Читать книгу Любовь на острие меча и другие сказания викингов - Николай Филиппов, Николай Алексеевич Филиппов - Страница 2

Когда умрёт последний викинг

В неравном смешанном бою,

Потускнут северные блики

И море яркость сдаст свою.

Высокий стан миров погаснет

Над цепью всех лесов и гор,

Закат зальётся лоном красным

И молот свой отбросит Тор.

И гнев его ударит в скалы,

Моря вокруг разбушевав,

И зов торжественной Вальхаллы

Падёт без воинских забав.

Неиссякаемых Валькирий

Вся неземная красота

И в том и в этом бренном мире

Начнётся с чистого листа.

Клинок, в бесстрашии померкнув,

В последний раз осветит высь

Над сном поваленных берсерков,

Что чужеземцу не сдались.

Затихнут кличи боевые…

Лишь острозубый старый фьорд,

Объяв бессмертную стихию,

За них, как прежде, будет горд.

Драконий взор впитает крики

И вспыхнет, стоя на краю,

Когда умрёт последний викинг

В, огнём сверкающем, бою!

Огромные камни миров

Энергию дней источают

На крепких широких развалинах.

Здесь стены окутали ров,

Что блеск изнутри излучают,

И кузница вечно в окалинах.

Из дальних отрезков слышны

Под весом божественным неким

Удары железного молота;

Завеса пространства сквозь сны

Давно разбежалась по рекам

И звуком тяжёлым исколота.

И изредка тянется вдаль

Валькирий чарующий голос,

Зовущий своими затеями

Всех воинов, верят что в сталь,

За ветреный каменный торус

Схватившись руками обеими.

За ними же, наперекор

Судьбе и скитаньям по древу

Миров под лучами скалистыми,

Стоит всеобъемлющий Тор,

Махает, и вправо и влево

Бросая слепящими искрами.

Глядя на ликующий пир

На Асгарда каменных стенах,

Стоит он в тяжёлом раздумии;

Руки продолженье – Мьёльнир,

И слов окончание в тленах

Миров, утонувших в безумии…

В безумии мыслей его,

Что высятся так небывало

Над битвами столь небывалыми,

Где видят немало всего,

И светят огнями устало

Над конунгом, ярлами, фралами…

Над целой огромной толпой

В наплыве сражений ревущей

За славу, Вальхаллу и золото;

И сеют под их синевой

Свой клич всё игривей и гуще

Удары железного молота!

Следы огромнейших когтей

На расписной древесной мощи,

Бросают память для людей

Про сильный дух волшебной рощи.

Пусть целый лес, ему как дом

Под полусонным серым мраком;

Напав на каждый полудрём,

Он метит всё звериным знаком.

Всех оборачивает в драп

Кто не имеет интереса,

Бродя смертельным шагом лап,

Мохнатый зверь – хранитель леса.

В тени под стрелами лучей

Из-под дубовой кроны пышной

Рисует путь совсем ничей

В долине целой неподвижной.

Его спокойствие сродни

Богам беспечным и могучим,

И взор – глубокие огни,

Мы по которым тайны учим.

Оскал бесстрашен и могуч,

Что оставляет только сколы,

И пыль летит с вершинных круч

На низлежащие подолы.

Его пронзительный же рёв

Сильней воинственного горна

Под силой северных ветров

И не забытым духом Бьёрна.

А стать его, как ореол

Для сил великих притяжений,

Где многолетний каждый ствол,

Что всех в обхвате превзошёл,

В лесу, как самый чистый гений…

В тени рунических прародин

Под дивным Асгарда лучом,

Сидит в раздумьях старый Один,

Склоняясь к северу плечом.

И ни о чём

                    порой так быстро

Мелькают призрачные сны,

Лишь среди серости, как искры,

Глаза двух воронов видны.

Они черны,

                     и в них сверкают,

Как блеск монет речного дна,

Верха пророчества, что тают,

И мыслей твёрдых глубина.

Она одна

                  берёт округу

Под назидательность свою,

Придав холодного испугу

И жару, будто бы в бою.

Как на краю,

                        судьба не тлеет,

Подобно отблеску в мече,

Где Хугин с Мунином чернеют

На крепком Одина плече…

Вот, битва прошла громогласно

Под кличем ревущих врагов,

И мимо раскатистых снов

Летает отныне неясно.

Какая-то здесь пелена

Повсюду ковром расстелилась

И вскоре вовсю покорилась

Оттенкам пришедшего сна.

Вокруг размелись после боя

Остатки былой суеты,

И битые с досок щиты,

Как камешки после прибоя

На голом морском берегу,

Лежат аккуратно с клинками,

И сильных ветров голосами

Диктуют для саги строку.

Привычную с виду картину

С ветвей наблюдает орёл,

Который глазами обвёл,

Как всё превращается в глину

От, часто ступающих, ног

И топота в мерзостных стонах,

И трещин лихих на умбонах,

От твёрдых бойцовских сапог.

Среди тех ребристых забоин

И стали исступленной здесь,

Лежал окровавленный весь

Врагами поверженный воин.

Десятки немаленьких ран

Украсили крепкое тело,

И тихо душа отлетела

В Вальхаллы всевидящий стан.

Он был молодым в этом мире,

Когда принимал этот бой,

Но вскоре позвала с собой

Прекрасная пара валькирий.

За ними, и Асгард пройдя

Такой золотой и нетленный,

Он к некой горе высоченной

Промчался, как будто с огня.

Там бог же седой одноглазый

Его за столами встречал,

И эль из бочонка вливал

В рога, что блестят, как алмазы.

И воин, сидя на скамье

Своей необычно роскошной,

В какой-то задумке истошной

Чуть-чуть вспоминал о семье.

Там сын мелкий с дочерью дома

И любящей верной женой,

Его не дождались домой

Ведь строй его в битве был сломан.

А скоро зима из-за гор

Уже понемногу крадётся,

И тяжко семейству придётся

В холодный природный измор.

И строгий всевидящий Один

Вонзил в него меткий свой взгляд

И молвил: «Ты хочешь назад?!

Я вижу, как пылкость исходит

В тебе, как в кузнечной трубе…

Ну, что ж?! Так нельзя. Тем не менье,

Сегодня одно исключенье

Я сделаю, воин, тебе».

Своим серебристым гунгниром

Вознес старый Один над ним,

И тот с пожеланьем своим

За миг пролетел над их миром,

И в мир незатейливый свой

Опять несказанно вернулся,

Когда полусонным проснулся

В траве под опавшей листвой.

Вот, Мидгард родной под лучами

С людьми и лесными зверьми

Владения снова свои

Вовсю расстелил под ногами.

Лесные места у дубов

Ему показались знакомы,

И он до родимого дома

Побрёл безо всяческих слов.

В следах многогранных дорога

Ему приукрасила путь

К его поселению, чуть

Окутанным тайнами строго.

И воин, зайдя в поворот,

Откинув сомнения с глазу,

Но с радости понял не сразу,

Что дом его нынче не тот.

Повсюду лишь только чернели

Обломки сгоревших домов,

Как страхи ожившие снов,

Что часто ночами гремели

В задорной его голове

От жизни, избитой боями…

Тут даже мечи со щитами,

Лежали кругом на траве.

Повсюду ошмётки валялись

И рядом разграбленный воз;

И воин же храбро без слёз

Подумал о том, что добрались

Враги, одержав в том бою

Хорошую в прошлом победу,

И в местность безвинную эту

Разгневанность вняли свою.

Он долго сидел на коленях

Пред домом истлевшим своим,

Вдыхая оставшийся дым

В лесных оглушительных трелях.

Он Одина звал без конца,

Свой меч поднимая всё выше;

Но долго никто не услышал

Озлобленных криков бойца.

Кричал он: «Зачем ты, всесильный,

Меня сюда снова вернул?!».

И ветер внезапный подул

И дождь закружился обильный.

Селенье окутало сном

Бесцветным таким, непонятным,

И голосом леса обратным

Вонзился в селение гром.

А воин куда-то исчезнул,

Пропал на просторах лесных

И в тайны ветвистые их

Упал, словно в чёрную бездну.

В широкой дубовой тени

Всем телом своим растворился,

И сердца лишь проблеск искрился,

Как все проведённые дни.

Он взгляд свой не сбивчивый прячет

В огромной пучине лесной,

И видит всегда пред собой

Одну лишь дорогу, иначе

Последней надежды искра

На неком распутье потухнет,

И вмиг в представлениях рухнет

Незримой Вальхаллы гора.

Он в вечных скитаниях ищет

Любимых жену и детей,

Обиды укрыв средь ветвей

И спрятав терзанья на днище.

Порой появляется там,

Где нет справедливости горсти,

И входит так призрачно в гости

С особою силой к врагам…