Читать книгу Обыкновенная лирика. Том 1 - Наталья Владимировна Патрацкая - Страница 3

Контур чувств

Контур веток темно-синий

в утреннем убранстве.

Снег не виден, но вид зимний,

ветреность в пространстве.

Новый год идет, колышет

ветви своенравно.

Дома мой любимый дышит,

для меня он главный.

Ветер ветви пред рассветом

медленно качает.

Но люблю я беззаветно.

Он один – дичает.

Он не ветер, он мужчина,

он не подойдет вам,

и любовь здесь не причина,

хоть ревнив как Мавр к нам.

Небо, небо за ветвями

медленно светлеет,

а мужчина, а мужчина,

не меня он греет.

Он не любит темно-синий,

слишком он красивый,

он мой контур в мире линий,

но слегка ленивый.

1997

Мираж счастья

Не спугни удачу – птицу счастья,

лучик от надежды удержи,

прояви к другим свое участие

и мороз весною придержи.

Ласково и зримо светит солнце,

от тепла любви оно теплей.

Ничего, что дремлют наши кольца,

но любовь ты трепетно излей.

Ведь весна! Лучи с небес лихие!

Солнце, небо, море, синева.

И забудь деньки свои плохие.

Где-то тихо плещется Нева.

Где-то Волга вздрогнет и проснется,

где-то Обь чуть-чуть подтает бровь,

а на юге Дон быстрей проснется,

взбудоражит сердце и любовь.

Не была я: на Оби и Доне,

Волгу знаю чаще из окна,

из окна проездом, из вагона,

лишь Нева знакома мне одна.

Да и то все чаще по экрану,

все большие реки вдалеке,

море – это вовсе как нирвана,

кольца – миражи лишь на блесне.

1997

Ледяной жемчуг

Температура близкая к нулю

удерживает жемчуг на деревьях.

А я, любимый, взгляд лишь Ваш ловлю,

удерживая Вас в сердечных звеньях.

Переболей, забудь, остановись!

И негодуй, но мысленно и томно,

ведь ты опять проходишь чувства высь,

замкнись в себе безоблачно и скромно.

Замкнись в себе, оставь мирскую суть,

мечты все усмири без промедления,

и вновь красивой, и спокойной будь,

и отойдет безумное затмение.

Забудь мечты. Реальность рядом, здесь,

тебе ее мечтами не осилить,

и заново все чувства лучше взвесь,

ты оцени потребности, и силы.

Я Вам нужна как воздух, как вода,

а без меня – все чувства Ваши сохнут.

И все же Вы довольны не всегда.

Температура выше – жемчуг мокнет.

1997

Весна в загуле

Как хорошо, когда свобода в мыслях!

Как хорошо, что рядом нет мужчин!

Мне хорошо! Возьму иные выси!

И для тоски не вижу я причин.

Мне надоело на тебя сердиться,

мне надоела женская тоска!

Тебе, быть может, надоело бриться.

И лучший выход – выход без броска.

Ты видишь небо светло-голубое,

тепло весны гуляет по стране,

естественно желание слепое

любить тебя не только по весне.

А ты один, и это так нелепо,

а я одна, и это чепуха,

еще мы можем обойтись без хлеба,

но без тебя – любовь совсем глуха.

В такие дни, когда весна в загуле,

когда осины почки проросли,

быть хочется от возраста в отгуле,

до старости еще не доросли!

8 апреля 1997

Шанс

Опустошенность. Важное решение

я приняла. И хода нет назад,

и на щеках покалывание, жжение.

Подарен дом, оставлен лишь фасад.

Эх, люди, люди, годы и свершения!

Уходят люди часто в мир иной,

и им прощают массу огорчений

не многое им ставится виной.

Просторы неба трепетно строптивы,

и перемен в природе весь набор,

и бегали мы в юности ретиво,

и хвостики скакали на пробор.

А вот теперь мы ходим, но не быстро,

спешим идти, немного подбежав,

течет без нас не свергнутая Истра,

идем спокойно, губы лишь зажав.

Или кто как, я чаще в лес ходила.

Наследство проплывает мимо нас.

Другие дети сделают удила,

а бабушкам для жизни нужен шанс.

8 апреля 1997

Серый центризм

Судьба для всех течет бесповоротно,

вот новый день: туманная среда.

И взгляды женщин вежливо и кротко,

летят к мужчинам в сером, иногда.

Да, где-то в сером чудные мужчины,

прекрасные и в светлом хороши.

На женщин смотрят и не без причины,

то взглядом падишаха, то паши.

Для женщин они счастье, а намеки,

вполне заменят солнце и тепло,

не хочется в любви малейшей склоки,

хотя от цвета серого – светло.

И небо, небо в сером – благородно,

и этот цвет любим так много лет,

одежда сероватая так модно,

собою надевала высший свет.

Мужчины в сером на работе – сказка,

мужчины в сером часто эгоизм,

мужчины в сером – так одежда маска,

а может быть, какой-нибудь центризм.

1997

Снежный тюль

Снежная штора плывет за окном,

скоро ее не будет,

вот человек далеко, словно гном,

он о себе так не судит.

Каждый велик для себя и в себе,

шторы легки самомненья.

Важное что-то случилось в судьбе?

Это небес повеленье.

Легкий снежок на заботах моих,

грусть он едва прикрывает.

Снежные шторы легки для двоих,

занавес что-то скрывает.

Ладно, так ладно и горюшка нет,

так, холодает немного.

Вы – все равно мой заснеженный свет

в дымке небесного смога.

1997

Облака

По небу облако плывет

в пространстве голубом,

оно дождливым прослывет,

тараня небо лбом.

Весна. Снег тает на ветру,

тот выдувает зло.

Тихонько я слезу сотру,

и в сердце отлегло.

А облака плывут, плывут

куда-то в вышине,

кого-то слабого зовут,

кого-то бьют во сне.

Я только в след им погляжу,

ведь часто невдомек,

что счастье там наворожу,

где грустный есть итог:

где лицемерие, где ложь,

где суета – сует.

Чужие беды не тревожь,

и уходи от бед.

Смотрю на небо в облака,

не видно журавлей,

сказал бы вовремя «Пока»,

мне было бы теплей.

1997

***

Грусть нахлынула внезапно,

погасила божий свет,

ты опять ушел на запад,

позабыв сказать привет.

И грущу я по-иному,

если все ни так, ни сяк.

Я тогда подобна гному,

если жизнь – удар в косяк.

Ты, прости, грустить не буду,

без ударов обойдусь.

Ты предал меня, не буду

я грустить. Пойду пройдусь…

24 декабря 1997

***

Глобальные проблемы хороши,

но нас волнует чаще мизер,

и, если в кошельке моем гроши,

мне не нужна в Европу виза.

26 декабря 1997

***

Зима, капель и рождество,

плеяда елок и гирлянд,

грядет земное торжество

домашних, праздничных полян.

Ковер, диван, торшер и стол,

прекрасный елочный наряд,

струится призрачный подол,

блистает золото наград.

А ты без золота? Одна?

И не любви и не огня?

Никто не тронет веки сна,

но счастье есть и у меня.

27 декабря 1997