Читать книгу Панельный ямб. Книга 1 - Николай Александрович Гиливеря - Страница 8

Меня всё доконало. Скоро жизнь перейдёт рубеж в четверть века, а как нам известно из средней статистики, люди не живут до ста лет. Ещё мы знаем, что треть часть жизни тратится на сон. Минус несколько лет из-за скверного питания, вредных привычек, отвратительной экологии, стрессов, и того: тридцать лет с копейками есть в запасе в лучшем случае, это чуть больше половины уже прожитых лет. Как мы можем заметить, ещё и бездарно прожитых. Если так пойдёт и дальше, то можно смело пойти nahui, не дожидаясь естественных причин.

Я твёрдо решил, что пора уезжать из города. Поеду к Р. на север. Выбор очевидный. В других городах у меня нет друзей, а где-то остановиться надо. Волнительный момент, особенно когда нужно рассказать об этом родным.

Разговор временно откладывается. Начинаю трепаться отдельным людям. Многие закатывают саркастически глаза, так как куда я еду – уезжают многие. Poebat`. Моё решение окончательное и твердое. Нельзя допустить того, чтобы собственная жизнь так и осталась нераспечатанной. В закрытом пакете люди не могут дышать, они умирают. Сейчас ловлю остатки воздуха в этом закрытом пространстве под названием «мой любимый город», и эти остатки смешаны с запахом мочи и рвоты.

На следующий день нахожу вакансию педагога в одну детскую художественную школу. Не знаю зачем, но набрасываюсь на вакансию интуитивно. Договариваюсь о собеседовании, очень мило общаюсь с замом директрисы. Скидываю портфолио на почту. Ближе к концу августа, когда директриса вернётся с отпуска – со мной свяжутся. Теперь точно могу сказать, что я сделал всё, что мог.

Говорю о школе матери, а затем сразу, пока она жует свой бутерброд с кофе, сообщаю о намерении переехать в другой город.

Меня постоянно удивляет эта женщина; Её спокойствие не знает границ. Она интересуется мотивом, а после даёт положительный ответ. Мама говорит, что они с отцом поддержат меня, пока я не встану на ноги.

Дорогие присяжные, я расчувствовался. Обычно мой стиль: комок злости, нервов и просто меланхоличного спокойствия, но эта женщина каждый раз растапливает моё сердце. Обнимаемся, целую этого великого человека в щёчку. Решено.

Ещё немного поговорив, решаем, что уеду в середине сентября. Нужно немного подсобрать денег на первое время. Плюс в сентябре билеты дешевле, чем летом. Ещё надо собрать необходимые вещи, ненужные безделушки раздать. Работы предстоит много, поэтому не время расслабляться.

В разговоре вдруг слышу, что голос мамы стал грустным. Да, она знала, что рано или поздно это случится, но не думала, что так скоро. Для неё я ещё совсем ребёнок, незнающий жизни; Нуждающийся в заботе и ласки, запутанный клубок неизвестности, а Мир такой большой и страшный.

Хорошо, когда семья держится особняком. Когда каждый член семьи находится в шаговой доступности, когда можно всем собраться по радостному поводу и не очень; Всегда приятно услышать голос любимого человека вживую и просто обнять его. А когда ещё из родственников вас осталось с небольшую горсть, то тем более хочется сплотиться, почувствовав уверенность. Но так не часто случается. Мы живём в выдуманном обществе, откуда уже рождаются наши собственные вымышленные стремления, идеалы и наши потребности. Чаще всего они не совпадают с мечтами общими.

У детей появляется оперение, а значит, время выпархивать из гнезда, начинать искать себе пропитание самому. Нужно искать смысл, иначе засидевшись слишком долго – можно так и остаться дефективным. Мне кажется, что я на грани сумасшествия, а значит уехать – мой последний шанс разорвать этот порочный круг своих неудач.

Что ждёт таких, как я? Безработица. Жить с родителями до бесконечности. Одиночество. Рано или поздно город возьмёт своё. Люди с улицы возьмут своё, и я стану одним из них. Нельзя допустить, чтобы единственная жизнь прошла пустышкой. Понимаю, что у многих свои идеалы. Эти люди… Многим из них достаточно считать себя под Богом, им достаточно простой работы, жену и ребёнка. Их так воспитали, это их идеал счастливой жизни. Или, если более правильно выражаясь, это их представление о правильной жизни. Такое не по мне. Я точно знаю, что у меня никогда не будет детей, никогда не будет жены. Я – слишком эгоистичный взрослый ребенок, который не способен позаботиться даже о себе; Взрослый сопляк, у которого ещё не началась полноценная жизнь, которую он себе воображал, а половина времени этой жизни осталась позади.

Тебя родили. Именно тебя, Так будь добр родиться и жить. Иначе к чему были проделаны все эти труды? Неужели мать зря просыпалась на протяжении нескольких лет, что бы успокоить тебя и проверить, не случилось ли чего; Неужели отец зря работал по двенадцать часов в сутки, а затем в свой выходной шел на рынок торговать всяким der’mom, чтобы его ребёнок ни в чем не нуждался. А затем садик. Хождение по больницам. Вечные простуды. Требование внимания. Куча одежды, так как ты слишком быстро растешь. Школа. Домашняя работа. Деньги на ремонт класса, на уборщицу, на столовую. Первые карманные деньги. Первые проблемы, прогулы, звонки учителей. И везде деньги, деньги, деньги, деньги. И на это родители тратят всю свою драгоценную жизнь, только изредка переводя дыхание.

Потом ты вырастаешь, Приходит понимание того, что и тебе теперь нужно тратить свою жизнь на заработок. Весь наш цивилизованный и демократичный мир стоит на круговороте бабла. Свободу и вкус жизни может почувствовать только богатый человек, финансово подкованный. Я не оправдываю многих преступников, но я понимаю, почему они совершают гадкие преступления, почему так тянутся к деньгам. Совесть можно заткнуть круглой суммой. Грех – бог всех прощает, если ты покаешься. А свобода, такая манящая к себе, свежая и аппетитная, что голова идёт кругом. В какой-то момент просто теряется рассудок и вот ты уже готов на всё ради достижения состояния блаженности. Свобода ровняется слову деньги. Вот все и рвутся к ней, кто как может. Получается не у многих, но рискнуть стоит.

Раньше, в период своего эстетического становления, я думал и считал, что деньги мне чужды. Начитался романтиков, поэтов – гениальных в своём роде, которые вынуждены были ловить голубей на прокорм, дабы не умереть с голоду. Долгое время ваш верный слуга считал, что это и его проклятый путь. Но если подумать сейчас, пораскинуть мозгами, то я уже не уверен. Меня прельщает мысль трагизма собственной судьбы, но с другой стороны, со стороны эгоистичной воли к жизни, желание хорошо кушать, хорошо выглядеть: приводит к осознанию, что нужно научиться делать деньги. В любом случае коварный мозг найдёт оправдание любому стечению обстоятельств.

Скажем, если я уеду в другой город, а через время стану алкоголиком и бездомным, то я буду убеждать себя в том, что я просто гений с трагичной судьбой. Буду тешить себя этой мыслью, и в скором времени сам поверю в собственную ложь настолько, что начну молиться на неё. А если вдруг я разбогатею каким-то неведомым способом, то буду считать это само разумеющимся фактом своей жизни. Кто главная умница и зайка, кроме как не ты сам? Своя шкура всегда ближе. Это закон, продиктованный самой природой. Каждый человек на Земле считает себя особенным и главным героем романа. А сюжет, тут уж простите, как пойдёт. В любом случае собственная смерть кажется чем-то нереальным, будто сказкой. Нет, каждый знает, что он умрёт, но в глубине своего серого вещества думает, что этот день не настанет никогда. Заблуждение, деньги и бессмертие. Три столпа, на котором держится общество. Могу ошибаться, но как-то плевать. Я прав, потому что это моя мысль и она ближе ко мне, так как она моя.

Улавливаю звук воды из крана. Это мама домывает посуду. Pizdec, вот так повис. Она насмешливо смотрит в мою сторону. Говорит, что я так сижу уже минут десять; Сижу и пялюсь в одну точку. Допиваю капли остывшего чая, выкатываюсь с кухни. Закрываюсь в своей комнате.

Здесь ничего не поменялось. Беру записную книжку, ручку; делаю глубокий вдох и начинаю записывать:

Все мы находимся в чистилище. Каждое рождение – смерть иной личности. Влагалище женщины становится проводником души в степи, где в дальнейшем, каждая сущность будет решать своё место.

Убийство одного безумца решает сразу две судьбы. Судьбу личную, и судьбу убитого. Они как магнит одной полярности разлетаются в разные стороны. Весь мистицизм ничто иное, как реальность, в которую мало кто верит, и не может доказать её реальность. Она выше понимания низшего разума, что стал пленником своих слабостей.

Вся проблема в позиционировании слов. Такие слова, как бог, ад, рай – звучат театрально и тривиально. Эти слова усеяны мифами и выдумками. На деле же, они являются обозначением существующей формы анти-бытия, где людская энергия делится на два биполярных поля. А бог это всё то, что даёт всему существование, и всему тому, что движет другие планеты. Тем самым получается, что даже самый отбитый организм (выродок) – клетка бога, которая всего-навсего выполняет своё предназначение, имея свой вес и ячейку.

Своеобразная матрёшка. Можно постичь сложное путем постижения простого, но это простое является все равно сложным для более простого организма, но все же более доступным для возможности изучения.

Для микроба организм человека также является космосом, в котором он обитает, и который даёт этому микробу пространство для существования. Этот микроб никогда не был в других частях тела, кроме маленькой точки желудка, но и эта точка для него велика и почти непостижима.

Когда носитель умирает – умирает и микроб, который переживает момент эсхатологической обреченности, но пока существует жизнь хоть в одном из организмов – существует и жизнь для других организмов, что населяют эти планеты.

Вероятность такого же конца для человека – велика, но также вероятность существования аналогичных планет велика до бесконечности. Абсолютно всё умирает, и в тоже время самовоспроизводит себя заново. Зацикленная форма тайны, где есть мгновение для каждого подумать над этой загадкой, немного побыв счастливым или нет.

В любом случае, бесконечные комбинации вопросов, ответов, догадок и мнений будут одновременно правильными и неправильными. Во всей этой космической одиссеи не может существовать одного ответа, который имел бы статус Абсолюта. Трёп людей, развитие технологий, спортзалы, правильное питание, стихи, влюбленность – всё это является формой развлечения перед неминуемым концом, постоянным конвейером самовоспроизведения ради иллюзии смысла, которого изначально не было….

Дорогие присяжные, вам может показаться, что я окончательно ebnulsya, и вы будете отчасти правы.

Пока сижу в своей комнате, занимаясь «типа писательством», мама куда-то уходит. Не теряя времени, выключаю внутреннего интеллектуала, врубаю первую попавшуюся pornushku. Мне не очень везёт. Девушка на видео переигрывает, а у парня слишком большая pipi: выглядит карикатурно. В придачу ещё и момент эякуляции отсутствует, только предлагают перейти по ссылке для продолжения. Blyat`! Приходиться активировать фантазию, допиливая финал. Отлично, теперь я снова чувствую себя ничтожеством. Остаётся сесть за компьютер и просто поиграть, ни о чем не думая. Так проходит мой сегодняшний день.

Новый день не сулит ничего нового. Хотя, если присмотреться, погодка на улице славная. Солнце не светит ожесточенно и нагло. Принимаю это как знак прогуляться. Чем ближе мой уезд, тем больше становлюсь сентиментальным к этому городу. Приходится периодически давать себе пощёчины, а то вдруг ещё взбредёт остаться и тогда всё, конец игре.

Очень плотно завтракаю. После того, как матушка приняла факт моего уезда – она инстинктивно пытается меня откормить и затискать; её сердце потихоньку начинает скучать по мне и это взаимно. Вливаю в себя холодный гороховый суп-пюре, поглощаю четыре бутерброда с колбасой, одно пирожное. Шлифуется всё это крепким горячим чаем. В желудке полная неразбериха, но я доволен. Сытость – путь к спокойствию.

Вываливаюсь на улицу. Лёгкий ветер приятно обдувает лицо. Щелчок зажигалки. Огонёк тлеет чуть ниже уровня глаз. Эта машинальная привычка закуривать, когда только вышел – страшная вещь. Иногда, как сейчас, это происходит действительно на подсознательном уровне.

У меня нет конкретного плана. Идти в целом некуда, но всё же ностальгическое чувство берёт свое, и я невольно начинаю выискивать в пространстве места, с которыми у меня связаны воспоминания из прошлого. Целый калейдоскоп открывается моему взору.

Вот передо мной, в метрах сорока, стоит школа. Я в ней не учился, но зато помню, как ходил на тренировки по баскетболу. Подрастающий малец, ещё ребёнок. Тренера мы звали ГЭСом. Золотое время, когда я мечтал стать баскетболистом. В этот период у меня появился первый кореш: ушастая касатка.

Далее прохожу на саму территорию этой школы. Справа целая рассада баскетбольных колец. На одной из них, та, что правее всех, один местный маргинал периодически приносил ворох всевозможных проводов и жег их прямо в центре поля. Я помню, как мы с мальчишками дразнили его, а он находил камни и кидался ими. Однажды такой камень попал касатке в ногу, ещё бы чуть левее и не любить ему девушек.

Если пройти за угол школы, то можно увидеть густые заросли кустов, где я с парнями впервые пытался привыкнуть к сигаретам. Их доставал парнишка из моей команды, уже не помню его имени. Зато отчётливо вижу, как мы неумело затягивались, откашливаясь vtish, а никотин, из-за своего первичного влияния, заставлял наши маленькие отросточки приходить в состояние эрекции. Мы делились эти друг с другом, смеялись без зазрения стыда и совести. Тогда, для неокрепшего ума – это было таинство и новшество. А чего ждать от дворовых пацанов?

Огибаю здание по кругу, возвращаюсь на площадку. Теперь взгляд цепляется за ближайшее баскетбольное кольцо. Моё любимое и самое удобное, между прочим. Это единственное кольцо, щит которого не перекрасили в зелёный цвет. На нём происходили ожесточенные батлы.

Летом я всегда выходил спозаранку, начиная тренироваться. Однажды пришла местная gopota, настояв на том, что покидает мяч со мной. Всё бы ничего, но перед уходом один высокий detina запульнул мяч с середины поля; тот сильно отскочил от угла и улетел за деревья. Я побежал за ним, а когда вернулся, то обнаружил, что мой мобильник-раскладушку spizdil один из этих pidarasov. Тогда я соврал родителям и сказал, что впервые видел этих ребят. Не хотел быть крысой, боялся, что мне отомстят.

А вот прямо перед носом старинная лазалка: две металлические палки. Её так больше никто и не красил, вся облезлая. Как-то я прыгал на неё с ушастой касаткой на спор, на каждом подходе увеличивая расстояние до перекладины. В какой-то момент я смог зацепиться только кончиками пальцев. По инерции тело повлекло вперед и я сорвался, приземлившись на правую руку. Тогда ваш покорный слуга заработал двойной осложненный перелом, и целый сезон не мог ничего делать.

В отдалении расположилось футбольное поле с жалкими воротами без сетки. Пинать мяч мне не очень нравилось, зато здесь собирались на стрелки. В нескольких я участвовал, даже разбивали губу, а ветки раздирали кожу на ногах и лице. Тогда эти драки казались чем-то важным и обязательным. Думаю, мы все тогда пересмотрели модные бандитские сериалы.

Ноги несут меня прочь из двора. Вот я на главной (если её вообще так можно назвать) улице, шагаю ровно прямо. Здесь за кустами стоит одинокая лавка: любимое место местных алкоголиков. Но самое примечательное – это рядом стоящие берёзы. Не раз я становился свидетелем, как эти упыри усаживались под берёзку, затем начиная обильно испражняться. Местная фауна в естественных условиях удивительна.

Стоит поднять голову, и я вижу очень популярную шестнадцатиэтажку, или как принято её называть «шаха». Здесь много разбивают голов, кто-то периодически (накинув himki) выпрыгивал с общих балконов. Я часто здесь выпивал будучи подростком. Зимой больше негде было спрятаться посторонних глаз. Но запомнится мне этот дом другим.

Как-то ушастая касатка взял погулять меня и своего koreha со школы. К слову, непутевый malec. В этой шахе жил сам ушастый. Мы решили зависнуть у него на этаже. Мы сидели на общем балконе, просто угорали, курили. Друг ушастого периодически выслеживал людей снизу и плевал им на головы. На тот момент это казалось смешным.

Захотелось пить, жара стояла страшная. Попросили касатку вытащить воды, да побольше. Было ещё рано, а день большой. Ещё злобные родители могли и не выпустить из дома на очередном заходе. Его ушастый профиль исчез на пять минут, а потом вернулся с тремя бутылками. Друг ушастого посчитал, что третья бутылка лишняя, он решил позабавиться, скинув эти полтора литра в сторону сидящих на лавке людей. Бутылка чудом не убила ребёнка в открытой коляске; Она проскользнула прямо по краю этой розовой hreni, а выбитая от удара крышка – пробила колесо. Тогда мы сразу увидели, как отец ребёнка засек нас. Его друг тотчас же ринулся в подъезд, а сам отец решил нас выждать внизу. Мы, как малолетние недоучки, сразу же помчались вниз. На пятом этаже был открыт пожарный выход. По итогу нас все равно поймали и дали таких pizdyuley, что мы ещё надолго их запомнили.

Сразу за шахой стоит небольшая детская площадка. Горка в виде жирафа, пару лавок, посередине песочница. Дети обычно здесь не собираются, зато лавки стоят под деревьями и в жаркую погоду можно укрыться от солнца. Однажды с другом переводили здесь дыхание. К нам подрулила молодая симпатичная женщина. Только зубы выдавали в ней женщину спивающуюся. Её всю ломало. Она подсела к нам и начала говорить, что ей срочно нужно выпить, а денег ни копейки. Затем очень деликатно она предложила взять у нас в рот за бутылку водки.

Ещё чуть дальше, на соседней площадке можно увидеть густую копну кустов вперемешку с деревьями. Туда тяжело прорваться, но именно там мы хранили с ушастой касаткой бутылки, которые собирали для сдачи. Это время первых месяцев нашей дружбы. Мы дети, которые вдруг захотели подзаработать. Два ребёнка активно копошатся в урнах у лавок с выпивохами. Периодически взрослые спрашивают: по какой причине мы побираемся? Касатка гордо отвечает, что мы не bichi, что мы просто решили самостоятельно заработать. За пять дней активных сборов мы собрали семь гигантских мешков. Когда же приволокли эти пакеты на сдачу, то одну треть приёмщик отсеял, поставив «ненужные» виды бутылок все равно рядом с собой. За остальное дал тридцать рублей. Даже по тем меркам это было мало. Когда мы смекнули, что нас просто побрили на бабки, то мой верный друг предложил собрать ещё бутылок, но только с той целью, чтобы обкидать обидчика. Зрелище поистине заораживало.

А вот моя школа. Рядом с забором стоят ржавые мини-гаражи. Такие металлические две коробки, по которым пацаны прыгают. Когда-то с этих самых гаражей я наблюдал, как проститутка minetila мужику. Обыденность, но для малолетки – целое откровение.

Снова возвращаюсь на главную улицу, где дорога выходит на кольцо. Три года назад на моих глазах парень без шлема влетел на полной скорости своего мотоцикла в иномарку, которую не заметил. Признаюсь честно, зрелище волнительное и завораживающее. Парень летел метров десять, а затем его голова фактически раскололась надвое. Я возвращался на это место днём, и в траве лежал маленький кусочек мозга.

Перехожу в соседний квартал. Вот остановка, что закрывает обзор на дорогу-карман. Тут ваш верный слуга мог остаться в вечной памяти. Как-то давно, когда ещё гонял на велосипеде, я вовсю врубал электронную музыку, чтобы веселее гонять по городу. Когда я пересекал это же место на своём двухколесном коне, мне не пришло в голову, что в кармане машины могут ездить в обе стороны и посмотрел только налево. Не знаю, что меня тогда остановило в последнюю секунду, но почему-то подсознание резко захотело, чтобы моя рука нажала на тормоз. В эту же секунду машина на запрещенной скорости только и промелькнула перед носом, оставив меня в состоянии контузии. Это один из самых ярких моментов, когда я был очень близок к смерти.

Немного прохожу по тропинке. Из кустов возникает мебельный магазин. Однажды я проходил здесь с Р., мы были только что сформировавшимися подростками. В нашем кругу появилась мода хвастаться кто сколько уже держится от мастурбации. Мы шли по этой самой дорожке. Р. исповедовался: «Честно мужик, я держался больше недели. А тут эти трусы. Her вывалился, немного привстал ну я и…. Вот тебе заметка на будущее: никогда не надевай стринги при воздержании». Всё это он говорил громко и именно в тот момент, когда большая семья с детьми в придачу поравнялась с нами. Не знаю почему, но до сих пор вспоминаю иногда этот клюквенный момент, и улыбка распирает мне лицо.

Вот одноэтажный торговый центр с пятью ступенями, здесь нас впервые с Р. побрили на телефоны, дав взамен уйти целыми. Один из постыдных моментов, ведь у нас были доски, которыми можно было просто razdolbat’ virodkov в мясо.

Куда бы я ни повернул – везде воспоминания. Ускоряю свой шаг, и мысли мои ускоряются вместе с ним.

Вот дом, где мы с П. застряли пьяные в лифте, потому что тот долбанул кулаком по металлической двери. Гаражи – сломал отцу ребро за пьяную выходку, когда мама чуть ли не сошла с ума от волнения за него: думала, что он умер. Дорога, по которой я мчался всё на том же велосипеде, но уже сам чуть ли не сбил двоих детей. Магазин, где когда-то был обмен дисков и занимался этим парень по кличке чухнинка. Все его тогда обворовывали.

А вот мастерская, что принадлежала художнику; Он сдавал её под аренду моим знакомым. Сколько здесь было выпито, вынюхано и выtrahano сил.

Я сделал почти круг. Уже с другой стороны возвращаюсь в родные края. Вот «аллея грусти», так ее я называл. Когда мне было особо тяжело, я всегда выбегал к ней и просто бродил туда-сюда, меня это успокаивало. Соседний подъезд: его взрывали, когда я был ещё мальцом. Мог бы попасть в эпицентр, но касатка отвлек разговором, поэтому нам оставалось наблюдать только грохот и поднявшуюся пыль.

Лавка у моего дома – последнее пристанище моего тела, моего спокойствия. Сколько здесь выкурено сигарет, сколько насижено часов. В какой-то момент я отказывался куда-либо идти гулять, просто принимая всех желающих увидеться со мной здесь. Мой подъезд. Как-то раз сосед выкинул мягкое кресло, достаточно большое. Я затащил его в лифт, так и катался в нём. Благо люди все свои, никто на меня не кричал, только улыбались. Моя комната – крепость и защита от внешних проблем; здесь было всё, так что лучше просто промолчать.

Семья – самый ценный и преданный объект воспоминания. У нас было много тёрок, но без этого никуда. Когда вы всегда рядом, то не замечаешь всей ценности и не чувствуешь всей должной нежности. Но когда твоё присутствие стало вопросом времени, то становится непреодолимо грустно и обидно, что уделял самым любимым людям так мало времени; Считал их само собой разумеющимся, а они – не ставили в вину. Вот насколько это родная кровь.

Теперь же, теперь я сдерживаю внутренний порыв слёз, стараюсь не кинуться к ним на руки с криками о том, как я их люблю, и как уже по ним сильно скучаю. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу восполнить утраченное время, смогу отблагодарить их за всю ту любовь и помощь, которую они мне давали и продолжают давать.

Спокойно, с максимальным безразличием, здороваюсь с мамой и отцом. Мою руки и сажусь за стол ужинать.

Вечер. До отъезда остаётся три дня. Билеты давно куплены. Самое время начать собирать вещи. Судя по всему, работёнки у меня достаточно много.

Стоит отметить, что это только на первый взгляд кажется, будто sranyh вещей не так много. Моя комната вообще выглядит пустой. Но эта иллюзия продолжается ровно до того момента, пока не начинается классификация по степени важности.

OBOSRAT’SYA СТРАУСИНЫМ DER’MOM! ОТКУДА?! Откуда столько вещей, о которых я даже не подозревал? В шкафу обнаруживается целый мешок всевозможного хлама, в число которого входят всевозможные медные проволоки, пластмассины, пластилин, куски пенокартона и прочего. Это остатки с проектной деятельности. Теперь же просто горсть мусора.

Ничего не щажу. Всё, что не поедет со мной – точно идёт лесом. Вспоминаю о том, что должен был сделать ещё днём.

Набираю номер В.И. Говорю ему, что я уеду на месяц из города отдохнуть. Я вру своему учителю, ведь уезжаю навсегда. Просто не смог сказать правду. Да. Я Иуда. Предатель. Но что поделать? Иногда определенные поступки невозможно объяснить с помощью логики. Просто посчитал, что так будет лучше. Меньше ора, ведь В.И. меня воспитывал столько лет, я один из интереснейших объектов его наблюдения, да и пригрелся он ко мне. Как-то даже сказал, что я ему «как сын». Но это уже ничего не меняет, ведь предательство свершилось. Не сказать, что у меня тяжело на сердце. Моё сердце гоняет кровь по телу – это механизм. Но мысли у меня мрачные.

Возвращаюсь к сбору сумок. Из книг откладываю всего три штуки, те, что не успел дочитать. Остальную свою библиотеку складываю в огромные коробки, так они меньше будут пылиться. Не думаю, что кто-то будет их продувать каждую неделю, как это делает ваш слуга.

Свои рисунки и всевозможные этюды отдаю матери, правда, те работы, что мне не нравятся – просто рвутся и выкидываются. Приходиться взять несколько мусорных мешков; горы хлама скапливаются намного быстрее и больше в масштабах, чем того хотелось.

Несколько листов с зарисовками беру с собой. Они мне дороги. Собираю некоторые открытки, фотографии родителей в молодости: на них им меньше, чем мне сейчас. Кисти, мастихин, канцелярский нож, карандаши, фломастеры, ручки, палитру – всё это я беру с собой. Думаю, что пригодится. Документы, фен, расческа, шахматная доска, пальто, водолазка, носки, футболки, штаны, шапка, очки, пару шариковых ручек, маленькую шахматную доску, ножницы для ногтей, записные книжки, эскизный чистый альбом, туфли.

По итогу вышло три сумки. Вполне компактно. Одна на колесах, вторая на плечо, третья в руке. Вполне сносно. Хорошо быть мальчиком, у тебя nihuya нет, всё по минимуму.

Остальную мелочь вроде зубной щетки закину позже. Мусор удалось вынести в три захода. Вот и всё. В комнате появилось эхо.

День отъезда. На часах ровно восемнадцать часов. Мама и отец со мной особо не разговаривают. Волнуются? Или нечего сказать? В любом случае не смею нарушать тишину. Мне боязно. Уже через полчаса поезд унесёт меня за много тысяч километров и начнется совсем новая история моей жизни. Какой она будет? Приживусь ли я? Неизвестно, но хочется надеяться…. да всем хочется надеяться, что их ждёт впереди что-то светлое.

Я банален до невозможности, но что поделать? Быть банальным не zahkvarno, когда речь заходит о надеждах и ожиданиях. Тут человек показывает свой коллективный разум сплоченности. Каждому хочется лучшего, просто степень понимания и ощущения этого лучшего колеблется в количестве здоровья на человека, валюты и числом почитателей.

Мы идём к вагону. Родители читают мне бесполезную лекцию. Я всё это знаю, но не смею перебивать. Это было бы последним свинством. Стоим. Мама держит меня за руку. Не хочет отпускать. Всё улыбается, но я знаю, что она просто сдерживает слёзы. Отец улыбается, но в нём не чувствуется этого напряжения. Чего плакать по сыну, когда и ему нужно становиться взрослым. Последний раз крепко целуемся. Обнимаемся. Я говорю родителям, как сильно их люблю.

Я захожу в вагон, занимаю своё место. За окном они. Всё стоят и смотрят на меня. Мама плачет, я тоже на грани, но держусь. Не хочу при всех. У меня сильно болит сердце, впервые за всю жизнь. Поезд трогается. Мама пытается поспеть за ним, чтобы хоть ещё раз увидеть своего непутевого сына.