садись, чего тебе налить? Может, халат накинешь?

О ней ли этим позаботился?

Она прошла и села за стол со стороны двери напротив болкона, поближе к выходу. И скукожилась. Маленький птенчик нахохлившийся.

– Мне б расческу. – буркнула она. И вдруг, словно не удержав себя, уставилась на него как вчера. На прогулке. Когда внимала каждому его слову.

Правда, быстро очухалась.

Он сглотнул.

– Мне надо с тобой поговорить. – как твердо получилось. Прям как у него внутри.

Мгновенный испуг она погасила взглядом колючим и сердитым, совершенно читаемым. Недоверчивым. Её явно мучали сомнения и непостижимые предчувствия, и он не знал, как у него получится их развеять.

– Я счас. – навострилась прочь она.

– Успеешь. Подожди, я быстро. – ему тоже нужно было не рассыпаться. Не расплескать.

«Интересно, она давно не спит? Давно собиралась выйти сюда?» – осенила его вдруг странная догадка.

И проговаривая следующее, он вдруг по ходу понимал что попадает в точку…

– Я знаю, и ты знаешь… Что мы – совсем мало знакомы. – начал с важного он.

Ее нежное личико почти ожесточилось. Она чуть дернула носом в сторону, и резковато отшила:

– Мне нужна расчетка.

Тут он понял, что перегорел. Как перед экзаменом. Когда готовишься-готовишься, всё по полочкам в голове, а потом выходишь, и всё, и сыпешься как двоечник.

– Дослушай пожалуйста. Это важно.

В её облике появилась упрямая готовность – ну раз нужно принять ЭТО растрепанной, то так тому и быть. Хотя разумеется, терять достоинство «приятнее» хотя бы при полном параде.

Прочитав это с поразительной ясностью, он усмехнулся. И в слепом порыве её утешить, вдруг отметил про себя, что ему нравится как она злится.

Но нужно спешить, пока это не зашло слишком далеко.

– Мы мало знакомы, но. Ты знаешь мою ситуацию. Я, – он присел напротив. Открываться при свете дня оказалось не так просто, как под покровами ночи. – оказался один в самый неподходящий момент. Передо мной открыты многие двери…

Она вновь зачерствела. И не сводила с него откровенно сердитого, выжидающего, и ко всему уже готового почти ядовитого взгляда исподлобья, с немым саркастично-издевательским «секс-символ» в качестве обвинения. Он и сам отметил, что ничего хорошего его слова как-бы не предвещают…

– …я сам не знаю, куда меня потащит. Теперь. Со всем этим… В общем, мне нельзя одному, понимаешь? Сейчас. Да и вообще.

В её облике появилась растерянность.

– Это может прозвучать странно. Или глупо. Но… Почему бы нам не попробовать?

– Ты хочешь встречаться?

Все её существо вновь затопила наивная маленькая девочка. Лавиной смела всю жёсткость.

– Я хочу съехаться. И жить вместе.

Вот он и сказал. Ухнул, словно уронил с высоты. Вчера он упоминал ей, что с бывшей несмотря на зарегистрированные по всем правилам отношения – предложение, сделанное «на колене», свадьбу с белым платьем, фатой, и обручальным кольцом, которое снял лишь 3 дня назад, они по самым разным на протяжении лет причинам так и не смогли съехаться. По нормальному. Жили по своим родителям, ходили друг к другу в гости, встречались урывками на свободных хатах у друзей. Придумывали что-то в машинах. Съезжались на пару недель и снова откатывались назад. То деньги, то обстоятельства. Всегда – «на потом», всегда – «успеется».

Но он вряд ли мог упомянуть о том, как давно он ждал. Этого. И вдруг её, вот её стремительная, осторожно-бесстрашная готовность ко всему, к любой его авантюре, к любому его порыву…

на фоне недавней нерешительности кой-кого – вселила в него слепую надежду, что его мечта может сбыться. Вот-вот! Вот таким самым странным неожиданным образом.

Его окатило этой надеждой еще вчера, когда он застал её после душа такую домашнюю. Он поймал себя на мысли, что хочет приходить в этот дом, и каждый раз видеть эту картину.

И не только видеть.

– ………???

Нет, у него не было второй день ощущения, что он разговаривает сам с собой. Она на столько умела отвечать лицом… что иногда это было красноречивее любых слов. Кто-то сверху слышит его: после всего, что он наслушался в последнее время, Бог послал ему красноречиво молчаливую женщину. Аллилуйййя! Лучшего подарка он и не ждал…

Но сейчас он не сумел распознать ответа.

– Вооот. Это то, что я думал сказать тебе еще вчера. Но нужно было… – он набрал воздуха, не в силах подобрать более мягкой формулировки, и решил привыкать «жестить» по своему обыкновению, как есть: – кое-что проверить.

Неа, не прояснилось. Она лишь опустила глаза. При упоминании.

Жалеет? Корит себя? В ней проснулись условности, шаблоны, приличия и тезисы про неправильность?

– Вот. – выпустил из себя остатки красноречия и заготовок он, – И расческа – в ванной. Надеюсь, подойдет. Пока. Такая. Но если честно, мне и так нравится, взлохмаченной…

Она рассеянно пригладила волосы рукой.

– Ты не шутишь?

– Не шучу. – сдался он, и вновь не успел поймать себя на каких-то объяснениях: – Нет, всё понятно. И про то, что мы мало знаем друг друга, и неизвестно, как что получится. – он виновато глянул, и понял что пошел по второму кругу «поворотов-не-туда»… Его сегодня точно казнят за такие шаткие напоминания! – И что скажут наши близкие, как все это расценят… Я сам – только из таких… сильных… и долгих отношений, закончившихся крахом, ты – совсем малышка, толком никакого опыта. И… мы, вроде как, известные люди… И может быть много сомнений. Уместных. Все это понятно. Никто пока ничего не может нам гарантировать. Даже мы друг другу, или самим себе. Чистый эксперимент. Понятно, что наверное, ты захочешь подумать… – он не хотел ждать еще, но… каноны… – Со своей стороны я могу обещать только одно: предельную честность. Для тебя у меня теперь – нет закрытых тем и неудобных моментов. Я готов ответить на любые твои вопросы. Я готов открыто сказать, если вдруг «не пошло». Сразу. И никогда не умалчивать важного, не затягивать с ясностью. Тут можешь рассчитывать на меня. Полностью. Пускай знаком моего уважения и учтивости к тебе станет именно откровенность. Мне нужен такой человек, прям сейчас, и я сам готов быть таким. – вот оно! Вот же! Он хочет сам узнать себя предельно правдивым

через неё! Кто, если не она, сможет ему ЕГО показать? «Стань моим тренером открытости, доверия и партнерства!» звучало между строк. Я хочу узнать свой «the best». “Помоги, ты же – можешь!»

Она закусила губу. Поглядывая на него вкрадчиво. И неопределенно.

– И ещё одно скажу. Последнее. Я действительно этого хочу. И давно хотел. Опыта совместной жизни у меня и самого не много. Но это и не главное. Я не знаю, что делать теперь со своей свалившейся на меня свободой – я к ней не привык, никогда не стремился. А сейчас она может быть… вообще… для меня опасна. Может растащить меня на части. Я знаю, что всё это сейчас – слишком быстро для нас, и довольно рискованно. И не факт, что всё получится гладко… Может, я тороплюсь. Может, конечно, вот это моё «лучший для меня выход» звучит для тебя порядком эгоистично… Может, я что-то не совсем так понял… Может, ты ещё не совсем готова, разобралась, или просто я… Для тебя… Может, всего этого – он чуть не махнул на соседнюю комнату, – тебе не достаточно?

Он почувствовал, что не может больше выносить этой безответственности, и скоро реально «посыпется».

Он ждал хоть какой-нибудь ясной реакции. Или просто хоть какой-нибудь. Может, он вообще зря это заварил?

Тут она подняла на него беспристрастный взгляд, полный нейтрального достоинства, ровно и почти снисходительно уточнила:

– У тебя яйца есть?

У него аж скулы свело… За что она так??

«А что, ###ть, не заметно? До сих пор?»

И пока он ощущал, как в него вселяется покинувший только что её саму демон холодной ярости…

Она вдруг снимается с места, проскальзывает мима него посреди кухни.

К холодильнику.

Вынимает оттуда недавно учтиво предложенный творожок. Что-то ещё из шкафов. Ловко подхватывает небольшую сковороду… Включает плиту.

И начинает сосредоточенно взбалтывать что-то в миске вилкой.

Ааа! Эти яйца? – испаряется мыслями он.

Минута за минутой он молча прижухло наблюдает, как сначала сковорода, это иноплаетное невесть-что, к чему он никогда не приближался, а потом тарелка рядом наполняется

сырниками. Вчера он ностальгически рассказывал про мамины такие домашние.

И тут он вдруг смекает,

что это – и есть ответ.

Дискотека Авария – Песня про яйца.mp3