Читать книгу Демонология и я. Сны Зимы. Часть 3 - Нелл Уайт-Смит - Страница 5

Итак, мои дорогие читатели, несмотря на то, что я, думая о чем угодно, кроме последствий, выпрыгнул из стремительно поднимавшегося вверх здания, я не умер.

И вообще, со мной не произошло ничего плохого: я почти сразу же попал на какую-то если не вовсе горизонтальную, то, во всяком случае, имевшую достаточно безопасный наклон внешнюю часть дома. Там я и остался, раскинув пошире руки и ноги и закрепившись таким непритязательным образом. Мне не удавалось разглядеть вокруг ничего, кроме снега, где все еще содержалось довольно много стекла и песочной пыли. Эти взвеси не давали мне ни малейшей возможности даже приподнять голову, уже не говоря о большем.

И потому, за неимением ни единой идеи об улучшении собственного состояния дел, я принял универсальное решение оставаться, где есть, и ждать помощи, постепенно замерзая насмерть.

Я прекрасно понимал, что если происходящие с Холодным Домом метаморфозы не какая-то инсинуация неясного генеза, а некий спланированный акт, то после завершения процесса поднятия здания инженеры обязательно начнут обходить его, проверяя, нет ли каких повреждений. Главное, чтобы процесс осмотра начался прежде, чем закончится процесс моего фатального охлаждения, а остальные неудобства показались мне довольно терпимыми.

Терпение это давалось мне, однако, с трудом. К тому же ухудшало мое положение и то, что я оставался неподвижен. Конечно, нашлись и светлые стороны: сейчас в одежде и механоидной ипостаси мне этот холод казался уже не так страшен, как в минуты моего первого визита в Сны. По крайней мере, я так думал первые десять минут, после чего меня живо переубедило статическое напряжение мышц, проникающий холод и зуд по всей коже от стеклянной крошки.

Стараясь не слишком падать духом, я стал думать о Зиме. Дело это, как вы понимаете, очень быстро меня увлекло. Я размышлял сразу в два направления – где моя милая Зима находится, и можно ли ее считать той же моей милой Зимою, что и ту, что погибла всего несколько дней назад. А может, то две разные мои милые Зимы, и я теперь разом влюблен в двоих? Вопросы требовали осмысления, и это вполне помогло мне скоротать время до того самого момента, как у меня над ухом прозвучал вежливо обратившийся ко мне женский голос:

– Добрый день, господин… Пушистик? – я скосил глаза вправо, на левитирующую рядом женщину. – Мастер просил вам передать, что он дает разрешение вернуться. – Я продолжал коситься, а она продолжала говорить, хотя уже не так вежливо, потому что вежливость ей явно быстро надоедала. – Вам повезло, что я знаю, как ведут себя сиганувшие с балкона домашние коты, и я вас нашла. Теперь вам следует поблагодарить меня, мастера и дать руку.

– Я не моу, – ответил я, и, заставив напрячься память, признал в своей собеседнице коллегу Лири и Эннора по мастерской Ювелира, где я и видел ее в первый и последний раз в жизни.

Полненькая, но очаровательная огранщица левитировала на энергетических связях от сердца Холодного Дома. Я заставил память работать сильнее и вспомнил, как Конструктор называл ее по имени – Тайла. Я пояснил ей ситуацию:

– У мея явык приип.

– Ты шутишь? – перешла она на ты, устало бросив разом весь ненужный официоз. Затем присмотрелась и убедилась лично в плачевном моем положении. Оно вовсе не позабавило ее.

– Ты… случайно лизнул крышу, – констатировала Тайла.

Я не стал признаваться ей в том, что дело не в случайности: я так тормозил. Да, метод не слишком удачный, но я ведь удержался в итоге. Осмотрев меня, огранщица заключила:

– У меня с собой нет никакого теплого питья, так что сложи руки трубочкой и дыши на язык, – велела она мне, – это сработает через пару минут. Главное, не дергайся.

– А ы мне не поожешь? – уточнил я на всякий случай, так, для болтовни.

Поскольку подумал ненароком, что поддержание беседы поможет мне как-то справиться со всем, что со мной напроисходило и с чем еще не начинал разбираться. Я просто сваливал все, что узнавал и испытывал, куда-то в темный чулан сознания, чтобы подумать об этом потом. Как-нибудь, не сейчас. Или умереть, вообще избавившись от необходимости это распутывать.

Тем более что всерьез я вряд ли мог осмыслять что-то, кроме переживаний о Зиме. Хотя даже они сейчас стали мне казаться очень тяжелой и сложной темой: как-то неожиданно кончились все обычные, простые, понятные мне чувства. И чтобы разобраться в собственных лабиринтах эмоций, мне, прежде всего, следовало решить вопрос об идентичности разных инкарнаций демонов. Затем, рассмотрев разные варианты пришествия новых ипостасей от почти одинаковых, как у Садовника, до совсем разных, как у Оружейницы/ка или Всадницы/ка Хаоса, я…

– Близко держи руки! – громко наказала мне Тайла, о которой я забыл. Я испугался, дернулся и надорвал язык. Стало ужасно, до темноты в глазах, больно, и сильно закровило.

К счастью, это прискорбное происшествие позволило мне освободиться, и я отлип от только-только согретой моим собственным теплом крышной жести. Ветер сразу воспользовался этим и отнял крохи сэкономленного тепла.

Тайла, взглянув на все это скорее утомленно, чем снисходительно, шагнула ко мне на крышной скат, нажала мне на затылок, этим самым придержав и не дав разогнуться:

– Да наклони ты голову и не пытайся глотать кровь, у меня где-то платок при себе…

И в этот момент все здание здорово тряхнуло. Мы с Тайлой схватились друг за дружку, синхронно вскрикнув. Мне показалось, что мы сорвались. Точнее, я видел, что мы сорвались, что под ногами ничего нет, кроме далекой земли и перемешанного со стеклом снега.

Потом, в течение этой жуткой головокружительной секунды осознания, я понял, что нет, мы стоим на месте, мы не падаем, точнее не движемся вниз, и лишь затем распознал оптическую иллюзию – все здание под нами в один миг стало прозрачным. Промелькнув, это безумное осознание перестало помещаться у меня в голове, отправившись сразу к мыслям, ожидавшим своей очереди на мое внимание.

Хмыкнув, я легким жестом эмпирического нигилизма отринул все, что знал о зданиях, и просто принял мир как есть в нынешнем его состоянии. Ну, просто здание стало прозрачным. И начало опять погружаться в земную твердь. Наверное, это безопасно. Или мы умрем.

Однако Тайлу происходящее напугало. Значит, учитывая то, что она в отличие от меня понимала, что здесь происходит, мне тоже следовало убояться. Я попробовал, но не смог.

– Мы должны прыгать! – закричала на меня Тайла. – Вниз!

И ее голос меня отрезвил. Заторможенные нервные реакции, уже начавшие пасовать перед ситуацией, мгновенно вспыхнули, бросив меня в дрожь, а затем в жар.

– Не! Не! – крикнул я Тайле, не позволив ей коснуться себя, и продолжил, разбрызгивая при каждом слове кровь изо рта. – У мея с гоовой все наально.

– Прыгай!

– Я хоу иить! Я оу ить аоавлваныыаоао!!

– Я объясню тебе, почему это безопасно, объясню! – сказала, стремясь меня успокоить, Тайла, и я замер, дав ей шанс.

– Так, – выдохнула она, поставив ноги пошире, и я прочел в ее интонации безусловную готовность бросить меня, если я не пойму, – время и энергия – это одно и то же…

Я просто прыгнул вниз.

И мы действительно не разбились! Несколькими (излишне освежающими) секундами спустя мы оба целые и в меру невредимые оказались у подножья Холодного Дома, и я так и не понял (даже потом, запросив разъяснения специалистов), что толком произошло.

Стены исполинского здания тем временем не прекратили своих метаморфоз: сперва превратившись во что-то стеклоподобное, теперь они у самой кромки земли стали окрашиваться то ли алым, то ли бурым. Все это вместе напоминало какое-то огромное кровоизлияние, поглощавшее этот дом изнутри стен.

Поднявшись на ноги на дрожавшей вокруг Холодного Дома земле, Тайла, забыв вовсе о факте моего присутствия, помчалась в обход этого уникального строения, чью архитектуру я толком оценить так и не смог. Задрав на секунду голову на кроваво-красные стены, я поспешил за огранщицей, хромая на обе окаменевшие от холода ноги.

Начав отставать, я закричал ей вслед и сразу закашлялся от крови во рту, холодного воздуха и забитого носа. Попытавшись как-то исправить все это, я выставил язык на улицу, чтобы кровь быстрее остановилась. Тогда я бы смог если не нормально разговаривать, то хоть с большим комфортом кричать от ужаса.

Признаюсь, дорогие читатели, мне как-то казалось раньше, что в критических ситуациях такие мелочи, как ссадины и насморк, не должны беспокоить сосредоточенного на приключениях героя. Но, глядя на то, как погружаются в снег недавно восставшие из него стены Холодного Дома, я почему-то только о насморке своем и переживал. О нем, о снеге в тапочке и о том, что от мороза мне хочется писать. Вот этим-то и наполнив багаж своих дум, с пульсирующим опухшим языком я и поспешил нагнать Тайлу.

Она, прижавшись лицом и руками к медленно ползущей вниз, окрашивавшейся в багровое двери, пыталась сделать с ней что-то. Приглядевшись, я понял, что дверь не просто закрыта, а срослась со стеной. Да что она – весь дом стал монолитом. Алым прозрачным монолитом, что никого и никогда уже не впустит в себя. Хотя Тайла, кажется, знала, что делает. Ее прикосновения имели какой-то особенный смысл, словно диалог на уровне обмена энергией и магнитных потоков, возможно, что-то еще, нечто глубокое и древнее.

Я доковылял до нее на негнущихся ногах, с высунутым языком, потрогал за плечо, глядя на пустоши, и доложил:

– Ххра!

– Пушистик… не до вас, – огрызнулась Тайла. Я не отставал, начав теребить ее снова, при этом осознавая, откуда взялись тоновые моделирующие окончания в лайре, и впервые в жизни добившись их идеального произношения:

– Ххра… там! Тамххра!

– Тени? – выдохнула Тайла, продолжая сосредоточенно делать, что делала, не оборачиваясь. – Сколько их?

Но… нет, нам угрожали не Тени, а что нам угрожало, я не знал, поэтому и говорить ничего не стал, чтобы не путать. Мое молчание нервировало огранщицу, и она, теряя надежду справиться со входом в Холодный Дом, снова уточнила у меня:

– Как далеко?

И я опять не ответил. Это побудило ее, обозвав меня, обернуться. И мы вместе стали пялиться на шпарящие вверх от самой земли огромные столбы рыжего света. Что же там находилось такое, чтобы выдавать настолько мощный световой поток? Какой-то огромный подземный маяк? Зачем… зачем, вообще, могут понадобиться подземные маяки?.. Зачем кому-то светить в небо с такой силой? Линий в одно мгновение стало больше. Новые появились по щелчку, повороту незримой для нас шестерни, и теперь эти новые устрашающие линии тоже с неистовой силой светили вверх, располагаясь одна параллельно другой. У них внутри хорошо просматривались искрящийся снег и стеклянная пыль.

– Нелогично как-то, – выдохнула Тайла как-то буднично, – здесь-то почему?

– Ну… к…, – произнеся эту букву, я осторожно коснулся кончиком языка зубов, проверяя, что войровая корочка наросла и больше не закровит, – кажется, на классах географии нам рассказывали про такой вид гало, и как раз на севере…

Меня прервал взрыв. Страшный и совсем рядом.

– Это Сны Оружейницы, идиот! – заорала Тайла, закрыв голову руками. – Она пошла против мира! Но здесь-то зачем?! Здесь пустота!..

– Это так важно сейчас? – спросил я, не зная, куда смотреть, – на эти штуки впереди или на опускающееся здание. – Что нам сейчас делать?

– Я ухожу в Храм, – однозначно решила Тайла и, поскольку она не советовалась, то я схватил ее за руку крепко, чтобы перенестись с ней.

Но Тайла вместо того, чтобы спасти нас обоих или хотя бы выбраться самой, просто побледнела. Я понял, что у нее ничего не вышло, и замер без единой идеи в голове.

Переведя беспомощный взгляд в сторону Холодного Дома, я увидел Зиму внутри здания, за стеклом, покрывающимся кроваво-красными разводами, и, отпустив руку Тайлы, бросился к демонессе. Совершенно бесполезное действие. В результате этого порыва я понял только, что стены здесь неимоверно толстые, и прижавшаяся к стеклу-камню Зима показалась мне очень далекой, возможно, в трех или четырех метрах от меня, плюс искажение…

И над нами опять прогремел взрыв. Теперь я успел заметить, что это один из световых столбов мгновенно превратился в шар наподобие блуждающей молнии и с невообразимой (я не видел, как он это сделал) скоростью врезался в Дом. Я упал на колени, закрыв голову.

– Я не смогла пробиться! Храм не принял! – закричала Тайла. – Там что-то случилось!

В подтверждение ее слов ударило опять и опять. Притом гораздо ближе, чем раньше, и, подняв вверх глаза, слезящиеся от каменной и стеклянной крошки, я указал Тайле на пролом. Крикнул ей, стараясь пересилить звон в ушах, чтобы лезла туда.

Я помнил, что в тот момент у меня в голове крутилась такая неподходящая к этой ситуации мысль о том, что я очень устал, хочу спать, поесть горячего и так далее. Что основная цель моя – найти себе спокойный уголок, спрятаться, успокоиться и прийти в себя. Я хотел обезопасить собственную жизнь, и это являлось главным моим инстинктивным над-разумным стремлением. Я думал, одним словом, правильные мысли.

И в то же время опять кто-то словно требовал от меня рисковать. Я страшился, но подчинялся этому внутреннему властному голосу, хотя знал прекрасно, что никто не приказывает. И мне стало жалко себя в этот момент – ой, жалко – только жалость эта казалась блеклой и далекой, а холодное зябкое чувство спокойного вдохновения – полным и рельефным.

Тайла, оставленная без своего арсенала огранщицы, посмотрела на меня. Ее взгляд показался мне очень обыденным, будто границы между нами по положению в обществе стерлись, и мы стали простыми приятелями. И я понял почему-то, что это – взгляд механоида, чья смерть стоит за плечами. Тайла отвернулась и с полной решимостью потянулась к пролому в стене.

Холодный Дом продолжил опускаться. Ближайшая прореха скоро оказалась в досягаемости, и я подсадил Тайлу. А дальше подтянулся на руках и сам (раньше я как-то никогда этого делать не пробовал, но у меня прекрасно получилось с первого же раза). Этот успех дал мне уверенность, что мы заберемся внутрь, раз уж осталось совсем немного, и зря: Холодный дом накрыло прицельными ударами, как огненным веером. Я схватил Тайлу за ногу, и мы так и застыли в страхе, не смея подвинуться ни на миллиметр, а потом я услышал, что Тайла кричит. Не криком раненой, нет. Скорее кого-то, кто только что потерял близкого ему механоида или… надежду на спасение?

Посмотрев вперед, я понял, что бреши, куда мы только что стремились, больше не существует. Она затянулась сама собой. Есть другая, только дальше и выше. До нее нужно карабкаться или ждать под этим обстрелом, пока она сама опустится к нам, если опять не зарастет по дороге. Тайла дернула вверх.

– Стой! – закричал я. – Стой, беги в другую сторону! Прочь от Дома, она не целится туда!

– Там ничего нет! – пересиливая грохот, уже с хрипотой ответила мне она.

– Она целится сюда, на дне озера безопасней! – ответил я, действительно веря в тот момент в свою идею. – Мы умрем, да, мы умрем, но ведь на два часа позже!

– Мы можем просто раствориться в ее Снах! Она наверняка как-то преобразует материю!

– Какую именно материю? Черное вещество? Белое? Первородное? Тело Хаоса?

– Я не знаю, – заорала Тайла настолько искренне, что я перестал себя чувствовать дураком.

Я помню, как понял в тот момент, что нашел ту самую границу, где начинаются вещи, неизвестные вообще никому. И никто нас, случись что, вовремя не поправит. Что там, дальше нет мастерской руки. Что мы у пропасти, и нужно прыгать в пропасть.

Тем временем мы снова оказались на земле, благополучно до нее доехав, а примеченная нами дыра в Холодном Доме принялась затягиваться.

Я дернул вверх и потащил за собой Тайлу. Мы двинулись очень быстро. Добрались до бреши буквально за несколько секунд, я решил подтянуть Тайлу, чтобы она лезла первой, но, по привычке взяв ее за талию и решив перебросить вверх, понял, что физически с этим не справлюсь. А потому, чтобы не терять времени, нырнул в пролом, из-за толщины стен больше походивший на лаз. Громыхнуло опять, меня обдало новой волной жара сзади.

Я даже не знал, жива осталась ли при этом Тайла, или ее испепелила прошедшая сзади меня огненная волна. Шестиметровый туннель, ведущий к спасению, сужался со всех сторон, обещая запаять нас внутри багрового стекла-камня.

Я полз так быстро, как только мог, но уже очень скоро понял, что торможу собой Тайлу. Она не иначе как родилась для перемещения на четвереньках. Лаз сужался стремительно, и в последнюю секунду я вытянулся струной и зацепился за край стены, за счет чего и выбрался, а дальше вытащил волоком уже не способную двигаться внутри огранщицу.

Мы остались живы и целы. А дыра за нами быстренько заросла. Удары и взрывы счастливо остались за ней и стали звучать приглушенно. Как-то даже не верилось.

– Ерунда какая-то, – прокомментировал я произошедшее, коснувшись заросшего места крупно дрожащей рукой.

– Нет, это как раз нормально, – сказала Тайла, сев на пол и прислонившись спиной к стене. – Ты… – она осеклась, сглотнула и поправилась: – Вы…

– Да «ты», конечно, – улыбнулся я, и Тайла, потеряв с этой заминкой нить рассуждений начала с другого:

– Цитадели Хозяина Гор, начиная с определенного возраста, обычно это сорок или пятьдесят поколений, учатся самостоятельно работать с черным веществом. Здания сами становятся мастерами его преобразования. Эта башня – Белая Цитадель Хозяина Гор, и она более древняя, чем этот мир. Поэтому демон ее и выбрал.

– А, – улыбнулся я, поставив руки на пояс, и сделал себе немного демонологии. – «Демон» – это Ювелир, это я помню. Отлично! Значит, это здание – на самом деле Белая Цитадель Хозяина Гор. А что тогда Холодный Дом?

– Система жизнеобеспечения, – поспешно ответила Тайла, сняв перчатки с дрожащих рук и пригладив волосы. Она цеплялась за наш разговор так же, как я после смерти Зимы цеплялся за любые проявления нормальности. – Она позволяет постепенно заменять органические части тела на механику без вреда для пациента. Сейчас она ушла в широкое применение.

– Но полностью органику на механику ведь не меняют. Именно поэтому возник конфликт душ механоида и голема? Тогда не знали этой проблемы? Демон ваш мог бы и додуматься.

– Это сложно, Пушистик. Сколько камней составляет кучу? Это классическая задача Зейррана1. Сколько нужно заменить частей тела, для того чтобы мы потеряли самоидентичность, и в какой момент в механизме зарождается душа? Есть теория, согласно которой наша душа не константна, она постоянно создается и постоянно исчезает. Наше тело – механизм, механизм рождает душу. И душа – река, а не стоячая заводь.

– Не река, нет, иначе бы мы постоянно себя теряли. Душа – как система озер.

Звуки ударов стали почти неслышны. Белая Цитадель уходила вниз. Я посмотрел на бледную Тайлу с посиневшими от страха губами, снял кардиган и, укрыв им девушку поверх ее собственной теплой куртки, хотел сесть рядом, но потом понял, что не стряхнул с плеч Тайлы снег, прежде чем ее утеплить. Я принялся сбивать белые хлопья.

– Все Цитадели Хозяина Гор теперь идут в центр земли, – сказала Тайла, и я понял, что именно это ее пугало больше всего. Больше, чем эти кошмарные Сны Оружейницы бушующие там, на поверхности. – Как твой язык? Болит?

– Да вроде бы нет, но завтра, боюсь, распухнет, и буду я… – начал я жаловаться, проверяя при этом, действительно ли кровь перестала течь, ну и, само собой, сковырнул зубами корочку. Кровь снова хлынула с прежней силой.

– Я помогу, – добродушно предложила Тайла. Достала дамский платочек из внутреннего кармана серой спецовки и, шмыгнув носом то ли от отступающего холода, то ли так, для сосредоточенности, принялась заниматься моей травмой:

– Я знаю, что делаю. Дома я знала пару мальчишек с соседней улицы…

– И я бы с удовольствием про это послушал, Тайла, ведь именно это сейчас так важно! А то, что у тебя здание уползло, – такие мелочи, – сообщил нам появившийся рядом Конструктор и бодро меня похвалил: – А ты молодец, Пушистик, что не голый! Делаешь определенные успехи, но в следующий раз все-таки выбери не дырявые носки.

Обернувшись на демона, я поспешил подняться на ноги и зачем-то проверил, нормально ли заправлена рубашка. Конструктор стоял перед нами, держа на одном плече тело Часовщика, а на другом – Зиму. Или… или тело Зимы? Я замер, не желая узнавать ответ на этот вопрос, но демонесса пошевелилась, успокоив меня этим.

– Я провела диагностику основных систем Сердца и подняла Цитадель, мастер, – поспешила оправдаться Тайла.

– Да, – согласился саркастически Конструктор, – я вижу, что Цитадель поднята, и высота ее над уровнем моря растет. Не с тем знаком перед числом, правда, но…

– Мастер, я проверяла целостность конструкции, когда… меня сбило со связей. Произошел какой-то мощный всплеск энергии, и дальше…

– Это из-за моего непутевого брата, – разъяснил ей демон, подергав тем плечом, где висел Часовщик, – он сдох, несмотря на все мои контраргументы.

Мне стало жалко и Конструктора тоже. «Тоже» потому, что я пожалел его почти так же, как жалел себя из-за Зимы: нам с ним следовало делать вид, что все порядке. Ну, подумаешь – умерли наши близкие, новые будут! И это… сложно, действительно.

– Мастер, Цитадель запечатана, – напомнила о проблеме Тайла.

– Да, Тайла. Она именно запечатана. И она идет вниз, она идет в центр земли.

– Мастер…

– Мастер, Оружейница атакует одновременно все цитадели Хозяина Гор, а он все их ведет вниз, – вмешался я. Конструктор, с интересом подернув бровями, уточнил:

– Именно все? Откуда у котика такая информация?

– Котик видел во сне, – мрачно ответил я, – я теперь вижу, как только засыпаю всякие сцены из жизни демонов. Это и есть тот паранормальный дар от Ювелира. Видимо, дар проснулся со смертью Зимы из-за психологической травмы.

– О как, – заключил Конструктор, – а то, что Хозяин Гор сейчас тратит все силы на поддержание изоляции Цветных Крыш, и для этого нужно энергии как двум с половиной Храмам, котику во сне показывали, или наш котик спит невнимательно?

– Хозяин Гор убил Призрака Цветных Крыш, – сообщил я.

– Это тоже приснилось?

– Нет, я видел это наяву. А потом я вошел в свой сон, и…

– Все, хватит! – раздраженно прервал меня Конструктор, и Тайла, сочтя это за знак, поспешила заняться работой. Сняв рабочие перчатки с пояса, она устремилась прочь от нас по коридору. Демон же, решив придать этому маневру нужный вектор, наказал:

– Иди к Синему. Я запустил процесс пробуждения, проследи и займись межами.

С этим девушка поспешно ушла, наверное все еще чувствуя неловкость. Когда мы остались одни, Конструктор посмотрел на меня внимательно, и мне стало до известной степени неуютно от этого взгляда, но больше – интересно. Он меня спросил:

– Теперь ты разобрался со своими алгоритмами?

– Нет у меня никаких алгоритмов, и не имелось никогда, – ответил я не слишком приветливо. К нам подошла служка и принесла мне обувь, приличную куртку, новые носки и пару носовых платков. Я посмотрел на все это богатство, но пока одеваться не стал.

– Мир действовал так, – пояснил мне Конструктор. – Часовщик благословляет Машины Творения, и они делают шаг вперед, Зима видит это, и ее Предназначение гарантирует то, что шаг опять будет сделан. Но прошлый шаг вперед Зима не видела, и Часовщика больше нет в живых. Миру остался только один месяц жизни.

– Но на этот случай же есть какой-то запасной план? – задал довольно очевидный вопрос я.

– Да, – согласился Конструктор, – план есть.

С этими словами он развернулся и пошел вслед за Тайлой. И раз уж он не исчез, то явно пригласил этим меня к продолжению разговора, и я послушно за ним поспешил.

– Но я не мог поступить в отношении Зимы иначе! Она обязательно должна любить и обязательно должна стать счастливой!

– Но уже в любом случае не с тобой, да, котик? – уточнил легким тоном Конструктор, и я разозлился:

– Нет! Она не станет моей женой, что заставит ее неизбежно уйти, и она не станет моей любовницей, что неизбежно заставит ее разочароваться в нашей связи. Но она запомнит меня! Запомнит меня навсегда! Я стану кем-то особенным для нее!

– Это кем?

– Ее отцом.

Знаете, один раз мастеру нашего работного дома, Айвару, сказали, что наш восьмилетний воспитанник проигрался на бирже ценных бумаг. Так вот, у мастера Конструктора сейчас выражение лица стало примерно таким же.

– Кем, прости?

– Отцом, – повторил я, – тем, кто ее создал. Кто ее отпустил в бытие. Я внимательно следил за событиями в Цветных Крышах, анализировал, и заметил, что Ювелир – отец призраку-хранителю города, потому что он создал условия для формирования демона. И я сейчас поступил так же. Я отказался от Зимы – я дал ей свободу. Я создал ее!

– Пушистик, – вздохнул Конструктор, – ты… очень талантливый мальчик.

– Я не мальчик, – парировал я по привычке, не очень поняв его реакцию.

– Но очень талантливый. Терпеть не могу таких. Вам все досталось даром. Слушай, – прервал он усталым тоном наш разговор, – одевайся и спускайся на нижний этаж к вокзалу, там будет ждать единственный локомотив, Синий. В нем и встретимся.

С этими словами он пропал.

А я погрел руки в карманах и, поскольку дальше делать оказалось нечего, пошел приводить себя в относительный порядок. Куртка мне досталась теплая и отлично мне подошла, а вот с ботинками здешняя хозяйка не угадала. Как и почти вся новая обувь, эта пара уже с первых шагов принялась натирать мне пальцы, и это оказалось никак не поправить.

Я направился вперед, периодически останавливаясь, для того чтобы поправить ботинок или подтянуть носок. А вот госпожа Элнара удивительным образом подобрала все точно, и я сразу же смог бегать, совсем не разнашивая обновки. Вот вам – класс личной службы.

До вокзала меня проводил служка – парень довольно молодой, с интеллектом на уверенную шестую ступень. Наверняка при рождении природа его наградила семеркой или даже совсем грустной восьмеркой, но его подтянули из-за доброго нрава, физической силы и услужливости. Таких сотрудников отлично нанимают, и стóят они порой побольше, чем их сверстники с четвертой или даже третьей (как у меня) ступенью интеллекта.

Я уточнил у него кое-что про это место и узнал из ответов, что Белой Цитадели уже очень много поколений, может, шестьдесят, а может, и больше, и она, построенная еще до Первой Войны Теней, стоит здесь с прошлого мира. Но оборудование в ней новое. И вообще, обставлена она хорошо, контур полностью замкнут, и очень здорово, что она идет наконец в центр земли – хоть какое-никакое, а разнообразие в здешней жизни, не знавшей особенных развлечений с того момента, как Зима оставила Храм.

Об источниках финансирования этого здания и его сотрудников я деликатно спрашивать не стал, поскольку служка мне бы все равно не ответил, а интуиция подсказывала довольно очевидный ответ, вполне достойный того, чтобы о нем умолчать.

Спустившись на несколько этажей вниз с помощью специального подъемного механизма (обстановка здесь провозглашала принцип «больше воздуха, меньше мебели»), мы прошли несколькими вовсе безликими коридорами и выбрались на вокзал.

Конечно, слово «вокзал» прозвучало слишком напыщенно – это помещение скорее представляло собой что-то вроде небольшой крытой платформы с единственной железнодорожной колеей. Но зато красавец, что на ней стоял, поразил меня в самое сердце.

– Это господин Синий, – представил нас мой проводник. Не пускаясь в объяснения далее, он отдал мне знак вежливого прощания и собрался уходить.

– Постойте, – окликнул его я, уже почти привычным движением подтянув носок, для того чтобы как-то устроить наиболее натертый палец ноги поудобнее, – а разве вы не собираетесь эвакуироваться?

– Куда это? – удивился он.

– Обратно, в мир. Туда поедет ваша госпожа, Зима.

– Ну… Я работаю со зданием, – отдал знак принятия мне служка.

– Но Цитадель идет в центр земли! Никто не знает, что с ней будет!

– Так и выясним, – улыбнулся мне мой чудной собеседник, с чем и покинул меня.

А я направился ближе к проверявшему что-то снаружи поезда Конструктору, но сам, конечно же, смотрел только на поезд. Какой же красавец! Я раньше не знал, что столько труда можно вложить в один единственный состав: огромный локомотив со множеством колес, с меня высотой, все, что находилось снаружи, обработано очень тонко, и серебристая сталь действительно будто бы отливала синевой. Даже пар, валивший из его труб, казался каким-то необычным, очень важным и очень особенным.

Я встал рядом с Конструктором и восхищенно спросил:

– А почему «Синий»?

– Да потому что пьет много, – буркнул в ответ прозаично демон, а затем задумался, присмотрелся, протянул, отвечая каким-то собственным мыслям, – а хотя…

И скрылся внутри. Я отступил на пару шагов и стал любоваться. Из локомотива минуту спустя высунулась Тайла и крикнула мне заходить, но я отказался.

– Мы отъезжаем через минуту, – не поняв отданного мной знака, крикнула она, поскольку уже, видимо, порядком от меня устала, но я пояснил:

– Я принял решение остаться здесь. Я хочу в центр земли! Посмотреть, что там! Ведь в демонологии я уже оставил свой след, мне пора двигаться дальше!

Тайла задумалась, собираясь, видимо, поуговаривать меня для порядка, но ее переубедил голос Конструктора, донесшийся изнутри:

– Ну, хотел он быть демонологом, теперь проктологом, что сделать!

Огранщица и правда не стала тратить время, оскорбив напоследок мой интеллект.

Я счастливо и спокойно выдохнул. Ноги у меня болели и зудели, во всем теле я чувствовал ломоту. Мысль о том, что сейчас, проводив Тайлу и Конструктора, а главное мою милую Зиму, в какое-то более-менее безопасное завтра, я сам поем и посплю, очень грела меня.

Я почувствовал, что мне стало легко и спокойно, когда мимо прошел сначала локомотив, потом, постепенно и величаво набирая ход, один за другим все его вагоны. Сказать честно, я понятия не имел, куда мог направиться поезд, находящийся в герметично запечатанном здании, все глубже уходившем под землю, но если мастер Конструктор куда-то собрался, наверняка знал куда. К тому же никто не отменял возможности попасть в Храм по чрезвычайным протоколам, а наличие на борту Тайлы открывало эту возможность.

Я пребывал в уверенности, что все будет хорошо. Положив руки в карманы, я думал эту не обличенную словами или иной конкретикой мысль, какое-то время тупо уставившись в пространство перед собой, а потом сорвался с места и бросился догонять состав.

Что у меня происходило в голове и что меня заставило заявить о своем желании остаться в Цитадели, я не уловил (хотя, наверное, я подсознательно пытался привлечь к себе внимание этим), но это нечто только что улетучилось внезапно и совершенно бесследно. И я понял, что история путешествия Белой Цитадели – это та информация, которую я с удовольствием получу из чужих рук. А я сам все-таки хочу какого-то более предсказуемого будущего, и исследователь недр земных из меня недостаточно бесстрашный.

А поезд мой тем временем увеличивал скорость. У меня уже не осталось никаких сомнений в том, что Конструктор метит в Храм, поскольку большие железные герметичные ворота в конце вокзала так и оставались запертыми и даже не собирались жужжать, открываясь. Разгоняться в запаянном наглухо с двух сторон помещении, если ты не собрался сводить счеты с жизнью, можно только в том случае, если есть надежда куда-то мгновенно перескочить. Именно это пугало меня больше всего.

В другом случае я бы обязательно успел догнать последний вагон, благо в его конце меня ждала площадка, устроенная на старомодный манер, прогулочной. Но что, если поезд вот прямо через секунду исчезнет без следа?

К несчастью, новая обувь, и без того не щадившая меня, здесь и вовсе начала открытую конфронтацию, и мне пришлось перекинуться котом.

Пытаясь по неприятной, но необходимой привычке предать своим уставшим и уже почти неспособным на подобные подвиги лапам максимальную скорость, я смотрел на площадку и бежал к ней. Я догонял. Я не хотел остаться один.

И вот настал тот самый решительный момент моего финального, не получившегося в прошлый раз (там, на перроне Храма) прыжка. И я прыгнул, и я вытянулся, и долбанулся со всего размаха о поручень площадки резко затормозившего поезда. Перелетев через него, я так и остался лежать, не понимая, что произошло и где именно относительно линии горизонта расположено то, что у меня болит.

Фыркнув паром, металлический гигант начал медленно сдавать назад, метр за метром возвращаясь к исходной точке своего путешествия.

А я, перекинувшись механоидом, проковылял вперед сквозь состав до главного вагона. Изнутри поезд выглядел так, будто сошел со страниц старинных детективных романов. Тех, где действие происходит в вагоне и по законам жанра ни одно из действующих лиц ни в коем случае не может его покидать. Кстати, я ехал на поезде первый раз.

Миновал я вагон с определенной толикой сожаления, что не могу провести тут чуть-чуть больше времени и заглянуть внутрь пассажирских купе, а еще лучше – купе проводника (куда вход смертным заказан). Впрочем, я спешил и сожалел ускоренно.

– Ну, как у нас дела? – спросил я у Тайлы, как только добрался до головного вагона, и та, бросив на меня не слишком приветливый взгляд и никак не прокомментировав мое возвращение, ответила:

– Плохо.

– Почему? – выдохнул я, оперевшись на приборную панель поезда и устремив взгляд вперед сквозь лобовое стекло. С ума сойти – никогда бы не подумал, что смогу смотреть на железную дорогу прямо вот так. Хотя первая в жизни поездка – это всегда нечто особенное!

– Храм не принимает, – сказала Тайла.

– Наверное, проблемы с пропускной способностью, – предположил я.

– Для Мастера всегда есть принимающий путь, – ответила Тайла мрачно, и я понял, что это еще не все неприятности, – если не принимают поезд с его позывными, то…

– Но мы же справимся?

– У нас мало времени, – сказала огранщица, проигнорировав мои слова, – если Цитадель опустится слишком глубоко, она просто выйдет за пределы последних сакральных линий, и Храм не сможет принять нас вообще.

Осознать это мне оказалось сложновато, и, когда поезд остановился, для того чтобы перевести дух и, разогнавшись, попробовать снова добраться до Храма, я посмотрел в упор на Конструктора. Он стоял тут же, мрачный и сосредоточенный. Свою ношу он, очевидно, сгрузил в одном из купе и сейчас занимался исключительно управлением.

– А почему Мастер не перенесется в Храм и просто не разберется, в чем дело, раз такая беда? – поинтересовался я у Тайлы тихонечко. – Он же в силах весь паровоз перенести, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – сообщил мне довольно резко первый из нерожденных, а затем, отдав Тайле команду набирать скорость, добавил: – Но когда я попытался это сделать, то просто остался на месте. Храм вообще не принимает никого. Его закрыл кто-то, кто знает очень древние установки, оставленные моим братцем-идиотом. В начале этого мира Ювелир провозгласил, что Храм никогда не закроет межей, и отстоял для него это право. А сейчас Храм опечатан. Значит, кто-то вскрыл протоколы еще тех времен.

– Что значит «опечатан»? – спросил я, глядя на то, как головокружительно быстро набирает скорость прекрасный локомотив-голем.

– Это значит, что Храм пал. Что Храм – взят. Что он под чужой рукой. И да. Мы сползли ниже уровня сакральных кругов!

Поезд только что миновал платформу. Он, сильно качнувшись, перескочил на ближайшей стрелке вправо и ушел вбок от так и оставшихся неподвижными ворот. Пошел по пути, уходившем без всякого отбойника в конце прямо в стену. Кроваво-красное, ставшее уже совсем бурым каменное стекло, будто находящееся во внутреннем движении, становилось все ближе и ближе к нам, а Синий набирал и набирал скорость, хотя казалось, куда уж больше – расстояния-то до стены и осталось-то только, что на секунду или меньше, просто воспринималась та секунда как-то ненормально медленно.

Я так и стоял, уверенный в том, что мастер Конструктор в самом конце или перескочит в Храм, обойдя каким-то образом все эти «протоколы», или резко остановит состав, но я ошибся, и мы, продолжая поворчать вправо, вошли в стену.

Не в смысле, что мы в нее врезались, а в смысле, что мы в нее действительно вошли и поехали вперед, внутри стены. Именно так: не в каком-нибудь тоннеле или потайном пути, а там, внутри этого багрового стекла, как в воде или чём-то наподобие. Ехали, поднимаясь по спирали вверх.

На какое-то время я застыл от накрывшего меня когнитивного диссонанса, потом огляделся, но в локомотиве вроде бы все шло своим чередом: мастер Конструктор стоял с крайне недовольным видом; Тайла работала, а Синий перемещался вперед. Так что вот, мы просто ехали себе, ехали внутри багровой субстанции. А она всего какие-нибудь тридцать минут назад представляла из себя многовековой камень. А мы… перемещались. И все хорошо. Конечно, первый раз должен быть особенным, но не до такой же степени!

– Тайла, а… – подал я голос, – а как ты там говорила… время и энергия…

– Тихо, – шикнула она на меня, и я снова стал тупо пялиться в багровый туман перед лобовым стеклом. Так продолжалось секунд с десять, а потом огранщица пояснила мне:

– Мы пытаемся добраться до сакральных линий, прежде чем Цитадель окончательно уйдет в землю. Движемся по спирали вверх. Пока что верхние этажи еще на поверхности. Если мы сможем выбраться к озеру или хотя бы зацепиться за сакральные линии, то Мастер сможет вытащить нас на один из запасных железнодорожных путей мира.

– Ладно, а если не выйдет? То мы просто остановим поезд?

– Пушистик, как мы остановим поезд?! Ты не видишь, что мы в центре стены?!

– Тайла, да я же не знаю, я вообще не знаю, что происходит! – взмолился я.

– Белая Цитадель – мастер по работе с черным веществом, – объяснила огранщица, – она изменила структуру собственных стен и продолжает ее динамически менять, пропуская нас внутри себя вверх. Чтобы сделать это, часть материи наверху она вытеснила.

– Вроде как освобождает пространство сразу перед нами? И мы как в мыльном пузыре? Кровавом мыльном пузыре с поездом внутри, поднимающимся по спирали внутри стен здания, который стремится догнать невидимую границу взаимодействия Храма и мира?

– Да… вроде как, – согласилась Тайла.

Я обернулся на лобовое стекло, сожалея, что в этой ситуации нельзя просто взять и откуда-нибудь спрыгнуть, потому что в прошлый раз в похожей ситуации это здорово помогло.

Все светлеющее от карминового к алому вещество за обшивкой поезда становилось белее и чище, пока, наконец, не стало совершенно прозрачным. До такой степени, что я смог различить измененный взрывом пейзаж Снов Зимы, а значит – мы достигли самого верха.

Тайла вцепилась в приборную панель, стиснув пальцы до белизны. Я, наверное, поступил аналогичным образом, хотя своих действий в этот момент не помню. А Конструктор отдал приказ, и мы вылетели за пределы границ здания, еще какое-то время продолжая подниматься и подставляя завораживающе прекрасный бок поезда под обстрел не утихающей Оружейницы. Эти интуитивно пугающие золотые и рыжие столбы света, казалось, стали еще ближе.

Я видел, своими глазами видел, что шаровые молнии вот-вот поразят нас, но реакция и расчет Конструктора превзошли мастерство Оружейницы, и мы в целом невредимыми здорово приложились об ледяное стекло ската в чашу высушенного озера. Мы мчались, как на салазках, по странной горке вниз, кроша лед еще вращавшимися колесами и уходя все дальше от цели Оружейницы. Энергетические бомбы, дважды прошедшие выше нас и один раз взрыв землю со стеклом как раз перед носом поезда, остались позади. Хотя и частота, и сила их только нарастали мгновение от мгновения.

Оказавшись внизу, мы прокатились по льду еще несколько метров и остановились. Миновало несколько секунд тишины.

– Ладно, – сказал Конструктор и, разогнувшись, начал снова приводить в движение колеса Синего, – сейчас попробуем найти какой-то запасной путь на Великом Хребте.

Меня вырвало.

Пока я думал, где тут может лежать половая тряпка и как ее потом промыть, Тайла наклонилась надо мной и тихо спросила:

– Хочешь секса?

Я очень хотел.