Читать книгу Рак и Жемчужница - Николай Ефимович Попов - Страница 9

Инспектор Зайцев не спал. Он осторожно встал с кровати, чтобы не разбудить жену, вышел на балкон покурить. С тех пор, как у него сменилось начальство, и из Киева приехал подполковник Стародубцев, жизнь его потекла по иному руслу.

В свои тридцать четыре года инспектор ещё не успел раскрыть ни одного хоть сколько-нибудь серьёзного преступления. Бесспорно. Он прекрасно понимал, что даже мелкое хулиганство это уже серьёзно, что необходимо бороться с пережитками далёкого прошлого и пресекать любые нарушения общественного порядка. И надо сказать, что инспектор честно исполнял свой долг, хотя иногда горячился и принимал поспешные решения, в результате чего однажды и наткнулся на нож хулигана, кинувшись в драку на танцплощадке, не рассчитав сил. В другой раз без надобности едва не угодил под дурацкую пулю, к тому же упустил серьёзного бандита. После этого случая авторитет Зайцева пошёл на убыль. Неизвестно, сколь долго это могло бы продолжаться, но вот как-то самым обыкновенным днём Аркадий Филиппович Стародубцев вызвал старшего лейтенанта к себе. На столе у него лежала знакомая Зайцеву фотография.

– Вот что, Лев Николаевич, насколько я знаю, это ваш клиент.

Инспектор посмотрел на фотографию убитого. Конечно, он знал его, очень хорошо знал. Два раза Зайцев избегал пули этого, теперь кем-то убитого человека. Вторая пуля зацепила немного, процарапав на левом плече рваную отметину.

– Да, это я упустил его год назад, – ответил инспектор, пытаясь понять, куда клонит подполковник.

– Вы упускали его дважды – значит, вам и искать его убийцу, – сделал заключение Аркадий Филиппович. – Помощь обеспечу. Человек нам известный, за что провинился среди своих, пока не ясно. Улик никаких, кроме этой пули. Калибр 9,2.

15 июня в тридцати километрах от города, на морском побережье был обнаружен труп человека. Смерть наступила от выстрела в затылок из пистолета типа «кольт». От длительного пребывания в воде труп превратился в груду обезображенного мяса, однако сотрудники милиции опознали в нём бывшего преступника. Им оказался уроженец города Козлова Волынской области Карташов Виталий Петрович, 1957 года рождения, по специальности слесарь-сантехник. Согласно документам из его дела дважды привлекался к суду в соответствии со статьёй 218 Уголовного Кодекса РСФСР за незаконное хранение и изготовление оружия. При попытке задержания 20 октября 1987 года, оказав вооружённое сопротивление, скрылся. Тем не менее по другим документам дела Карташова нигде не значится убийство или ограбление. Во время последней перестрелки по счастливой случайности никто серьёзно не пострадал.

Зайцев не спал. Время не шло, время летело куда-то, торопилось. Ниточка по делу Карташова висела в воздухе. Теперь она в руках, осталось дёрнуть за неё как следует. Однако появился Виталик неожиданно. Все были уверены, что после того, как ему удалось красиво смыться, он «сядет на дно», и надолго. Уверенность оказалась пророческой, только вот дно настоящее, морское. Странное убийство.

Пятого августа были стрельбы. Как всегда, раздавались команды капитана Рюмина:

– К выполнению упражнения номер один приготовиться! Слева по одному по мишеням – огонь!

Стреляющие стояли в одну шеренгу, по очереди били в цель. Когда очередь дошла до Зайцева, капитан вполголоса шепнул ему:

– Лёва, отстреляешься – зайди к шефу.

– Что такое?

– Тир где-то ограбили.

– Вот, дьявол! – выругался инспектор, наспех расстреливая обойму.

В кабинете его ждали Аркадий Филиппович и мужчина средних лет, одетый в спортивный костюм.

– Старший лейтенант Зайцев Лев Николаевич – Иванченко Вадим Алексеевич, преподаватель физкультуры, – представил их друг другу подполковник. – Лев Николаевич из университетского тира исчезли два пистолета марки «кольт». По-моему, здесь какая-то связь. Возьмите группу, осмотрите на месте.

– Есть. Разрешите действовать.

– Действуйте.

Зайцев понял, на какую связь намекал Аркадий Филиппович. По дороге в университет обратился к преподавателю с вопросом:

– Как вы обнаружили пропажу, Вадим Алексеевич?

– Понимаете, каждый год с началом летней сессии мы закрываем тир на два месяца, а то и на три до сентября. Я как материально ответственное лицо лично ставлю пломбы на двери.

– Откуда в вашем тире такие пистолеты? – спросил Зайцев.

– У нас после войны хранилось много оружия, потом его, конечно, изъяли, но эти «кольты» остались. У нас есть разрешение.

Все пятеро, включая фотографа и экспертов, спустились в подвал, прошли по тёмному коридору и остановились у внушительной железной двери.

– Значит, говорите, пломба на двери была цела?

– Да, да, – поспешил с ответом физкультурник. – Здесь две двери, и на обеих пломбы были нетронутыми. Проходите, пожалуйста.

– Вы здесь ничего не трогали? – спросил один из экспертов.

– Нет. Как только я заметил, что сейф открыт и оружия нет, я сразу ушёл отсюда.

– Пистолеты хранились в сейфе? – перебил инспектор.

– Да, у нас остался старенький сейф. «Кольты» и патроны к ним всегда лежали там.

– Приступайте, – распорядился Зайцев, обращаясь к фотографу и экспертам. – Вадим Алексеевич, скажите, часто ли стреляли из этих пистолетов?

Преподаватель помялся.

– Видите ли, я тренирую спортсменов по малокалиберному стандарту. Тут есть винтовки, пистолеты, а эти «кольты» у нас не предназначены для стендовой стрельбы.

– Больше ничего не пропало?

– Нет, только они.

– Ну, так кому же разрешалось стрелять из этих пистолетов, кроме вас, разумеется?

Вадим Алексеевич достал платок, промокнул вспотевший лоб.

– Сказать по правде, это мои хорошие знакомые: преподаватели, кое-кто из студентов-старшекурсников, сюда иногда заходят инкассаторы пострелять.

– Вы можете дать точный список этих лиц?

– Я им верю как себе, – запротестовал Вадим Алексеевич. – И потом, о «кольтах» знает весь университет. Это необходимо?

– Да, это необходимо. Приготовьте, пожалуйста, список.

– Лев Николаевич, – подал голос из глубины коридора один из экспертов. – Подойди-ка сюда.

Метрах в десяти от мишени у стены стоял стул. Эксперт что-то внимательно разглядывал на нём и на полу. Зайцев подошёл к нему.

– Смотри, – показал эксперт.

На полу у стены отчётливо обозначился след от обуви, на стуле виднелось то же самое. Зайцев поднял голову и под потолком увидел небольшое оконце.

– Похоже, преступник проник сюда через это окно, через него же и скрылся, – сказал он.

– А вот это я нашёл под стулом. – Эксперт протянул Зайцеву уже завёрнутый в целлофановый пакетик дамский перстень.

– Очень интересно. – Инспектор повертел в руках золотой перстень. – Мы должны узнать, куда выходит это окно. Продолжай обследование. – Он подошёл к физкультурнику.

– Вадим Алексеевич, ещё один вопрос.

– Пожалуйста.

– Когда вы здесь были в последний раз?

– Кажется, десятого июня я закрыл обе двери.

– Кажется или десятого?

– Десятого точно.

– Значит, преступник мог проникнуть сюда в любой день вплоть до сегодняшнего, – предположил инспектор.

– Совершенно верно, в любой день… или в ту же ночь, – сказал подоспевший к ним эксперт, пристально глядя на преподавателя.

2.

В прихожей позвонили. Николай Соболев поспешил к двери. На пороге стоял Лёня Корнеев.

– Привет.

– Вот ты-то мне и нужен. Молодец, что пришёл. Ну, проходи, проходи. – Соболев проводил гостя в свою комнату.

– Так. Создаём музыкальный фон, освещение. – Он включил стереомагнитофон, выключил яркий свет. – Чай или кофе?

– Чай, – равнодушно ответил Лёня.

– Тогда цейлонский. Уан минит. – И хозяин убежал на кухню.

Тихо зазвучал джаз. Невидимый саксофон выводил приятный блюз. Соболев появился с двумя большими дымящимися бокалами в руках.

– Мне эта музыка помогает думать, ловить идеи, носящиеся в воздухе, – изрёк он, появляясь в другой раз с пирожными на подносе.

– Ты словно готовился меня встретить, – усмехнулся Алексей.

– Конечно, комрад. Это моё любимое лакомство. Мама всегда печёт. Ешь, говорит, но занимайся спортом – иначе растолстеешь. Тебе это не грозит, так что приступай. Я тут, знаешь, английским языком начал заниматься. Ту би ор нот ту би, – продекламировал Соболев. – Ну, как?

– Классно.

– У меня с грамматикой худо. Вот никак не пойму, зачем англичанам понадобилось шестнадцать времён? Ну, презент, континуес – могу понять. А вот, – Соболев раскрыл учебник. – Фют-чер пер-пер-фект, тьфу, ты, я по-русски лучше скажу: будущее, но уже совершённое, ещё оно и продолженное и, оказывается, всё это в прошедшем? Сапоги всмятку, в общем. Ничего не понятно. Тут, я бы сказал, грамматическое расследование требуется.

– Да ты не бери их в голову, – посоветовал Алексей. – Всё гораздо проще. Англичане сами сложные времена редко употребляют, в литературе только. Всё сводится к отрезкам времени.

Лёня лениво перелистал учебник. Он думал о другом.

– Всё-таки я выучу этот язык, и ты мне поможешь, – упрямо проговорил Соболев. – Песни мне нравятся на английском. Такая своеобразная интонация, по-русски так не споёшь. «Бони М» сейчас, например, не слышно, а мне не наскучило. Тут у меня где-то песня про русского фаворита.

Соболев стал искать плёнку.

– Я слышал, ты в авиаклуб собираешься? – спросил он. – Заманчиво. Я бы, конечно, тоже, да вот… – Он поправил очки. Лёня его почти не слушал.

– Ты чего такой кислый, Корнеев? Поругался с Верочкой?

– Нет.

– Смотри, девочка хорошая. Пусть на год старше, но не будь ты мне моим другом, отбил бы, честное слово.

– Коля, я сегодня был в университете. Зашёл посмотреть, как новички сдают. Там, говорят, из тира пистолеты украли.

– Ну и что? – Соболев нашёл нужную кассету, заправил ленту. – Вадим Алексеевич растяпа. Ему не то, что пистолет, – чайник доверить нельзя. Тебе-то какая печаль-забота?

Лёня внимательно посмотрел на своего друга.

– Соболев, ты не обидишься, если я тебе расскажу одну вещь?

– Валяй.

– Я не знаю, мне стыдно было тогда рассказывать. Ты не обижайся только.

– Ну, я слушаю. Ты украл эти пистолеты?

– Коля, не шути. Помнишь, мы с тобой десятого июня выносили из деканата столы?

– Ты и число запомнил. Отрезок времени в прошедшем. – Соболев выключил магнитофон, сел.

– Я это число теперь надолго запомню. В тот вечер украли пистолеты. Тир-то закрывают на два месяца, только сейчас хватились. Я, когда услышал об этом, сразу всё понял.

– Откуда ты знаешь? Ты видел кого тогда?

– Помнишь, я пошёл в читалку?

– Ну.

Лёня искал причину, чтобы объяснить, зачем он поднимался на «голубятню». Он слегка покраснел и продолжал:

– Девчонки тогда не пришли. Я просто так поднялся на факультет. Когда нет никого… – Лёня запнулся.

– Поня-а-тно, – с улыбкой протянул Соболев. – Пустынные здания наводят на размышления. Лёня, ты философ.

– В общем, я был на нашей «голубятне». – Корнеев начал жалеть, что решился рассказать об этом. – Дверь 104 аудитории оказалась закрытой, а та, что на чердак, наоборот, была открыта.

– Там кто-нибудь ходил? – Соболев начал проявлять интерес.

– Я не знаю. У меня с собой был ключ от квартиры, мой ключ. Так вот он подошёл к двери старого деканата. Я хотел закрыть им эту дверь, но потом побежал посмотреть на свет время. А когда вернулся с «голубятни» обратно, моего ключа уже не было.

– Вот это да! – Соболев почесал затылок. – Занятно. А что если в деканате кто-нибудь стоял и видел тебя, а ты его не заметил?

Лёня пожал плечами

– Это ещё не всё. Дверь, через которую мы выносили столы в подвал, тоже была открыта. Ключ в замке торчал.

– Слушай, пистолеты вынесли через эти двери. Там же окно в тир! – воскликнул Соболев.

– Я тоже так думаю.

– Кто же это мог сделать? Эх, Лёня, почему ты сразу-то не рассказал?

– Откуда мне было знать, что кто-то тир грабил. Да ещё этот мой ключ. Что бы обо мне подумали?

– Знаешь, кто ты? – сказал Соболев, прищурив глаза и поправляя очки. – Если не трус, то, мягко говоря, осторожный человек.

Лёня отвернулся от него, взял учебник и снова принялся перелистывать страницы.

– Не обижайся, я тебе откровенно говорю, – продолжал Соболев. – Я-то не обиделся, что ты утаил от друга такую тайну. Криминала за тобой нет, но рассказать кое-кому всё-таки следует.

В передней зазвенел звонок.

– Это отец. Ну, как, ему расскажем?

Лёня покорно махнул рукой.

Юрий Павлович вошёл усталый, чем-то обеспокоенный, заглянул через раскрытую дверь в комнату сына, поздоровался с Алексеем.

– Проводил я мать, уехала с вечерним. И зачем, спрашивается, в такую даль?

– Но у тёти Маши неприятности, – возразил сын.

– Как будто у нас своих неприятностей не хватает.

– Папа, мы хотим поговорить с тобой.

– Завтра, Коля, не могу, голова болит, мозги как кисель, в университете ЧП. Ты лучше кофе приготовь, пожалуйста.

– Ужин на кухне, а кофе сейчас будет. Пап, а мы знаем про ЧП.

– Откуда? – удивился Юрий Павлович.

Николай всё по порядку рассказал отцу. Юрий Павлович слушал его внимательно, не перебивал, прихлёбывал кофе. Он смотрел перед собой в одну точку, размышляя про себя. Наконец встал, снял очки, достал платок.

– Да, заварилась каша, – сказал он, протирая очки, – Ну-ка, где этот искатель приключений, идём к нему.

Они прошли в комнату, где сидел взволнованный Корнеев. Завидев их, Лёня встал.

– Сиди, сиди. – Юрий Павлович присел на диван. – Что же у нас тут получается, – пробормотал он самому себе и посмотрел на Корнеева: – И ты никого не заметил?

Лёня отрицательно потряс головой.

– Вот что, ребята. Сегодня вы никуда не пойдёте. У вас есть дома телефон? – спросил он Корнеева.

– Есть.

– Позвони домой, скажи, что останешься у нас. Завтра придут из милиции разбираться на месте. Они сегодня были, я их не застал. Если ты понадобишься, Лёня, я позвоню. – Декан усмехнулся, глядя на своего студента. – Не волнуйся, на тебя не подумают.

– Мы придём, – заверил отца Николай.

– Ты не суйся, – махнул рукой Юрий Павлович. – Разберутся без твоей помощи.

3.

– Лев Николаевич, вот данные экспертизы, – сказал эксперт, положив бумаги на стол.

Зайцев внимательно просмотрел документы.

– Как я и предполагал, – заговорил снова эксперт, – отпечатки следов, которые мы видели у стены в тире и на стуле явно несвежие. Размер обуви совпадает с размером обуви на убитом, но такой же размер носит и Иванченко. Кстати, он здесь. Позвать?

– Пока не надо.

– Преступник работал в резиновых перчатках, – продолжал эксперт. – Больше следов не обнаружено. Правда, в деканате инфака на двери есть отпечатки, но оставил их не преступник.

– Кто такая Шейдеман? – спросил Зайцев, снова углубившись в бумаги.

– Надежда Шейдеман, двадцать три года, образование незаконченное высшее. Отец директор ювелирного магазина. Мать живёт отдельно. В настоящее время Шейдеман без определённых занятий, в частном порядке занимается репетиторством. Отец её, надо сказать, не слишком жалует.

– Есть фотография?

– Рисунок есть.

– Рисунок?

– Да. Она когда-то неплохо пела с эстрады. – Эксперт помялся. – Я люблю рисовать, Лев Николаевич.

– Лично знаком?

– Нет. Просто смазливая мордашка, рука так и тянется к бумаге. Взгляни.

Эксперт положил на стол рисунок, сделанный цветными карандашами.

– Преступления за ней нет, – заметил он, – но пальчики её у нас имеются. Около неё всегда всплывали подозрительные личности. Кое-кто уже на месте, не стану перечислять.

– Спасибо, Костя. Я давно хотел спросить, почему ты зовёшь меня по имени и отчеству. Намного ли я старше тебя?

– Школьная привычка, Лев Николаевич. Я в школе работал. Так позвать Иванченко?

– Минут через пять пригласи его, хорошо?

– Нажать на него надо, он что-то скрывает, – сказал Костя уже от двери.

Оставшись один, Лев Николаевич снова взял в руки Костин рисунок. Кто эта девушка? Почему её перстень с её отпечатками пальцев оказался в тире? Неужели она? Но этого не может быть. След на стуле. Не сможет женщина подтянуться до окна, а потом протиснуться в него. Тогда кто? Карташов? Вадим Алексеевич? У этого ключи. Или ещё кто-нибудь? Может быть, Надежда здесь ни при чём, а перстень у неё украли? Тогда что это: грубая работа или оплошность преступника? А если она была с кем-нибудь из мужчин? Ей нужны деньги, поскольку отец живёт с ней худо. Пистолеты можно продать. Карташов подходящий покупатель. А перстень? Тоже на продажу? Или это плата за «работу»? Не многовато ли? Всё не так просто.

Зазвонил телефон, Инспектор снял трубку.

– Зайцев слушает.

– Лев Николаевич, здравствуйте.

– Добрый день.

– Это из университета беспокоят. Декан факультета иностранных языков Соболев Юрий Павлович.

– Мне как раз необходимо с вами побеседовать, Юрий Павлович.

– Так у меня есть, что вам сообщить. Тут у нас один студент. Похоже, что случайный свидетель кражи. Странная история с дверями и замками у нас получается, Лев Николаевич. Понимаете…

– Юрий Павлович, я сейчас приеду. Подержите этого студента.

Зайцев бросил трубку, поспешно встал из-за стола и вышел в коридор. Иванченко поднялся ему навстречу.

– Вызывали?

– Вадим Алексеевич, мне с вами очень нужно поговорить, но сейчас нет времени. Вы завтра в это же время, хорошо?

– Тут такое дело, Лев Николаевич.

Физкультурник пошарил в кармане и достал гладкий двойной лист бумаги.

– Что это? – спросил инспектор.

– Путёвка. Я уезжаю завтра в Ялту. Подлечиться немного. Никогда не был в Ялте.

– Как так, Вадим Алексеевич, мы ещё ничего не выяснили, а вы собираетесь уезжать?

– Но я давно собирался в Ялту.

– Придётся вам немного подождать.

– Но я не могу ждать. У меня путёвка! – Физкультурник начал нервничать.

– Вот что, гражданин Иванченко. До тех пор, пока мы во всём не разберёмся, никуда вы не поедете. Хорошо получается: у него выносят из тира боевое оружие, а он на юг собрался, дескать, разбирайтесь сами – я отдыхать поехал.

– А я его не выносил! – Вадим Алексеевич энергично взмахнул атласной бумагой. – У меня путёвка! Если сегодня будете со мной говорить, я подожду. Сегодня у меня есть время.

Зайцев немного смягчился.

– Ну что ж, подождите, если уж так. Можете пройти в красный уголок. Надеюсь, я сегодня вернусь.

В кабинете декана инспектора дожидались Юрий Павлович и невысокий черноволосый парень. Зайцев поздоровался.

– Это наш студент Корнеев, – представил Алексея декан. – Лёня, придётся тебе ещё раз рассказать о своих приключениях.

– Вы разрешите закурить? – спросил инспектор, доставая сигарету. Слушал он внимательно, с интересом разгляды вая молодого человека. Лёня рассказывал всё без утайки. Зайцев щурился, по лицу несколько раз пробегала улыбка. Он скрывал её, прижимаясь губами к сигарете. Когда Корнеев закончил свой рассказ, заговорил Юрий Павлович:

– Вот что интересно, Лев Николаевич, я хорошо помню, что запирал обе двери. Кстати, они умудряются запираться одним и тем же ключом.

– Я забыл сказать вам, Юрий Павлович, – перебил декана Алексей, – в замке двери, что за портьерой, был ключ.

– Ключ? – Декан усмехнулся. – Я не мог его оставить. Ты не ошибаешься, Лёня?

– Нет, я хорошо помню. Правда, я не знал, что ключ на два замка, и попытался закрыть дверь деканата своим ключом. И он подошёл, – Лёня стыдливо опустил голову.

– Замки под копирку, – прокомментировал инспектор и добавил: – А сколько у вас всего этих ключей?

– Два, может, три, – пожал плечами декан, – сейчас узнаем. – Он нажал на клавишу: – Зоя, зайди к нам.

Дверь раскрылась, вошла секретарша, худенькая девушка лет двадцати.

– Зоя, сколько у нас ключей от старого деканата? – спросил её Юрий Павлович.

– Два. Один у вас, другой у меня.

– Ну вот, значит всё-таки два, – сказал декан.

– Их было три, Юрий Павлович, Но Надя передала мне два ключа, – возразила секретарша.

– Значит, всё-таки три? – улыбнулся инспектор.

– Третий у Надежды. Она потеряла его, наверное. Я не знаю, – ответила Зоя.

– Иди, Зоя, спасибо, – отослал секретаршу декан.

– А Надя, это кто? – спросил Зайцев.

– Наша бывшая секретарша.

– Фамилия?

– Её фамилия Шейдеман.

4.

Из университета Зайцев сразу поехал к себе. Теперь кое-что ему стало понятным. Правда, прямых улик против Шейдеман у него не было, однако сомнений не оставалось: Надежда, так или иначе, связана с кражей в тире. Вновь перебирая в памяти подробности, рассказанные студентом, Лев Николаевич пришёл к выводу, что два месяца назад, вечером 10 июня в университете находились, по меньшей мере, два посторонних человека, поскольку студент Корнеев и на «голубятне», и в старом деканате в тот вечер кого-то потревожил, кому-то помешал спокойно уйти. Но они ушли, ушли через 104 аудиторию, спустившись по пожарной лестнице. Зайцев поднимался на «голубятню», осмотрел чердак. Видимо, воры собирались сначала выйти через чердак по крыше, но в последнюю минуту изменили своему решению, благо лестница у самого окна, и карниз удобный, и для женщины безопасно. Наверняка так и было. Всё же, если она участвовала в краже, то вошли они оба в здание днём после занятий (надо ж было осмотреться), прошли по факультету и заперлись в 104 аудитории. А потом, когда все разошлись, она либо ушла, либо он оставил её в классе, а сам направился в тир, после чего оба скрылись. Во всяком случае, спрашивать сейчас, не заметил ли кто два месяца назад в университете кого-нибудь постороннего, глупо, не имеет смысла. Но кто второй? Если Карташов – тогда выходит, она его и застрелила. Трудно в это поверить. Вадим Алексеевич? Тоже непонятно. Хотя почему именно сейчас он хочет уехать? Струсил что ли? Однако держится вызывающе или это от отчаяния, как загнанный в угол кот. Конечно, надо сегодня с ним побеседовать, а то ещё и вправду уедет. Чем непонятнее обстоятельство, тем важнее оно может оказаться.

На улице Горького образовалась пробка. Троллейбус развернуло поперёк дороги, рожки слетели, водитель никак не мог дотянуться до путепровода.

– Гена, может, в переулок свернём, – подсказал Зайцев шофёру.

– Там по улице Дзержинского проезд закрыт, Лев Николаевич, дорогу перекопали.

– Так её уже засыпали.

– Больно скоро. У нас, если раскопают… ну ладно, поехали, узнаем.

У двухэтажного дома стояла чёрная «Волга» с задранным капотом. Высокий парень в джинсах копался в моторе. Гена тормознул, высунулся из окошка.

– Эй, парень, там дальше теперь можно проехать?

– Дороги нет, по тротуару можно, если тёща в ГАИ работает, – ответил парень и снова нырнул под капот.

– Поехали, – сказал Зайцев.

Иванченко дожидался инспектора в красном уголке.

– Заждались, Вадим Алексеевич?

– Ничего, я же сказал, что располагаю пока временем.

– Проходите. – Зайцев открыл кабинет.

Физкультурник несколько вразвалку прошёл к столу, сел. Недавняя спесь ещё не прошла, он выжидающе смотрел на инспектора.

– Так вот, Вадим Алексеевич, я думаю, разговор наш будет недолгим, – начал Зайцев.

– Надеюсь.

– Может быть, вы хотите что-нибудь мне рассказать? – Лев Николаевич посмотрел Иванченко в глаза.

– Всё, что нужно, я уже рассказал и список, который вы просили, представил.

Зайцев решил перейти к делу. Он раскрыл папку.

– Я только что был в университете. Вот показания свидетеля относительно ограбления тира. Пистолеты вынесли из вашего тира вечером 10 июня в 21 час 30 минут.

Лицо физкультурника вытянулось. Инспектор продолжал:

– Преступник с оружием из тира прошёл через двери на факультете инфака. Не исключено, что он видел там случайно оказавшегося свидетеля. Это студент третьего курса Алексей Корнеев. Из здания университета воры спустились по лестнице через 104 аудиторию. Вы знаете, где 104 аудитория, Вадим Алексеевич?

– Знаю. Но какое это имеет отношение ко мне? И потом, их что, было двое?

Зайцев открыл стол, достал дамский перстень.

– Это золотое колечко найдено в тире. Будем дальше отпираться?

– Обронил кто-нибудь, я не заметил. Вы сыщики, вам и карты в руки. – Вадим Алексеевич полез в карман за платком.

– След, обнаруженный на стуле, идентичен со следом вашей обуви. На сейфе, кроме отпечатков ваших пальцев, других нет.

Зайцев понимал, что этого мало, но сказанное возымело действие. Физкультурник приподнялся со стула.

– Что вы хотите этим сказать, Лев Николаевич?

– Сядьте, пожалуйста. Значит, вы не знаете, кто второй преступник? – спросил инспектор, снова взяв в руки перстень.

– Я не понимаю, о чём вы говорите! Я не знаю ни первого, ни второго. Я не знаю, чьё это кольцо!

– Зато я знаю. Этот перстень принадлежит Надежде Шейдеман.

Иванченко побледнел. Заметив перемену в лице преподавателя, Лев Николаевич продолжил свою мысль:

– Вы были в тот вечер вместе с ней, Вадим Алексеевич. Вы инсценировали кражу через окно. Чтобы запутать следствие, Шейдеман своим ключом открыла двери на факультете. Я не могу сказать, зачем вам или ей понадобилось оружие, но через несколько дней после кражи за городом из пистолета системы «кольт» был убит человек.

– Нет! – вдруг вскрикнул физкультурник. – Только не это! Только не это! Я расскажу, я расскажу, как было! Да, я был с ней в этот вечер. Но я был на её именинах! У меня есть свидетели!

– Вы успокойтесь, говорите нормальным голосом.

Лев Николаевич налил в стакан воды, пододвинул Иванченко. Тот сделал два судорожных глотка, промокнул вспотевший лоб.

– Я собирался опечатывать двери, когда она пришла ко мне в тир.

– Извините, я перебью вас, – сказал Зайцев, жестом останавливая преподавателя. – Надежда ваша, простите за нескромный вопрос, любовница?

Иванченко ничуть не смутился.

– Один раз мы были в ресторане, другой раз у неё в гостях. Вот и всё, – ответил он.

– Хорошо, продолжайте.

– Так вот она пришла, когда я собирался опечатывать двери…

– Вадик, привет!

В помещение тира вошла блондинка в светлом платье настолько прозрачном, что сквозь него без особого труда можно было изучать анатомию женского тела. Так называемое платье представляло собой кусок воздушной материи, обтягивавшей фигуру через левое бедро на правое плечо, завязанное таким образом, что носить это платье казалось небезопасным.

– Наденька! Неужели это ты, я не узнаю тебя! Ну, проходи, проходи, дорогая! Дай я на тебя посмотрю. – Вадим Алексеевич улыбался.

Она ему очень нравилась. Слабый свет падал на лицо, в локонах сверкала брошь. У него были женщины, но никогда он не встречал таких больших, томных глаз. Алые губы, прядь волос, спадающая на грудь, тонкие дуги бровей, тяжёлые веки и длинные, загнутые ресницы. Щёки круглые, гладкие, как спелые яблоки; упрямый красивый подбородок, длинная точёная шея. Но что-то было змеиное в посадке её головы, а, глядя на эти губы, глаза, так и просились на язык строки из дешёвого романа: «О дьявол, снеси её к воротам ада, ибо лишь сам сатана мог владеть такой женщиной!»

– Ну, как моё вечернее платье? – пропела Наденька, грациозно отставив руку в сторону, покачивая бёдрами, попеременно сгибая левое и правое колено.

– У меня нет слов. Ты королева. Мы сегодня идём в ресторан?

– Милый! – промолвила королева, оставляя вопрос без ответа, приблизилась к своему поклоннику и, погладив мускулистое плечо, чмокнула преподавателя в нос. Взволнованный Вадим Алексеевич не спускал восторженных глаз с неожиданной гостьи, а она, напевая весёлый мотив, закружилась вокруг него, схватила со стола лежащую там книгу, раскрыла посередине и вслух прочитала:

– «Мастер стендовой стрельбы». – Она захлопнула книгу, посмотрела по сторонам и с деланным изумлением спросила:

– Это, значит, здесь вот и стреляют?

– Здесь, Наденька.

– Я никогда не стреляла. Вадик, ну, покажи, как это делается, – я тоже хочу выстрелить.

– Я уже всё закрыл, Наденька. Сегодня последний день, но для тебя чего только не сделаешь.

Иванченко достал ключи, открыл сейф, взял в руки малокалиберный пистолет.

– Ой, Вадик, а мне говорили, у тебя есть настоящее оружие, – сказала гостья.

– Это и есть настоящее малокалиберное оружие.

– Нет, мне говорили про другое, у тебя есть другие пистолеты, как… крупнокалиберные что ли?

– Ты всё знаешь, дорогая, – улыбнулся физкультурник, подыскивая в связке нужный ключ от сейфа.

– Да об этом все знают, Вадик.

– У меня с патронами для них туговато.

– Ну, для меня-то не жалко.

Иванченко открыл сейф, зарядил обойму, взял «кольт».

– Что ж, показываю, – сказал он, останавливаясь рядом с Надеждой, вскидывая руку к мишени. Гостья закрыла уши ладонями. Один за другим прогремели три выстрела.

– Смотри, – Вадим Алексеевич повернулся к ней.

– Куда смотреть?

– В бинокль.

Шейдеман подошла к биноклю, наклонилась к окуляру.

– Две дырки в девятке и десятке, – объявила она. – А где третья?

– Смотри внимательнее. Одна дырка наверняка больше другой.

Надежда посмотрела ещё раз.

– Верно, – удивилась она. – Одна в одну! Вадик, ты мастер! Теперь моя очередь.

Иванченко переложил пистолет в левую руку, другой взял руку своей гостьи.

– Указательный палец вот сюда, – объяснял он. – Теперь нажимай и отпускай. Целься под яблочко, не закрывай его. Стреляй в другую мишень.

Он подошёл к биноклю.

– Можно я двумя руками? – спросила Надежда.

– Можно.

Она закрыла левый глаз, долго целилась, наконец, грохнул выстрел.

– Пятёрка. Неплохо для начала.

Ещё выстрел.

– Шестёрка. Молодец, Наденька!

– Ага! – воскликнула гостья и сделала подряд два выстрела.

– Молоко, – объявил Иванченко.

– Какое молоко?

– В мишень не попала.

– Как не попала? – Она подошла к биноклю.

– Убедилась? Пять и шесть. Ты поосторожнее с оружием, – сказал он, отводя её руку в сторону.

Надежда выпрямилась и, не целясь, выстрелила по мишени с того места, где стояла.

– Девятка! – радостно вскрикнула она, заглянув в бинокль. Шейдеман снова вскинула пистолет и опустила его.

– Ой, Вадик, я совсем забыла! – сказала она, приложив ладонь к щеке. – Я пришла тебя пригласить, у меня сегодня день рождения.

– Наденька, я поздравляю тебя! Чего ж ты молчала? Значит, мы точно идём в ресторан?

Она посмотрела на часы-кулон, приложила их к уху.

– Вадик, они стоят! Я обещала вернуться к трём часам, а сейчас сколько?

– Не знаю, должно быть, три уже есть.

– Я за тобой пришла. Гости ждут, идём!

– Хорошо, Наденька, я сейчас всё закрою, опечатаю двери и пойдём.

– Вадик, неудобно, ждут же. Завтра всё сделаешь. – Она сунула пистолет в ящик стола. – Идём!

– Я хоть сейф закрою.

Но она уже тащила его за рукав к выходу.

– Какой ты зануда!

Вадим Алексеевич успел на ходу повернуть выключатель сигнализации, не заметив досады на лице Наденьки. Заперев дверь, он помчался за экстравагантной женщиной, которая, не дожидаясь его, уверенная, что тот не отстанет, уже шла по улице…

Зайцев пододвинул преподавателю пачку сигарет.

– Курите, – предложил он.

– Нет, спасибо. Я не курю.

– Так вы вместе из тира отправились к ней домой?

– Да. Именины удались на славу, и гостей было много.

– А вы можете сказать, Вадим Алексеевич, отлучалась ли Надежда в тот вечер или она всё время была с гостями или с вами?

Иванченко немного помялся и ответил:

– Я, кажется, перебрал тогда, плохо помню. Было много гостей, была музыка.

Лев Николаевич достал лист бумаги, протянул физкультурнику.

– Запишите сюда всех, кого вы запомнили на вечере у Шейдеман.

– Признаться, знакомых я не припоминаю. Хотя… – Иванченко достал ручку, сделал несколько записей.

– Ночевали вы у неё?

Физкультурник поднял голову, не задумываясь, ответил:

– Когда я проснулся, она была дома.

– Вадим Алексеевич, почему вы сразу не заявили о пропаже оружия? Ведь вы пришли в тир на другой день, так?

– Так. – Иванченко отвёл глаза в сторону. – Я не мог на неё подумать, тем более заявить на неё. Через два дня я решился позвонить ей. Мне сказали, что она уехала в Ялту. Кстати, она и сейчас там.

– И поэтому вы собираетесь тоже в Ялту?

– Нет, это чистое совпадение.

– Я очень сожалею, но поездку придётся отложить.

– Но моя путёвка!

– Я должен уточнить ваше алиби, – сказал инспектор. – А с путёвкой что-нибудь придумаем.