Читать книгу Конан и карусель богов - Ник Перумов, Аллан Коул, Nik Pierumow - Страница 6

Согласно плану горбуна, парапет должна была патрулировать стража однако Конан не услышал их шагов, даже прижавшись ухом к теплому камню. Никто им не препятствовал; на стену один за другим влезли все пятеро воительниц и посланец Крома – а вокруг по-прежнему царило полное безмолвие.

Двор небольшой крепости был залит мягким розоватым светом: на стенах горели многочисленные фонари, освещены были и многие окна в большом, трехэтажном доме, что стоял посреди крепостного двора, окруженный благоухающими зарослями.

– Ни собак, ни сторожей, ни этих самых черных магов… – прошептал посланцу Крома Конан. – Что-то здесь не так. Чует мое сердце, нас заманивают в ловушку!

– Отступать все равно уже поздно, – озираясь по сторонам, ответил тот, поудобнее перехватывая увесистый топор. – Нам вроде бы в эту галерею?

Украшенная тонкой резьбой с инкрустациями дверь из черного дерева тотчас же распахнулась от легкого касания руки. Их взорам открылась длинная галерея, освещенная гирляндами розоватых фонариков; в нишах застыли бронзовые статуи, между ними располагались резные каменные скамьи. Путь был открыт, но Конан не торопился – подобные чересчур легко открывавшиеся двери могли таить за порогом замаскированное смертоубийственное устройство: стоило сделать шаг внутрь и незадачливый вор получал арбалетную стрелу в упор, либо ему на голову рушилась тяжелая решетка с заостренными наконечниками, либо поворачивалась плита пола под ногами…

Киммериец осторожно протянул вперед свой меч. Ничего. Пошарил им вдоль порога, за ним, пытаясь отыскать потайную пружину… И вновь ничего не случилось.

Это было более чем подозрительно. Конану не раз приходилось бывать в подземных храмах, в тщательно охраняемых тюрьмах или сокровищницах, где частенько встречались подобные устройства; однако на сей раз, похоже, путь и впрямь был открыт.

Он медленно и осторожно шагнул через порог. Обутая в сандалию нога коснулась пола сперва одними кончиками пальцев; Конан весь превратился в слух – иногда можно услышать подозрительный скрип или шорох…

Однако все его предосторожности оказались излишними. Дверь в галерею действительно оказалась самой обыкновенной незапертой дверью, без всяких хитростей или ловушек. Вскоре весь отряд киммерийца, уже готовый к бою, крался вслед за ним мимо застывших по сторонам прекрасных изваяний – бывший король Аквилонии поневоле научился разбираться в скульптуре, и он готов бы поклясться, что подобного совершенства ему видеть еще не доводилось. Стройные молодые воины с открытыми и неустрашимыми взорами; прекрасные девушки; умудренные годами старцы – все они провожали киммерийца невидящими взорами, и он внезапно ощутил, что щеки его начинает заливать краска стыда. За что он взялся? Он, слывший добрым и справедливым королем, которого подданные еще при жизни прозвали “великим”?

Галерея кончилась еще одной парой створок, распахнувшихся так же легко, как и входные.

Киммериец и его спутники оказались в просторном помещении, с расписным потолком и громадными, распахнутыми навстречу ночи окнами. Казалось, они очутились в саду – повсюду прямо из пола росли невысокие кусты самых разнообразных форм, названий которых Конан не знал. По проложенному искусственному желобу журчал ручеек; где-то в ветвях негромко насвистывали невидимые птицы.

– Все точно, – шепнул Конан. – Зимний сад. В углу должна быть еще одна дверь. Там вроде бы обозначен пост, так что приготовились! За ним уже покой самого некроманта!

Когда от часовых тебя отделяет одна лишь двустворчатая дверь, причем стражники не подозревают о твоем приближении, самое лучшее – это брать их на испуг. Входить должно с самым что ни на есть естественным и непринужденным видом, словно ты имеешь полное право тут находиться и чрезвычайно оскорбишься их намерениями тебя куда-то не пропустить.

Конан со спутниками так и поступили. Двустворчатая дверь приоткрылась, и киммериец с деланно-равнодушным видом шагнул вперед, держа меч в опущенной правой руке. Сейчас раздастся грозный рык стражника… а там посмотрим.

Бывшего короля Аквилонии встретила мертвая тишина. Он очутился в небольшом коридорчике; посредине на полу стояла ваза изумительной работы из чуть светящегося бледно-алого камня, и кроме этой вазы в помещении больше ничего и никого не было.

– План замка что, неверен? – сквозь зубы осведомилась Белит.

– Выбора у нас все равно нет, – угрюмо проворчал киммериец. – До окончательной проверки осталось совсем немного. Эта дверь, – он махнул рукой, – должна быть последней. Откроем и посмотрим, что за ней.

Дверь подалась так же легко, как и остальные. Из щели потянуло теплом, незнакомыми манящими ароматами каких-то экзотических женских благовоний… В следующую секунду Конан и остальные ворвались внутрь.

Это и впрямь оказался покой некроманта. Его самый сокровенный покой, его спальня. И сам некромант тоже был там и, вместо того, чтобы, напрягая все силы своей магии, противостоять дерзкому вторжению, он самым невероятнейшим образом спал, ломая в сознании Конана все представления о тех, кто занимается этой профессией.

Посреди покоя был устроен небольшой мраморный бассейн, заполненный странной посверкивающей зеленоватой жидкостью, явно не водой, хотя и прозрачной. А в самом этом бассейне, точно на пуховой перине, мирно и безмятежно спала самая прекрасная девушка из всех, что когда-либо доводилось видеть Конану.

Обнаженное жемчужно-розоватое тело покоилось чуть ниже поверхности, оставляя на воздухе только лицо. Веки с длинными пушистыми ресницами были смежены; грудь мерно и медленно вздымалась. А от одного взгляда на линии безупречно вылепленных грудей и бедер у Конана тотчас застучало в висках.

Однако при всем при том девушка эта казалась напрочь лишенной всякой чувственности, о которой прямо-таки кричали фигуры пяти воительниц. Она казалась невинной, как весеннее утро; и казалось, что скорбь или боль еще ни разу не касались этого лица своими безжалостными когтями…

Несколько мгновений все молча смотрели. Затем пятеро женщин, как по команде, перевели взгляды на Конана… и тотчас же, словно разом поняв все, творившееся в тот миг у него на душе, дружно и молча ринулись вперед, к бассейну, на бегу занося клинки.

– Стойте! – заорал Конан нечеловеческим голосом, но его лишившихся рассудка от ревности подруг не остановила бы и сотня тяжеловооруженных панцирников.

В бассейне что-то слабо плеснуло. Девушка приподнялась, держась одной рукой за бортик, глядя по сторонам широко раскрытыми недоумевающими глазами. Ей оставалось жить не более секунды, и Конан уже ничем не мог помочь ей пять сверкающих клинков ударили разом, но в последний миг девушка успела нырнуть. На поверхности остались лишь роскошные светлые волосы, не пожелавшие следовать за хозяйкой…

Мечи воительниц с размаху врезались в воду – и отскочили со звоном, словно жидкость эта обладала прочностью самых лучших доспехов. Белит, с перекошенным от ярости лицом, ринулась в бассейн сама – но лишь болезненно охнула, ударившись о невидимую преграду. Казалось, бассейн затянуло невидимым слоем прочного льда.

Железо мечей еще несколько раз ударило в незримый барьер, прежде чем Конану и посланцу Крома удалось оттащить разъяренных, как фурии, воительниц от бассейна.

– Ты сошел с ума! – срываясь на визг, закричала Испарана. – Из-за этой твари с белесыми волосишками ты погубишь и себя и нас! Почему ты предупредил ее? Зачем, зачем ты это сделал!! ? – она отбросила меч, голос пресекся яростным рыданием, более похожим на вой смертельно раненной или лишившейся щенят волчицы.

– Ты взялся убить некроманта и залогом стали не только твоя жизнь, но все наши, – мрачно взглянула Валерия. – А теперь все погибло… Ты и впрямь стал стариком, Конан – лишаешься рассудка при виде нетронутых девочек! Вот подожди, доберись до нее теперь!

Не отвечая, Конан склонился над бассейном… и невольно вздрогнул, потому что бассейн был пуст.

– Для чего вы ворвались ко мне в столь неподходящий час? – вдруг прозвучал нежный переливчатый голос, чистый, точно журчание горного родника. Все невольно подняли глаза – отгораживавшие угол покоя жемчужно-алые драпировки раздвинулись и оттуда появилась исчезнувшая из бассейна светловолосая девушка, уже облаченная в подобие розовой хламиды. Безоружная, она медленно приближалась. Казалось, что она идет, не касаясь пола – на ее одеянии не колыхнулась ни одна складка. Большие миндалевидные глаза такого же, как и у Конана, ярко-синего цвета, скользили по угрюмым лицам воительниц и остолбеневшим – Конана и слуги Крома.

Не дойдя нескольких шагов до живописно замершей группы, девушка остановилась.

– Для чего вы пришли ночью и пытались поразить меня своим оружием? – в ее голосе не слышалось ни злости, ни даже раздражения. – Наверное, вы что-то не так поняли. Разве я сделала что-нибудь плохое кому-то из вас?

Прежде, чем Конан успел остановить ее, Карела прыгнула вперед бешеной пантерой. Кривая сабля вспорола воздух серебристой молнией; удар был нацелен прямо в грудь хозяйки розового дворца.

Клинок со звоном отлетел от незримой преграды. Рыжий Ястреб звучно выругалась.

– Сестра, твое оружие не может причинить мне вреда, разве ты не знаешь об этом? – удивленно обратилась к ней девушка. – Почему ты стараешься убить меня – даже зная, что это невозможно?

– Ты хочешь знать?! Ты хочешь знать?! – Карела затряслась в припадке ярости. – Так вот знай, красотка, нам щедро заплатили за твою жизнь – мы должны были отнять у тебя твою, чтобы нам вернули наши!

Несколько мгновений девушка пристально вглядывалась в лицо Карелы, чуть прищурясь, словно перед ней оказалась книга с очень мелкими буквами; а потом вдруг понимающе кивнула головой.

– Да, вас вытащили из Серых Земель… тебя, тебя, и тебя тоже… всех вас, сестры… А вы, братья? Позвольте мне взглянуть на вас…

– Нечего тебе на них бесстыжие свои зенки пялить! – взвизгнула Карела, и девушка в розовой накидке вновь обернулась к ней.

– Почему? – последовал недоуменный вопрос.

– Будто не понимаешь! – фыркнула Рыжий Ястреб…

– Не понимаю, – улыбнулась хозяйка. – Надеюсь, ты объяснишь мне этот обычай… чуть позже, когда несколько успокоишься. А теперь я все же взгляну!

Киммериец смущенно кашлянул. Ему, прошедшему все, горевшему, тонувшему, сражавшемуся в бессчетных битвах, любившему самых прекрасных женщин Старого Света, сделалось отчего-то очень неловко под пристальным взором этих ясных синих глаз. И это невинное, очаровательное существо он собирался убить бесчестным ударом! Да, в его жизни случалось всякое, в свое время он служил и наемником, он врывался в числе первых в обреченные города и потом его там еще долго помнили, но все же…

– Ты живой! – объявила девушка. – Ты живой, но чары изменили твое тело… Мне кажется, я узнаю их… А ты, брат, – она перевела взор на посланца Крома, – ты ведь тоже не из мира живых… но и не из Серых Земель… а, ясно, ты, наверное, из свиты кого-то из правящих народами младших богов… Кром Киммерийский, я не ошиблась?

– Нет, – только и смог выдавить из себя посланец.

– Тогда кто же послал вас сюда?.. Впрочем, я уже догадываюсь. Горбун, не так ли? – лицо девушки потемнело, в громадных глазах появилась тень пережитой когда-то боли. – Он зачаровал вас, он пообещал вам спасение и жизни в обмен на мою смерть, он ведь прекрасно знал, что я не могу пасть от руки Бессмертного… И вы явились сюда! – теперь в голосе хозяйки звучала неприкрытая горечь. – Еще несколько душ встали в темный строй, – девушка отвернулась от них и, казалось, разговаривала сейчас сама с собой.

– Но кто же ты, хозяйка? – наконец смог выдавить из себя Конан.

– Кто я? – девушка чуть улыбнулась. – Вряд ли тебе будет дано понять это, смертный Конан из Киммерии. Скажу лишь, что в свое время я ответила “нет” тому, кто послал тебя сюда… а горбун не умеет прощать обиды. И для того, чтобы отомстить, он и нанял вас… хотя, точнее будет сказать, принудил… Он рассчитал все – только тот меч, что ты держишь в руке, киммериец, смог бы причинить мне вред, меч из ядовитой кости мерзкого порождения темных мировых бездн… – она содрогнулась. – Тогда я оказалась бы в полной власти этого горбуна…

– Но все-таки, кто ты? – Конан вновь повторил свой вопрос.

– Да, прости меня, я отвлеклась, – девушка одарила Конана мягкой извинительной улыбкой, вызвав шей яростное шипение всех пяти воительниц. – У меня много имен. Но в той части твоего мира, где меня знали и где мы находимся сейчас, я известна была под прозванием Гуаньлинь.

Имя это, судя по всему, ничего не говорило ни Кареле, ни Белит, ни даже Раине, хотя та и прослужила много лет в свите могущественной волшебницы. Посланец же Крома заметно вздрогнул, и лицо его залилось густой краской стыда.

Конану же понадобилось некоторое время, чтобы припомнить – где-то в Кхитае кое-кто действительно поклонялся прекрасной и девственной богине счастья, добра, милосердия и достоинства; однако в ту пору киммерийца куда больше занимали могучие кровожадные Боги тьмы: с ними он сражался насмерть, и ему не оставалось места для милосердия.

– Но что же тогда нам делать, богиня! ? – почти простонал посланец Крома, подаваясь вперед. – Ты видишь, ты чувствуешь, ты прозреваешь – мы в полной власти этого горбатого демона, я лишен былой силы, мне даже не воззвать к моему господину! Помоги нам, сними это ужасное заклятие!

Лицо Гуаньлинь посерьезнело.

– Эти чары я снять не могу, – она покачала головой, и глаза наполнились состраданием. – Ты не знаешь имени горбуна, не знаешь, кто он такой; лучше тебе и дальше пребывать в неведении, потому что с ним не справиться ни мне, ни тебе, ни твоему Крому.

– Что же нам тогда делать? – вырвалось у Белит.

– Дай мне поразмыслить, сестра, – отозвалась Гуаньлинь. – Быть может, мне придется воззвать к вышним Силам великих Иерархий… Но расскажите же мне сперва, как случилось, что вы все оказались в его власти?..

Рассказ Конана длился довольно долго. Пока он говорил, Гуаньлинь сделала несколько незаметных пассов рукой и никто и глазом не успел моргнуть, как все очутились сидящими в прохладных удобных креслах, возле каждого появился столик с фруктами, бокалами и кувшинами – вся посуда из чистого горного хрусталя.

Когда киммериец дошел в своем повествовании до явившего ему двух Божественных игроков видения, Гуаньлинь заметно вздрогнула и прекрасные глаза ее заволоклись страхом, и страх этот уже не покидал их все то время, пока длился рассказ Конана.

– …И вот мы здесь, – закончил киммериец.

Гуаньлинь медленно поднялась, зябко поведя плечами, словно на нее налетел порыв внезапного холодного ветра.

– Скажу сразу – дело куда хуже, чем мне показалось сперва, сосредоточенно произнесла она, не поднимая глаз. – Я было решила, что все случившееся – дело рук горбуна… имени которого лучше пока не называть. Но, судя по твоему видению, Конан, в дело втянуты и высшие Иерархии, о природе которых сама я знаю очень и очень немного. Горбун давно был как-то связан с ними… А я не придавала тому значения. Быть может, я встала поперек горла только ему одному… а, быть может, и кому-то из его могущественных покровителей… Пока я могу только гадать. Чтобы ответить наверняка, придется… – она внезапно осеклась. – Но об этом вам лучше не знать, смертные. И тебе тоже, – изящная рука указала на посланца Крома.

– Все эти рассуждения не стоят и ломаного гроша! – ощерилась Белит. Ответь лучше, красотка, что нам делать, когда горбун притянет нас к ответу и потребует назад выданный аванс?

– Я не богиня войны, – покачала головой Гуаньлинь. – Со мной горбуну не справиться, но вот как же мне защищать вас…

– Твой меч, Конан! – внезапно зашипела Испарана. – Если у тебя не хватает духа, дай мне его – я покончу с этим сама.

Киммериец бросил на замбулийку короткий взгляд и лишь крепче стиснул кость эфеса. Лицо Испараны исказилось, она пригнулась в кресле, словно собираясь прыгнуть на Конана.

– Во всяком случае пока вы останетесь здесь, – наконец решила Гуаньлинь. – В моем дворце горбуну до вас не дотянуться… ну а я пока вопрошу Иерархии. Располагайтесь, слуги мои укажут вам ваши комнаты…

– Ну вот это уж вряд ли… – глумливо протянул знакомый Конану голос горбуна и спустя мгновение нескладная фигура в коричневом одеянии и с мечом у пояса спокойно выступила из-за спины Гуаньлинь.

– Ай-яй-яй, Конан, – с насмешкой покачал головой горбун. – Так-то ты платишь за твое спасение! Ты разочаровал меня, очень разочаровал…

– Ты обманул меня! – прохрипел в ответ киммериец. – Здесь нет никакого некроманта! Здесь женщина, а я не убиваю женщин, да еще спящих!

– У тебя короткая память, киммериец, – по-прежнему не обращая ни малейшего внимания на сжавшуюся и со страхом глядящую на него Гуаньлинь, продолжал горбун. – Разве я хоть раз сказал тебе “мужчина”? Некромант может оказаться любого пола; и разве ты предупредил меня, что принял на себя такой обет? – Горбун откровенно потешался. – Но, увы, ты разочаровал не только меня. Ты разочаровал моих покровителей, о существовании коих столь блистательно догадалась проницательная Гуаньлинь, – последовал не то шутливый, не то почтительный поклон в сторону напрягшейся, точно струна, богини.

– Как ты попал сюда, презренный, разве я не закрыла тебе дорогу? бросила та.

– На один-единственный вечер, моя дорогая, на один-единственный вечер те, в чьей власти погасить и твое, и мое сознание, точно огонек свечи, дали мне силы войти, – с неожиданной серьезностью, отбросив ерничанье, ответил горбун. – Так что тебе нечего опасаться… пока нечего.

– И чего же ты хочешь, ты, страшащийся даже назвать нам свое подлинное имя? – презрительно бросил горбуну посланец Крома.

– Я? Да сущего пустяка: объявить вам волю Вышних Сил.

– Ну так что же ты тянешь? – бросила Белит.

– Ни в коем случае. Слушай и внимай, смертный Конан: Высокие Боги дают тебе еще один шанс. Но, поскольку ты оказался куда более слабым, чем мы полагали, второе задание будет совсем другим. Слушай те же, вы, вызванные мной из Врат Смерти воительницы; ты, слуга низшего Бога, и ты, смертный Конан, отодвинутый моей силой от последнего рубежа, слушайте и внимайте Конан вновь должен стать королем Аквилонии. Он должен свергнуть своего собственного сына, что занимает сейчас престол. Если вы потерпите неудачу и на этот раз, никакие силы уже не спасут вас от ужасов самых кошмарных Преисподних, которые человеческий ум бессилен даже представить себе. Я сказал, а вы услышали!

Несколько мгновений Конан сидел, точно пораженный громом. Смысл услышанного с трудом пробивался к его сознанию; но, когда киммериец в полной мере осознал сказанное, тело его все решило само.

Оно, тело, мягким прыжком взвилось в воздух; сжимавшая меч из кости демона рука описала широкий полукруг, серое лезвие с шипением рассекло воздух. Безупречный удар был нацелен в шею горбуна, однако тот сделал лишь полшага навстречу Конану, нарочито-небрежно вскинул руку, перехватив в воздухе кисть киммерийца, и… горбун одним движением заломил Конану руку, причем проделал это с такой ловкостью и быстротой, что бывший владыка Аквилонии даже не успел ничего понять. Резко вспыхнувшая боль заставила его разжать пальцы и выпустить оружие; сильный толчок в грудь отбросил согнувшегося киммерийца назад, к тому месту, где он стоял.

– Ай, ай, Конан! – с ехидным упреком покачал головой горбун. – А я-то думал, что ты куда ловчее. Неужели я зря старался, возвращая тебе силы и молодость? Ты, похоже, так и остался глубоким стариком. Воистину, негоже вливать молодое вино в старые мехи!

Боль наконец отступила, рассудок Конана прояснился. Киммериец поднял глаза на подбоченившегося перед ним горбуна, несколько мгновений молча смотрел на кривую усмешку посланца неведомых богов… а потом опустил взгляд и прохрипел:

– Этого ты от меня все равно не добьешься! Грози чем хочешь…

– Гм! Опрометчивое решение, оч-чень опрометчивое… – протянул горбун. – Но, быть может, твои очаровательные спутницы придерживаются иного мнения? Быть может, им удастся уговорить тебя не делать глупостей? А? Что вы скажете? – горбун повернулся к воительницам. – Я ведь не шучу. Хотите взглянуть на уготовленную вам Преисподнюю? Туда как раз должны были сбросить одну… одну грешницу, что весьма сильно прогневала Богов… Зрелище, обещаю, будет весьма впечатляющее. Ну как, будем смотреть?

– Остановись, Зертрикс, – глухо промолвила Гуаньлинь. – Остановись, проклятый, если в черной душе твоей есть хотя бы одна капля добра и света, заклинаю тебя, молю именем творца – остановись!

– Не могу, – вдруг тихо и серьезно ответил горбун Зертрикс. – Не могу, моя повелительница. Силы пославших меня несоизмеримы ни с твоими, ни с моими. А я пока еще не желаю отправляться в ссылку! – Он прищурился и, переведя взгляд на воительниц, продолжал прежним глумливым тоном: – Попробую все же еще раз уговорить тебя, Конан, прежде чем надолго испортить настроение твоим подружкам. Ну рассуди сам – что может помешать моим хозяевам осуществить их капризы? Ничто. И только от тебя зависит, какая участь постигнет принца… точнее, пока еще короля Конна. На тебя наложено будет тогда одно ограничение – ты не сможешь открыть ему истинный смысл происходящего. Иначе – та же кара, что и в случае невыполнения. И как бы ни сверкал ты на меня глазами, мой милый, это все равно ничего не изменит. Покорись! Ведь другой, которого вместо тебя пошлют на это, не остановится перед медленным сдиранием кожи с твоего сына – и это только для начала…

В висках киммерийца тяжелыми толчками билась густая кровь. Бешенство гнало ее по жилам, бешенство требовало немедленного действия – все равно, какого и с каким исходом.

Но все же не зря он был Конаном, шестидесятилетним Конаном, по чистой случайности оказавшемся в молодом и полном сил теле. Этот уже весьма и весьма немолодой боец отлично понимал, что бесполезно бросаться на неуязвимого противника; не лучше ли попробовать хитрость?

Конан бросил быстрый взгляд на своих спутниц. Белит перехватила его первой:

– Соглашайся! – воскликнула она, подавшись вперед и прижимая руки к груди неосознанным жестом умоляющей женщины; это, наверное, поразило Конана сильнее всего. Неукротимая предводительница пиратов, капитан “Тигрицы” никогда и ни о чем не просила, тем более – не умоляла.

– Соглашайся, Конан!

– Разумные слова, весьма разумные, – одобрительно кивнул Зертрикс. – Но все же я решил показать вам кое-что, а то вы слишком долго колебались…

– Нет! – вскинулась Гуаньлинь.

– Да! – передразнил ее горбун. – Сегодня мой день, богиня, и не тебе вставать у меня на дороге. Но ты, если не хочешь, то не смотри, – и он прищелкнул пальцами.

Прямо перед замершими Конаном и его отрядом заклубился кроваво-черный, с рыжими огненными прожилками туман. Струи его свивались и сплетались, точно громадные удавы; затем в самом сердце этого дикого танца огненно-дымных змей возник небольшой просвет; оттуда хлынул мертвенный желтый свет. Просвет быстро расширялся, и взорам зрителей предстала ясная картина…

Над выжженной, иссушенной невидимым светилом равнине клубились коричневые смерчи. Медленно ползли громадные удушливые облака – Горбун явил Конану лишь видение, однако постарался на славу, и в самом деле перенеся внутрь Розового дворца непереносимое зловоние этих туч. Нигде не было видно никаких следов растительности.

Однако жуткая пустыня кишмя кишела жизнью. Всюду – на вершинах песчаных раскаленных барханов, в ложбинах между песчаными волнами, в тяжелом воздухе – всюду летали, ползали, катались, шагали, тащились, ковыляли, прыгали самые причудливые и неописуемые создания из темных ночных кошмаров. Человеческая фантазия не смогла бы создать подобных монстров; сплошное уродство и гротеск.