Читать книгу В тине адвокатуры - Николай Гейнце, Николай Эдуардович Гейнце - Страница 28
Часть первая
Жрецы Ваала
XXVIII
За чаем
ОглавлениеКнязь Дмитрий Павлович окончил чтение писем и передал их дочери.
– Брат Александр пишет, что в половине сентября приедет в город недели на две. Из письма Марго видно тоже, что она приедет к этому времени. Тебе тут тоже есть от нее записочка.
– Вот это хорошо, это очень кстати, что все будут в сборе! – радостно воскликнула она, бросив полный любви взгляд на Шатова, и занялась записочкой сестры.
От наблюдательности Гиршфельда не ускользнул это взгляд.
«Ого, – подумал он. – Дело-то у этих голубчиков, кажется, уже на мази. Ну, да Бог с ними. Двухсот тысяч тебе, голубчик, в приданое не получить!»
– Очень, очень, повторяю, приятно мне вас видеть у себя. Заочно я уже давно знаком с вами, так как брат Александр в каждом письме упоминает о вас, расхваливая вас, как человека и как воспитателя и руководителя его сына… – обратился князь Дмитрий к Николаю Леопольдовичу. Тот, сделав сконфуженный вид, поклонился.
– Это не комплимент, я вполне убежден в ваших высоких качествах, так как без них приобрести дружбу и доверие брата, особенно в такое короткое время, невозможно. Мы с братом люди тяжелые, подозрительные и свое расположение даром и опрометчиво не даем.
Князь при последних словах своими добрыми глазами посмотрел на Антона Михайловича, занятого разговором в полголоса с княжной Лидой.
До навострившего уши Гиршфельда долетали слова: свадьба, Москва, экзамен.
Громкий голос князя мешал ему слышать более.
– Особенных достоинств я за собой не вижу, я только исполняю свой долг, – отвечал он на последние слова князя Дмитрия.
– Скромность – вот уже первое достоинство! – заметил тот.
Гиршфельд потупил глаза, все настойчиво прислушиваясь к разговору молодых людей на другом конце стола.
Чаепитие, между тем, окончилось.
Завязался общий разговор.
Из него Николай Леопольдович узнал профессию и положение своего нового знакомого – Шатова и увидал близость его отношений к дому князя Дмитрия.
Не ускользнула от него и нежная любовь к молодому другу дома, прорывающаяся в словах и взорах княжны Лиды.
Чувство злобного недоброжелательства, желчное настроение при виде чужого счастья напали на него.
«Не худо бы лишить этого молодца его лакомого кусочка, может и нам пригодится. Надо переговорить с Маргаритой…» – пронеслось у него в голове.
– Папа, тебе пора спать, ты и так дурно себя весь день чувствовал… – сказала княжна Лида, взглянув на висевшие в столовой часы, показывавшие одиннадцать – время, в которое князь Дмитрий Павлович обыкновенно ложился спать. В доме князя Дмитрия не ужинали никогда.
– Мне теперь лучше, можно бы и посидеть для дорогих гостей, – заметил князь, сдерживая зевоту.
Гости поняли, что это любезность, и стали прощаться.
– Жду вас завтра к обеду, без церемонии, отказом обидите меня и молодую хозяйку, – крепко пожал князь Дмитрий руку Гиршфельду.
– Сочту за честь… – раскланялся последний.
– Лучше, если это доставит вам удовольствие, – отвечал князь.
– В этом едва ли можно сомневаться, – заметил Николай Леопольдович, с чувством пожимая на прощанье маленькую ручку княжны Лиды.
Он, впрочем, у всех хорошеньких женщин пожимал руки с чувством.
– Вас я не приглашаю, вы свой, – простился князь с Шатовым.
– Еще бы его приглашать теперь! – улыбнулась княжна Лида, подчеркнув последнее слово.
Молодые люди вышли из ворот княжеского дома. Была прелестная августовская свежая ночь.
– Какая чудная ночь! Вам далеко? Я бы с удовольствием прогулялся! – обратился Гиршфельд к Шатову.
– Да, я живу довольно далеко, за Дворцовой улицей, за мостом, впрочем, что же я вам объясняю, ведь вы первый раз в городе? – отвечал тот.
– В первый, а потому и хотел обратиться к вам с вопросом, где бы у вас тут поужинать? Хотелось бы не дома, а на народе.
– В ресторане при гостинице «Гранд-Отель».
– Это будет дома – я там остановился.
– В Коннозаводском собрании.
– Это что за учреждение?
– Так называется местный клуб.
– Но там нужно, вероятно, записываться?
– Конечно, но я состою членом, хотя очень редко бываю, но могу вас, если хотите, записать: идти мне все равно мимо.
– А поужинать вместе? – предложил Гиршфельд.
– Нет, благодарю вас, я никогда не ужинаю и дома у меня спешная работа… – отказался Шатов.
– Так будьте так добры, запишите.
– С удовольствием.
Гиршфельд последовал за Шаговым.
Они прошли бульварчик, вышли на Дворцовую улицу и повернули налево.
– Какие, видимо, прекрасные люди эти Шестовы… – прервал молчание Николай Леопольдович.
– Князь образцовый человек, один из типов вырождающегося, к сожалению, поколения… – серьезно заметил Шатов.
– Ну, и в их поколении тоже много было сорной травы! – вставил Гиршфельд.
– Но зато были люди, каких теперь нет – носители идеалов.
– Каких идеалов?
– Честности, стойкости и неподкупности убеждений и бескорыстной любви.
– Почва была для возрастания этих сладостей за спиною крепостной, рабочей силы, – сквозь зубы проговорил Гиршфельд.
Шатов не ответил ни слова.
– Он куда дряхлей на вид князя Александра Павловича, не смотря на то, что моложе… – вышел из неловкого молчания, после своей неуместной фразы, Николай Леопольдович.
– Он серьезно болен, – печально отвечал Шатов, – кроме паралича ноги у него болезнь сердца. Бывший с ним сегодня перед обедом припадок меня очень беспокоит. Я боюсь, что княжна Лидия Дмитриевна скоро сделается сиротою.
– Вы думаете?
– К сожалению, почти уверен.
Они дошли до ярко освещенного здания – это и было Т-ское коннозаводское собрание.
Шатов записал Гиршфельда в клубную книгу и простился с ним.
– Поужинали бы вместе? – снова предложил Николай Леопольдович.
– С удовольствием посидел бы с вами, если бы не спешная работа… – извинился Шатов и вышел из швейцарского клуба.
Николай Леопольдович стал подниматься по освещенной лестнице.