Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга третья - Нелли Шульман - Страница 9

Феникс не мог поверить, что Шуман, врач, прилетел на север без походной аптечки. Усадив Адольфа в кресло, он спокойно велел Доктору:

– Принеси нож и стакан спиртного… – мальчик бледнел на глазах. На щиколотке, вокруг укуса, наливалась багровая опухоль:

– Надо действовать быстро, – Феникс опустился на колени, – пока яд не разнесся с кровью по организму… – племянник испуганно сказал:

– Дядя Макс, я умру? Это была ядовитая змея… – голубые глаза заблестели, подросток всхлипнул:

– Мне страшно, дядя Макс… – Феникс никогда не видел племянника плачущим:

– Даже малышом, падая, он упрямо поднимался и шел дальше. Он боится, бедное дитя… – Максимилиан ласково обнял подростка:

– Даже если она ядовитая, в чем я сомневаюсь… – он хотел успокоить парня, – дело не займет и пары минут… – Шуман сунул ему стакан бренди:

– Врач, – кисло подумал Макс, – в Аушвице он подвизался мясником, кромсая заключенных. Настоящий врач озаботился бы сывороткой против змеиного яда. Мы, в конце концов, в джунглях… – он заставил Адольфа выпить половину стакана:

– Зажми нос и глотай, как лекарство. Будет немного больно, но не больнее, чем у зубного врача… – Адольф не любил дантистов. Желая поддержать мальчика, Феникс всегда сопровождал его в клинику:

– Мы садимся в соседние кресла, – подумал он, – но ведь я так и не нашел дантиста, равного покойному Францу. У него были золотые руки… – Феникс мог отыскать надежного врача для установки капсулы с цианистым калием:

– Но для чего мне это нужно, – он пожимал плечами, – я Ритберг фон Теттау, человек вне подозрений… – последний раз он навещал дантиста перед отлетом в Африку. Как и во времена войны, ему рекомендовали полоскание для кровоточащих десен:

– Франц считал, что курение только усугубляет заболевание, – вздохнул Феникс, – но я не брошу курить, почти на шестом десятке… – несмотря на полвека за плечами, он чувствовал себя молодым:

– Я должен дожить до триумфа Адольфа, увидеть его во главе нового рейха… – пока ему надо было спасти племянника. Уверенно сделав надрез ножом, не обращая внимания на слабый крик боли, он тоже отхлебнул бренди:

– Лишние предосторожности не помешают, учитывая, что у меня бывают ранки во рту… – Феникс понятия не имел, какая змея укусила мальчика, но сейчас это было неважно:

– Какая разница, у нас все равно нет сыворотки… – в Конго жили и габонские гадюки, одни из самых ядовитых змей в мире:

– Мы видели их с Адольфом в террариуме, в зоопарке Цюриха… – он высасывал кровь из ранки, сплевывая растрескавшиеся камни террасы, – но проклятая змея была темнее и короче… – не оборачиваясь к Шуману, он приказал:

– Пошли ребят с оружием на шоссе. Пусть останавливают первую попавшуюся машину, вытряхивают оттуда кого угодно, хоть самого президента страны. Может быть, понадобится поехать в госпиталь… – Феникс не хотел никакого риска:

– Движение не может лишиться будущего вождя, я не могу потерять Адольфа… – он любил мальчика, как собственного сына. Феникс учил его играть в шахматы, стрелять и ходить под парусом:

– Я обещал устроить ему знакомство со взрослой жизнью, – он усмехнулся, – в следующем году, когда мы полетим на Ближний Восток. Я увижу, как он женится на Фредерике, я понянчу внуков… – бледное лицо ребенка постепенно розовело:

– Мне лучше, дядя Макс… – удивленно сказал Адольф, – гораздо лучше… – он попытался подняться. Феникс осторожно усадил его на место:

– Ты должен отдохнуть. Переночуем здесь, вернемся на север завтра, ничего страшного… – язык плохо его слушался. На лбу выступил пот, сердце прерывисто забилось. Феникс схватил пересохшими губами воздух:

– У меня все-таки кровоточили десны, бренди не помог. Укус в голову или шею, почти мгновенная смерть… – у него закололо в груди:

– Симптомы похожи на сердечный приступ, но я никогда не жаловался на сердце. Нет, это змеиный яд… – сквозь шум в ушах он услышал шаги. Гневный женский голос сказал:

– Да как вы смели, мы машина Красного Креста! Если вам требуется медицинская помощь, вы должны были выйти на шоссе и остановить нас, а не устраивать пальбу… – он едва разглядел высокую девушку в рубашке хаки, с повязкой Красного Креста. Она оттолкнула Шумана:

– Не смейте меня трогать, или вы пойдете под суд. Верните мне медсестру, принесите мою докторскую сумку… – на Феникса пахнуло порохом и слабым запахом дезинфекции:

– Она похожа на еврейку… – успел подумать Максимилиан, – из евреев всегда выходили лучшие врачи… – покачнувшись, он растянулся прямо у ног девушки.

Из сумки Маргариты вытряхнули все, вплоть до бинтов и ваты.

Разъяренно отбросив рюкзак, она прошагала к заколоченному досками окну. В голой, с ободранными стенами комнате, стоял косо сколоченный топчан. Сквозь щели в досках просачивался яркий свет тропических звезд.

На экваторе темнело почти мгновенно. Маргарита потрясла доски, но дерево не поддавалось:

– Они принесли на террасу факелы, но тогда уже стало понятно, что сыворотка подействовала… – неизвестный Маргарите светловолосый мужчина лет сорока приходил в себя:

– Ему за сорок, – поправила себя девушка, – он хорошо выглядит, но вблизи у него заметна седина… – никто из собравшихся на террасе белых ей не представился. Красивый, высокий подросток с испуганным лицом тихонько сидел в углу:

– Сначала змея укусила его… – грубоватый мужчина, в полевой куртке указал на мальчика, – потом его… – он оборвал себя:

– Ему высосали яд, он почувствовал себя лучше, однако мой друг… – он замялся, – как видите, тоже пострадал… – подросток и его отец, как решила Маргарита, носили дорогую одежду. Разговор шел на французском языке, но она уловила в речи грубоватого мужчины явственный акцент:

– Немецкий или австрийский, и у мальчика такой же… – девушка задумалась, – что здесь делают немцы… – пострадавший с ней не разговаривал:

– Он и не мог говорить, он едва миновал кому и смерть. Форд восстановлению не подлежит, но что такое машина по сравнению с человеческой жизнью… – Маргарита подозревала, что на заброшенной плантации обосновались наемники. В полыхающей гражданской войной стране скопилось много любителей половить рыбку в мутной воде:

– Странно, что они на севере, а не на юге… – девушка присела на топчан, – такие мерзавцы сейчас собрались в Катанге, ближе к алмазам… – вскочив, она подергала запертую снаружи дверь:

– Где моя медсестра… – Маргарита приблизила губы к замочной скважине, – вы обещали ее привести… – она услышала только отдаленный стук солдатских ботинок:

– Оружия у них больше чем достаточно, – горько поняла девушка, – в нас не только стреляли из АК-47… – в Конго даже дети узнавали советскую марку, – в нас бросали гранаты… – собравшиеся на террасе белые носили пистолеты. В саду Маргарита заметила и негров с автоматами:

– Понятно, что здесь их держат на вторых ролях. Хотя этот здоровый парень, кажется, швырнул гранату на шоссе. Именно он забрал Клэр… – девушек разделили на дороге. Маргарита понятия не имела, что случилось с негритянкой. Они не хотела думать о самом худшем:

– Они не могли ее тронуть. Мы на севере, где нет гражданской войны, где соблюдаются законы… – она понимала, что успокаивает себя:

– Это наемники, – вздохнула Маргарита, – плевать они хотели на все законы, вместе взятые… – вспоминая бесцеремонные прикосновения главаря, грубого мужчины с правильным, довольно привлекательным лицом, она передергивалась:

– Ему тоже за сорок лет, – поняла Маргарита, – не удивительно, что они обосновались рядом с рекой, то есть с границей… – девушка подозревала, что они с Клэр наткнулись на перевалочный пункт контрабандистов. Виллем рассказывал о процветающем на шахтах воровстве:

– «Де Бирс» немедленно увольняет замеченных в подобном, – вздохнул кузен, – однако на одном нашем карьере работает три тысячи человек. За всеми не уследишь… – стоя у двери, Маргарита задумалась:

– Если они привезли алмазы с юга, у них должен быть свой самолет. Иначе сюда не попасть, они бы не потащили камни через всю страну… – ничего похожего на взлетную полосу девушка не видела:

– Но я вообще ничего не видела, – она сжала руки в кулаки, – меня сразу привели сюда, то есть протолкали по тропинке… – она еще раз позвала:

– Есть здесь кто-нибудь? Где моя медсестра? Вы обязаны нас отпустить! Мы работники Красного Креста, у нас дипломатический иммунитет… – это было не совсем правдой, однако Маргарита надеялась, что удостоверение врача-добровольца в ее сумке сделает свое дело:

– Они видели документ, они распотрошили мой рюкзак, – зло подумала девушка, – они, наверное, боятся, что я задушу их бинтами… – у нее забрали малый хирургический набор, пузырьки с лекарствами, противоядия и обезболивающие:

– Наркотики я с собой не вожу… – Маргарита прислонилась к двери, – но зачем им больничные обезболивающие? У них наверняка есть и героин и кокаин… – осматривая пострадавшего, она ловила на себе неприязненные взгляды главаря:

– Словно он брезговал на меня смотреть, – поняла Маргарита, – вообще повадки у них солдатские. Они могут быть дезертирами из Иностранного Легиона или войск ООН… – и те и другие части были расквартированы в провинции Катанга.

Голова гудела. Маргарита запустила длинные пальцы в кудрявые волосы на затылке:

– Джо никак не позвонить, – пожалела она, – на карьере нет телефона. О чем я, здесь его тоже нет. Какие телефоны в такой глуши… – они с Джо обменивались письмами и телеграммами. В Леопольдвиле Маргарита привыкла к белозубой улыбке паренька, почтальона:

– Вам весточка, доктор… – он притормаживал старый велосипед у госпитальных ворот, – каждый день я сюда езжу. Вам положено пригласить меня на венчание… – Маргарита брала конверт, подписанный каллиграфическим почерком:

– Может быть, это от моего кузена… – почтальон подмигивал ей:

– Господин барон в названии нашей столицы умудряется сделать пять ошибок. Нет, письмо от вашего жениха, доктор… – в последней весточке Джо сообщил, что Хана собирается в Америку:

– Она будет выступать в ночных клубах, попробует пробиться на Бродвей. Она говорит, что надо с начинать с малой сцены… – в Париже, по словам Джо, все было в порядке:

– Мама себя хорошо чувствует, однако я пока не сообщаю ни ей, ни Пьеру о нашем венчании… – Маргариту забавляла суеверность Джо:

– Это в нем японское, – мимолетно подумала девушка, – католик католиком, но он в первую очередь японец… – по коридору загрохотали шаги, она отскочила от двери. В замке лязгнул ключ, в комнате заметался свет фонарика:

– Твоя медсестра… – она услышала смешок, – незачем было так орать…

Маргарита не видела его лица, но по акценту поняла, что перед ней тот самый грубоватый главарь. Клэр втолкнули в комнату. На смуглых щеках девушки виднелись потеки от слез, под глазом набухал синяк, нижняя губа кровоточила. Она комкала рукой разорванный воротник платья:

– Клэр… – бросилась к ней Маргарита, – милая, что с тобой…

Забившись в угол комнаты, негритянка только мотала изящной головой.

Саквояжи, изысканно потрепанной итальянской кожи, Феникс аккуратно поставил за пилотским сиденьем своего Piper.

На западе, в стороне океана, поднималось солнце. Бурая вода Убанги золотилась, на мелководье торчали плоские головы крокодилов. Даже на рассвете воздух дышал жаркой влагой. Вокруг надоедливо звенели москиты:

– Не подцепить бы малярию напоследок, – недовольно подумал Феникс, – алмазы алмазами, но в тропики я больше не собираюсь. Мне хватило одного укуса змеи, то есть мне и Адольфу… – по словам Доктора, с ним и с мальчиком все было в порядке:

– Девица довольно профессиональна, она отлично справилась с реанимацией… – хохотнул Шуман, – ты был прав, она наполовину жидовка… – в удостоверении врача-добровольца, выданном Красным Крестом, значилась доктор Маргарита Мендес де Кардозо:

– Она похожа на отца, – зевнул Шуман, – после перевода из лагерного госпиталя в зондеркоманду, он перерезал себе вены, но его откачали. Должно быть, он потом сгорел в печах, как и другие жиды. Он был гениальный врач, этого у него не отнимешь. Но… – Шуман поднял загорелый палец, с грязноватой каемкой под ногтем, – расово неполноценен…

Феникса нисколько не занимала форма черепа врача, спасшего его от смерти. Он принял от Шумана флягу с бренди:

– Как ты помнишь, в рейхе у нас были полезные евреи… – они говорили, не таясь, взлетное поле пустовало, – некоторым разыскивали арийские документы, восстанавливали истинную родословную… – Шуман покачал головой:

– Ты говорил, что ее мать бельгийская аристократка… – Феникс кивнул:

– Баронесса де ла Марк. Она связалась с подпольщиками, по молодости лет, по глупости. К тому времени она ушла от мужа, то есть Кардозо. Вернее, мы его арестовали и отправили в Аушвиц… – Феникс мимолетно вспомнил сиротский приют в Мон-Сен-Мартене:

– Святоша Виллем прятал еврейских детей. Весь поселок молчал, никто ни в чем не признался. Проклятая шахтерская кровь, Элиза была такой же упрямицей… – он подозревал, что нынешнюю доктора Кардозо, тогда малолетнюю девчонку, спасли именно шахтеры:

– Она осталась единственной наследницей титула. Рабочие грубые твари, но в той среде царят сентиментальные нравы. Де Ла Марки всегда были их сеньорами, местные жители выказали лояльность. Нельзя забывать, что они верующие люди… – он смутно помнил католический крестик на шее девушки:

– Религия значения не имеет, жидовская кровь есть жидовская кровь. Но Шуман ее не расстреляет, она ценное приобретение… – Феникс не сомневался, что Доктор не станет жить с еврейкой:

– Он брезгует жидовками. Я теперь тоже… – он дернул щекой, – после предательницы, шлюхи, так называемой Цецилии… – Феникс не мог завести надежную любовницу в Европе:

– Израильтяне, мерзавцы, тянут руки куда угодно, – напомнил себе он, – любая дама или девица, будь она трижды европейкой по бумагам, может оказаться их агентом… – Феникс не хотел закончить жизнь на эшафоте в Израиле:

– Адвокаты могут добиться экстрадиции в Германию, но надо мной висит бессрочный приговор к смертной казни, из Нюрнберга… – напомнил себе он, – придется мне пробавляться визитами к шейхам, то есть в их гаремы…

Адольф высунул белокурую голову из кокпита. На щеках мальчика играл румянец:

– Он отлично выспался, с аппетитом поел, – облегченно подумал Феникс, – Доктор уверяет, что место укуса быстро заживет… – несмотря на вчерашнее рандеву со смертью, как весело сказал Феникс за завтраком, он тоже хорошо себя чувствовал:

– Змеи, милый мой, ерунда… – заметил он Адольфу, – в меня стреляли, бросали гранаты, поливали пулеметными очередями, пытались заколоть ножом… – Феникс пыхнул сигарой, – но почти все, кто это делал, мертвы. Я, как видишь, жив, и намереваюсь жить дальше… – он подумал о вдове Маляра, Монахине:

– От нее я избавлюсь. Месье Монах тоже зажился на свете, но сначала она. Она может узнать меня даже после пластических операций, она видела не только мое лицо… – он, тем не менее, хотел использовать Монахиню в своих целях:

– Коммунисты так делали в Испании, – вспомнил Феникс, – уничтожали врагов чужими руками. Так и случится, движение должно быть вне подозрений… – племянник закричал:

– Дядя Макс, все готово! Вы обещали купание в океане… – Феникс отхлебнул холодного кофе с тростниковым сахаром, из второй фляги:

– Обещал, значит искупаемся. Сейчас полетим, милый… – он потрепал Доктора по плечу:

– Отпускать девчонок не след, они побегут в местную полицию. Засада на шоссе, захват заложников, изнасилование… – Шуман хмыкнул:

– Мбвана взял ее в жены. Это местный обычай, никакого изнасилования не было… – Феникс поднял бровь:

– Ему пришлось избить и связать девчонку, прежде чем заняться делом. Любой юрист скажет, что это изнасилование, какие бы здесь ни были обычаи. Забирай их на юг, в лагере тебе пригодится врач, пусть и расово неполноценный… – Шуман согласился:

– Так и сделаю. Мбвана пусть разбирается с обезьянкой, а жидовку мы расстреляем, когда найдем белого врача. У меня не всегда хватает времени лечить ребят… – они обменялись рукопожатием. Феникс сверился с простым блокнотом в черной обложке:

– Следующая партия через полгода. Я сюда больше не приеду… – он усмехнулся, – тебе пришлют имя и адрес доверенного человека в Южной Африке. Он поможет с транспортировкой груза… – доверенным человеком был еврей, местный дилер алмазов, но Феникс рассудил, что Шуману все равно, с кем вести дела:

– Он получает свой процент на счет в Цюрихе, как Барбье, как все остальные. Денег хватит его внукам, впрочем, как и моим наследникам… – помахав вслед темной точке Piper, Шуман крикнул в сторону ангара:

– Ребята, по коням! К полудню мы должны быть в воздухе и направляться на юг… – выбросив сигарету, он широкими шагами пошел на плантацию.

В поясницу Маргарите врезался острый край металлического рундука. Пошевелившись, она тихонько охнула. На тонких запястьях блестели наручники полицейского образца. Над ее головой горела одна тусклая, красная лампочка

– Здесь нет иллюминаторов, я их видела только в салоне… – в заднюю часть фюзеляжа контрабандисты свалили пустые ящики:

– Нас тоже свалили, словно груз… – девушка до боли прикусила губу, – но нельзя себя жалеть. Думай о Клэр, ей сейчас тяжелее… – словно услышав ее, негритянка подняла кудрявую голову с колен Маргариты. Темные глаза заплыли слезами, нежные веки распухли. С трудом наклонившись, доктор Кардозо поцеловала высокий лоб:

– Спи, пожалуйста. Ты выпила лекарство. Спи, милая моя… – Маргарите стоило большого труда вырвать успокоительные таблетки у Мясника, как она про себя называла главаря:

– Когда он явился за нами, я обещала, что его ждет суд и смертная казнь, – хмыкнула девушка, – но он даже бровью не повел. Его, мерзавца Мбвану, и всех остальных наемников… – уперев руки в бока, Маргарита остановилась перед мужчиной. Опять заметив брезгливость в его глазах, она велела себе не обращать на это внимания:

– Он должен вернуть мне сумку с лекарствами. Надо обработать ссадины Клэр, воспользоваться антисептиком, дать ей успокоительное средство… – в Леопольдвиле Маргарита часто лечила женщин, жертв изнасилований:

– Не только женщин, но и девочек, – горько подумала она, – даже пятилетних малышек. Такие случаи не проходят мимо полиции, но на многое они закрывают глаза… – африканки не посещали докторов, мужчин:

– Они стесняются, – вздохнула Маргарита, – тем более белых врачей… – кабинет доктора Кардозо в поликлинике при госпитале осаждал поток пациенток. Женщины приводили навещающих их матерей, из деревень вокруг столицы:

– Многие никогда в жизни не видели врача, они лечатся у местных знахарей… – она ласково погладила черные кудри Клэр, – а изнасилование здесь, к сожалению, обычное дело… – Мясник презрительно отрезал:

– Никакого насилия не случилось. Мбвана взял ее в жены, это местный обычай… – вскинувшись с топчана, Клэр оттолкнула Маргариту:

– Я помолвлена, – гневно сказала негритянка, – он не имел права прикасаться ко мне. Я не собираюсь становиться его женой, я лучше умру… – до прихода Мясника, глотая слезы, девушка пробормотала:

– Я говорила, что меня нельзя трогать, я кричала, дралась, но он был сильнее. Я теперь не гожусь в жены, Виллем на меня и не посмотрит… – Маргарита покачала ее:

– Ерунда. Мбвану арестуют, он пойдет под суд с остальной бандой. Но если нет, – в голубых глазах промелькнул холодок, – то Виллем его найдет и сбросит в самую глубокую шахту… – Клэр шепотом повторила:

– Я теперь порченая, на таких девушках не женятся. Он сказал, что у меня кровь вождей, что я должна родить ему сыновей… – Маргарита обняла ее:

– Он сдохнет не оставив наследников, я тебе обещаю… – она приблизила губы к уху девушки. Клэр помотала головой:

– Сейчас безопасное время. Я медсестра, я знаю такие вещи. И с Виллемом мы тоже, то есть пока, до венчания… – она ярко зарделась. Маргарита улыбнулась:

– Следующим годом позовете меня крестить, слышишь? Маленького Виллема или маленькую Антонию… – Клэр кивнула:

– Виллем рассказывал о его матери. Я тоже плохо помню маму, но я слышу ее колыбельные… – Клэр хлюпнула носом. Маргарита вытряхнула на ладонь таблетку:

– Выпей, – она протянула пилюлю девушке, – главарь все-таки принес мне лекарство… – что-то пробурчав, Мясник вернулся с упаковкой ваты, тюбиком антисептика и парой таблеток:

– Больше он мне ничего не дал, но на первое время нам хватит… – немного успокоившись, Клэр задремала. Размеренно гудели моторы самолета:

– Меня никто не трогал, – Маргарита ловила из-за перегородки голоса наемников, – даже не пытался. Они видели мое удостоверение. Кардозо известная фамилия. Они могли знать, что папа еврей… – Маргарите внезапно стало страшно. Она поняла, почему главарь контрабандистов говорит с немецким акцентом:

– Он бывший нацист, то есть беглый нацист, поэтому он так на меня смотрел… – длинные пальцы задрожали, она заставила себя собраться:

– Я им нужна, потому что я врач. Надо добраться до юга и бежать. Клэр родилась в провинции Катанга, она знает тамошние места. Джо с Виллемом рядом, им сообщат, что мы пропали на шоссе… – наемники оттащили разбитый гранатой форд в джунгли, но Маргарита не сомневалась, что рано или поздно о нападении станет известно:

– Меня ждут в госпитале. О Полине Лумумбе я никому не рассказывала, но коллеги знают, что я поехала в миссию Сердца Иисуса. Виллем и Джо землю перевернут, но найдут нас… – Маргарита натянула на плечи Клэр завалявшееся в самолетном закутке грубое одеяло. Девушку била дрожь, белые зубы постукивали:

– Он сказал… – Клэр пошевелила губами, – что если я не буду с ним жить, он отдаст меня остальным в отряде… – слезы покатились по ее щекам. Маргарита прижала Клэр к себе:

– Я врач, ты медсестра. Все можно устроить. Виллем тебя никогда не оттолкнет, он не такой человек. У него благородство в крови, мы потомки рыцарей. Он тебя любит, будет любить всегда… – Маргарита шептала что-то нежное, пока девушка не затихла:

– Куда… – она сонно пошевелилась, – куда мы летим… – доктор Кардозо отозвалась:

– Не знаю. Но думаю на юг, в Катангу… – мигали огни самолета, под крылом уходила за горизонт темная пелена джунглей.