Читать книгу Шесть поэм - Никита Мирошников - Страница 5

Белакву гнев переполняет,

Его в том обществе никто

За своего не принимает.

«Везде, как кони, вечно ржут!

Меня не ставят ни во что!

Да кто ж из них хотя бы знает,

Что быть торговцем – тяжкий труд?

Зачем вообще сюда приехал?

Найти вдруг дело захотел!

Нашёл приёмы, вот потеха,

И сделку странную с главой!

Да как же я вообще посмел

На света жалкую утеху

Сменить обет поездки свой?

Ведь ждут меня не с этим дома,

С удачным делом очень ждут!

Подумать только ведь, какому

Я делу время посвятил!

Меня ж в семье главою чтут!

Моё ведь слово так весомо!

А я такое здесь творил…»

Довольно сильно друг мой злился.

Себя, главу, весь свет ругал.

Но зависть – яд, который лился

В его разгневанной душе…

И верх над ним он снова взял.

Он каждый раз как спать ложился,

Одно лишь видел в своём сне:

Наполнен зал весь господами.

Всё пышет златом, всё блестит.

Как овцы, слуги перед львами.

И все давно уж долго ждут.

Весь свет в преддверии дрожит,

И не одной уж дурно даме.

Вдруг тихий шёпот: «Тс, идут!»

Большие двери распахнулись,

И он с триумфом в них вошёл.

Портьеры даже всколыхнулись,

От силы вздоха светских дам!

До всех он словно снизошёл!

Аплодисменты вмиг взметнулись:

«О, Триумфатор, слава вам!!!»

Вдруг в уши громкий смех ударил!

Все тычут пальцами в него!

И тяжкий стыд его ошпарил,

Он в исступлении кричит…

Но не замолкнет уж никто,

Ведь нет былых уж светских правил,

Двенадцать колокол звонит!

Ах, уши треск одолевает —

То пол расходится под ним!

Бежать оттуда он желает,

Но окружила уж толпа,

Кадильным треском ржа своим.

Он в эту яму улетает,

Крича: «Триумфа вот цена!»

На том всегда он просыпался

Средь ночи самой, быв в поту.

И в темноте всегда плевался,

Одно и то же всё ворча:

«Такую надо ж чепуху…

И как я жив ещё остался…

Тьфу, сердце бьётся… Во дела…»

Но засыпал опять недолго

И чрез минуту лишь храпел.

И бредил уж он думой долга,

С главой всё сделку представлял.

Под утро редко также зрел

Семью родную, но не долго,

Ведь в скором времени вставал…

Немало длилось отреченье

От светских мест и вечеров,

Но жажда зависти и мщенья

Своё над ним опять возьмёт,

И совести заглушит зов.

Начнёт Белаква исправленья

Того, что в свете предаёт.

Зубрить сначала начинает

В безбожном темпе этикет.

Журналов кучи покупает

О моде, танцах, вечерах.

Встречает с ними он рассвет,

В обнимку с ними засыпает.

Да все усилья терпят крах.

Всё от того, что воспитанье,

Привычки прежние его,

Мировоззрение, сознанье

Вовек уже не изменить,

Ведь то, что свыше нам дано,

Какое б ни было желанье,

Нельзя никак переменить.

Но ведь не столько по манерам

«Чужого» в свете узнают!

Здесь главным служат ведь примером

Условья внешние сперва!

Поскольку полусветский люд

Всегда пленяется размером.

А в свете оных вечно боле.

Своей Белаква оттого

Решает верно участь доли:

Он ставку делает на блеск

В деталях вида своего!

Пусть чувство меры спит на воле,

Его заменит шика всплеск!

Сменил одежду он сначала,

Блестящий фрак себе купил.

Да выбирал так, чтоб кричала

Покупка: «Зрите, я драга!»

Пиджак же сжёг свой и забыл,

Как страшный сон того причала,

Что он покинул навсегда.

Забыл затем про экономность,

Оставил старый он отель.

К чему бессмысленная скромность?

Так никого не удивишь!

Теперь пусть сам метрдотель

В лице являет вмиг виновность,

Когда его увидит лишь!

Итак, Белаква изменился.

Снаружи блещет, как звезда.

Он на растраты не скупился,

Скрывая в них свой этикет.

И вот, однажды, как тогда,

Он вновь к Локауту явился

На светских личностей банкет…

С позором выгнанного гостя

Уже никто в нём не признал!

В блестящем фраке, блещет тростью!

Со странной выдержкой манер!

Его весь свет теперь встречал

Со скрытой завистью и злостью!

Он весь богатства был пример!

Вошёл он, словно заплывая,

Моментом замерли вдруг все.

К себе вниманье привлекая,

Пошёл к Локауту он прям…

И тот… Прильнул к его руке,

Лицом почтенье выражая!

И громко молвил всем гостям:

«То давний друг мой!.. (Звать вас как же?)

Белаква! Знатный джентльмен!

Я с ним недавно в магарадже

Сражался долго; как играл!

Своей фигуркою взял в плен

Мои все. Что же, скажем также,

Что я Бунакву с детства знал…

Сейчас вас, гости дорогие,

Я приглашаю пунш испить!

Вон кружи полные, большие!

Несут нам с вами их уже!

Прошу же вас за здравье пить!

За дружбы нашей дни былые

С Бынаквой! Cheers! И пейте же!»

И громко кружки зазвенели,

Когда Локаут кончил тост.

Все дружно пили и пьянели,

Не вспоминал никто про то,

Что начался Великий пост,

Что третья шла его неделя,

Всё было чинно и злато…

Ужель никто не догадался,

Что мой Белаква – лишь обман?

Зачем Локаут представлялся

Его вдруг другом старых дней?

Для нас то вечный лишь туман…

Одно вот ясно: план удался!

Герой мой вновь во тьме огней!

Белаква празднует победу!

Он отомстил им всем теперь

И уходил с того обеда!

Триумф его сопровождал!

Пред ним открыли сами дверь…

Их зависть, слышную в беседе,

В истоме сладкой он вкушал…