Читать книгу Чужой родной мужчина - Николь Келлер - Страница 7

Операция, волей судьбы назначена через три дня после моего визита к матери. Никто не был в курсе, поэтому и поддержать меня  некому. Но чтобы поддерживать, нужно хотя бы иметь друзей, ну, или близких, с кем ты готов поделиться своей бедой. У меня таких лиц нет. Может, оно и к лучшему? Не хотелось бы никого обременять.

– Ну, что ж, Марта Карловна, операция прошла успешно, швы аккуратные, со временем станут практически незаметными. Вам придется полежать тут еще пару недель точно, для нашего спокойствия, а затем мы продолжим наблюдаться. Но, учитывая, что ваш случай не запущенный, я буду надеяться на ремиссию, – бодро произносит Иван Борисович на следующий день после операции.

И мне приходится бороться. Каждый день. За каждый вздох с этой смертельной болезнью. За каждую прожитую минуту. И я не могу сказать, что мне легко: бесконечные анализы, посещения онколога, химия, после которой хочется умереть.

Отношения с Женей, моим любовником, сошли на нет гораздо быстрее, чем я предполагала.

– Блин, хреново, конечно, детка. Давненько ты болеешь, что-то серьезное? – говорит мне Женя однажды на мою очередную фразу, что приехать к нему не смогу из-за болезни. Я не хочу говорить об онкологии никому в принципе, особенно ему. Если окружающие начинают смотреть на меня с жалостью и хоронить раньше времени, то Женя…Он не тот человек, который способен на сострадание. То ли у него это чувство атрофировалось со временем, то ли он сам по себе такой. А, может, это и  от того, что нас связывает исключительно физиология. Ведь никто никогда ничего не чувствует к человеку, к которому равнодушен. Не екает в груди, если у него случилось несчастье, сердце не начинает колотиться с бешеной скоростью, когда слышишь о радостном событии в его жизни. Вот и я в жизни своего любовника отношусь к этой категории – тех, к кому равнодушны.

– Серьезное, Жень. Но я справлюсь, не переживай, – заверяю мужчину, хоть в этом и нет необходимости.

– Я не переживаю, просто…Эээ… волнуюсь…, – растерянно тянет тот.

– О, насчет этого не стоит волноваться, в плане половых инфекций я чиста, – отвечаю с ироничным смешком. – Дело немного в другом.

Мне кажется, что я даже слышу, как он облегченно выдыхает.

– Ну, и напугала же ты меня! Поправляйся. Как сможешь, звони, договоримся о встрече. Ты же знаешь, как я в восторге от тебя. И насколько рад тебя видеть, – и снова этот идиотский смешок.

С тех пор  мы больше не связывались и не виделись. У меня плотнейший график, а Женя… он ко мне равнодушен. Вот так и становятся свободными женщинами: просто, быстро и, как бы странно это ни звучало, безболезненно, причем для обеих сторон. Только ирония в том, что, несмотря на наличие мужчины в моей жизни, я всегда была свободна. Как кошка, которая гуляет сама по себе. Да и Женя никогда не говорил, что он в отношениях со мной.

– Марта, дорогая, я хотел бы поговорить с вами о вашем состоянии. Откровенно говоря, оно меня пугает, – озадаченно и как-то грустно произносит доктор на очередном приеме.

– Все так плохо?

– Меня пугает тот факт, что никак не наступит ремиссия, хотя было применено столько курсов препаратов, включая химиотерапию.

О да, химию я на всю жизнь запомню. Как блевала дома около четырех дней,  как не могла дойти до кухни и попить воды, как думала, что умру, так и не достигнув намеченного. Да и выпадение волос не дает мне забыть о ней. Хорошо, хоть брови с ресницами на месте остались.

– Судя по показателям, ваш организм способен победить болезнь и уйти в ремиссию. Новых опухолей я не наблюдаю, метастаз нет, но анализы показывают, что болезнь развивается. И у меня складывается впечатление, что вы сами не даете себе поправиться, что заложили в голове установку, и ваш организм гибнет. Вы умираете, Марта, и меня, это, как вашего лечащего врача, пугает. И злит, потому что, несмотря на мой опыт, я не могу справиться с болезнью при таких довольно-таки хороших показателях.

Я молчу. Мне нечего возразить. Возможно, отчасти, доктор прав. У меня нет никакого якоря по эту сторону жизни,  который бы цеплял меня и держал на плаву. Нет страха перед смертью. И я устала. Правда. За этот период времени я устала так, как не уставала за все двадцать четыре предыдущих года своей жизни. И наверно, подсознательно я просто хочу избавиться от страданий и одиночества, а мой истерзанный организм поддерживает меня. И именно сейчас, сидя в этом кресле, я принимаю единственно верное решение в своей жизни.

– Давайте мы с вами поступим следующим образом, Марта. Вы допиваете те препараты, которые я вам назначил, заканчиваете курс уколов, и приходите ко мне через три недели на очередной прием. Там мы будем смотреть на результаты анализов и думать дальше. Возможно, даже придется прибегнуть к еще одному курсу химии.

– Нет, Иван Борисович, я не приду, – после недолгой паузы произношу твердо и уверенно.