Читать книгу В спецслужбах трех государств - Николай Голушко - Страница 7

В пределах компетенции органов госбезопасности мне пришлось заниматься национальными проблемами в СССР – этом уникальном по численности наций и народностей союзном государстве. Из приобретенного жизненного опыта я вынес глубокое убеждение, что любое государство в мире не может быть сильным, сплоченным и справедливым, если в нем коренные национальные интересы хотя бы одного народа будут ущемлены или основательно нарушены. Еще историк Карамзин подчеркивал, что народ – острое оружие и играть с ним опасно для общества.

Некоторые серьезные национальные проблемы в стране оставались неразрешенными до времен горбачевской перестройки, порождая межэтническую рознь, социальную напряженность, крайние формы антиобщественных проявлений. Актуально звучат слова В. И. Ленина о том, что «только громадная внимательность к интересам различных наций устраняет почву для конфликтов, устраняет взаимное недоверие, устраняет опасение каких-нибудь интриг…».

С ранней юности я не понаслышке знал, как в обыденной жизни складываются взаимоотношения между представителями разных народов. В интервью украинской газете я не скрывал своих взглядов. «Думаю, осложнение межнациональных отношений сегодня тревожит каждого честного советского человека. Кровавые столкновения, жертвы, беженцы… Все это не может не вызывать глубоких переживаний и серьезных раздумий. Необходимо понять, где, кем и когда были допущены основные ошибки в национальной политике. Вспоминаю послевоенные годы в Казахстане, где я жил и воспитывался вместе с эвакуированными с Украины сверстниками – украинцами и поляками, депортированными с исторических мест проживания советскими немцами и ингушами. И все мы, люди разных национальностей, делили нелегкую судьбу, хлеб, радость и слезы поровну. Выросший в трудовой семье, я рассматриваю любые попытки вбить клин между народами, разжечь огонь национальной вражды, искусственно противопоставить интересы одной нации другой как преступное поведение».

Говоря об огромной деятельности в советский период КГБ, других правоохранительных органов по достижению межнационального согласия, искоренению прошлых ошибок в национальном вопросе, нельзя оставить в стороне факты допущенных репрессий в отношении ряда народов и народностей, совершенных тоталитарным режимом. По некоторым данным, сталинские депортации затронули более трех миллионов советских граждан.

Об этой трагедии написано многое. Самое страшное и недопустимое заключалось в том, что изгнание народов с мест постоянного обитания проводилось по принципу общей национальной ответственности. Да, предатели должны были понести заслуженное наказание, но почему виновными делали все семьи, включая стариков, женщин и детей?

Я излагаю только те факты, с которыми сталкивался по служебным обязанностям. Их обнародование позволяет раскрыть позицию руководства КГБ в разрешении национальных проблем.

Что скрывать, общая ответственность, наказание и депортация народов в годы войны по этническому признаку были прерогативой не только СССР. История Второй мировой войны знает немало случаев депортаций в различных странах: изгнанию подверглись во Франции, Бельгии, Голландии не только граждане Германии, но и бежавшие оттуда ранее эмигранты, проживавшие в этих странах. Из Англии подобные категории людей были депортированы в Канаду. Через два месяца после начала войны с Японией президент США Франклин Делано Рузвельт подписал указ о выселении из западных штатов всех без исключения американских граждан японской национальности и размещении их в десяти концентрационных лагерях. Одновременно с депортацией более 120 тысяч этнических японцев, включая детей, женщин, стариков, из действующей армии США были уволены военнослужащие японского происхождения. Так что здесь американцы опередили советских союзников.

А сколько всего немцев было депортировано после войны в Германию? До сих пор цифры не уточнены. На сегодня их численность в Германии оценивается в 14 миллионов человек, в том числе из Польши было изгнано примерно пять миллионов, из Чехословакии – свыше трех миллионов, из СССР (Калининградская область) – более двух миллионов, из Румынии – 750 тысяч, из Венгрии – свыше 500 тысяч. Судьба многих из них была трагична. Вы знаете что-нибудь об их судьбах? Об их реабилитации? О возврате им имущества?

Кстати, в СССР были реабилитированы все народы, переселенные со своих мест. На сегодня только такие страны, как Словакия, Словения, Эстония, признали незаконность депортаций немцев со своих территорий.

Так что произошедшее в СССР не является чем-то необычным в долгой мировой истории. Впрочем, мы говорим об этом не в оправдание, а в целях недопустимости подобного в будущем. Поэтому вспоминаем о незаслуженных страданиях невинных людей разных национальностей.

В 1944 году, когда советские войска освободили страну от немецких захватчиков и вели праведную войну на территории европейских государств, оккупированных фашизмом, И. Сталин, Л. Берия, их приближенные принимают решение на уровне Государственного комитета обороны (ГКО) выселить крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков, балкарцев, турок-месхетинцев и людей других национальностей с родных мест проживания в отдаленные районы Сибири и Средней Азии, где они определялись под строгий режим так называемого спецпоселения. Спецпоселение – это, по существу, ссылка, несоблюдение элементарных гражданских прав, тяжелый принудительный труд, отсутствие жилья, в лучшем случае вырытая землянка, покрытая соломой или камышом, ежемесячные отметки в комендатурах, ограничение права передвижения даже в пределах своего района. Лишь спустя несколько лет после войны, в 1957 году, решениями Верховного совета СССР были восстановлены Калмыцкая, Чечено-Ингушская, Кабардино-Балкарская и Карачаево-Черкесская автономные республики и области. Выселенным народам предоставлялась возможность возвращения в родные места, но без права требования возврата утраченных имущества и жилья. Из мест спецпоселения возвращались (освобождались) также советские греки, курды, корейцы; они переезжали на свою малую родину, не получая от государства какой-либо материальной поддержки. Из-за сопротивления консервативной верхушки руководства страны в послевоенные годы не были окончательно решены проблемы восстановления гражданских прав и справедливости в отношении крымских татар, немцев и турок-месхетинцев.

Трагедия последствий войны заключалась в том, что земли депортированных народов были заселены жителями другой этнической и религиозной принадлежности, там родилось и обосновалось новое национальное поколение. При восстановлении во времена Хрущева Чечено-Ингушской АССР прежние административные границы перекроили таким образом, что они стали затрагивать интересы части населения Дагестана,

Северной Осетии, Ставропольского края и становились объектом земельных территориальных притязаний, служить поводом для межнациональных столкновений, вплоть до наших дней. В таких условиях трудно добиться межнационального единства, особенно на Кавказе с традициями привязанности, почитания земли и могил предков.

Реабилитация репрессированных народов – немцев Республики Поволжья, крымских татар и турок-месхетинцев, выселенных в годы Отечественной войны по обвинениям в сотрудничестве с гитлеровскими фашистами, – в политическом и правовом отношении все же состоялась. С них сняли необоснованные обвинения в измене (фашистские захватчики не соприкасались ни с поволжскими немцами, ни с турками-месхетинцами), но существовавшие до войны автономные образования у немцев и крымских татар не были восстановлены, им не разрешалось возвращаться в родные места проживания.

Необходимое отступление

Немцы в СССР выселялись внутри страны в течение всей войны, начиная с июля 1941 года, из Украины (примерно 100 тысяч человек), Крыма (около 35 тысяч), Москвы и Московской области, других районов СССР. Наиболее значительная часть немцев была выселена из Республики немцев Поволжья (446 480 человек).

Процесс этот коснулся также военнослужащих немецкой национальности. Из армии и флота были демобилизованы тогда свыше 33 тысяч человек. Большая часть их была направлена в строительные батальоны так называемой трудовой армии.

Всего до конца 1941 года было выселено около 800 тысяч советских немцев. Однако процесс этот продолжался и дальше, в течение всей войны и даже после нее, когда выселение коснулось советских немцев, попавших в оккупацию и вывезенных в Европу. По самым скромным подсчетам, всего за 1941–1947 годы в Среднюю Азию и Сибирь было выселено свыше одного миллиона советских немцев.

Нерешенность проблем депортированных народов до перестроечных времен влекла за собой острые последствия: систематические межэтнические столкновения, народные сходы, коллективные ходатайства, массовые выступления и эмиграционные настроения. С приходом Андропова стало особенно заметно, что часть политических и идеологических проблем ЦК партийные власти на местах стали перекладывать на органы государственной безопасности. Последствия нерешенных вопросов в национальной политике, ведущаяся борьба силовыми методами с проявлениями национализма без устранения причин и условий, их порождающих, превратились во многом в заботу созданных пятых подразделений, легли на плечи сотрудников КГБ и МВД.

После восстановления автономий для депортированных народов Северного Кавказа и Калмыкии советские немцы настойчиво добивались от высших партийных и правительственных инстанций возможности вернуться к восстановлению прежней формы национальной государственности – бывшей Республики немцев Поволжья. Делегации от немецкого народа (в основном из коммунистов) рассматривали удовлетворение своих национальных требований как окончательную политическую реабилитацию, позволяющую устранить бытовавшее представление о советских немцах как пособниках фашистской Германии. Они, впрочем, просили немногое: ликвидировать несправедливость и восстановить нарушенные гражданские права и существовавшую автономную республику. Руководство страны, казалось бы, понимало и разделяло национальные чаяния и запросы советских немцев; ведь общеизвестно, что отселение немцев из Республики Поволжья состоялось исключительно по национальному принципу, под оккупацией советские немцы не находились (кроме проживавших на Украине), а были мобилизованы в трудовые армии и работали на оборону страны. Но ответы властей делегациям советских немцев были однозначными: возвращение их в родные места потребует огромных экономических затрат, кроме того, без немецкого населения будут оголены разрабатываемые целинные земли в Казахстане.

Популярность идеи восстановления автономии в Поволжье среди немецкого населения была огромной. Постоянные приезды в Москву делегаций для посещения партийных инстанций

и настойчивые требования восстановить республику привели к тому, что на некоторых авторитетных лиц из автономистского движения был навешен ярлык радикальных националистов. Их перестали принимать в приемных ЦК и Верховного совета СССР, а наиболее настойчивых приказывали КГБ и МВД выдворять из столицы в принудительном порядке. Перед органами КГБ ставилась также задача любыми средствами влиять на авторитетов немецкого населения с целью ослабить автономистские настроения, вплоть до применения административных мер, снятия с поездов и недопущения посещения ими Москвы.

В 1970-е годы нереализованные автономистские настроения среди части немецкого населения стали перерастать в эмиграционные: значительно увеличилось число советских немцев, желающих покинуть СССР и выехать на историческую Родину в Западную Германию. В ФРГ на правительственном уровне при поддержке западных спецслужб это стремление поощрялось пропагандистскими кампаниями «счастливого рая» и предоставлением эмигрирующим из СССР немцам значительных материальных и иных льгот.

Во время одной из моих командировок в Германскую Демократическую Республику с немецкими коллегами обсуждалась возможность переключения эмиграционных потоков советских немцев на ГДР. Немецкие друзья во время переговоров высказывали свое недоумение, почему советские немцы покидают страну зрелого социализма и переселяются не в социалистическое государство ГДР, а рвутся в западный капитализм?

В мае 1979 года меня, тогда начальника отдела, пригласил помощник председателя КГБ СССР Павел Павлович Лаптев и сообщил о поручении Андропова подготовить для рассмотрения на Политбюро ЦК вопрос об образовании автономии для немцев на территории Казахстана. В течение трех дней мы с Лаптевым составили записку в ЦК КПСС о положении советских немцев в стране, в которой обосновали необходимость создания немецкой автономии как назревшей меры по окончательному решению вопроса восстановления прав депортированных в годы войны советских немцев, а также для устранения причин бытующих антиобщественных проявлений на почве как автономистских, так и эмиграционных процессов. Предлагалось образовать Немецкую автономную область, в которую включить территории нескольких районов Кокчетавской, Карагандинской, Павлодарской и Целиноградской областей со столицей в городе Ерментау. К материалам в Политбюро ЦК мы приложили географическую карту с компактными немецкими поселениями в этих районах. Из двухмиллионного немецкого населения страны больше половины в тот период проживало в Казахстане. В перспективе рассчитывали, что значительная их часть со временем переселится на жительство во вновь создаваемое автономное национальное образование.

Целесообразность восстановления национальной автономии для немецкого населения активно поддерживалась руководством КГБ СССР, прежде всего Андроповым, начальником 5-го управления Бобковым, тогда моим непосредственным руководителем.

31 мая 1979 года было принято постановление Политбюро ЦК КПСС «Об образовании Немецкой автономной области». Возвращая мне документы, Лаптев передал, что председатель КГБ СССР Андропов объявил нам обоим устную благодарность за оперативную подготовку материалов и просил внимательно проконтролировать выполнение решения ЦК по практическому образованию автономной области.

В Казахстане в этом направлении начали проводить подготовительную работу, формировались структуры партийной и исполнительной власти будущей автономной области. Обком партии нового автономного образования должен был возглавить А. Браун, немец по национальности, известный в республике партийный и хозяйственный руководитель.

В период обсуждения проблемы создания автономии у меня состоялась памятная встреча с членом Политбюро ЦК КПСС, первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Динмухамедом Ахмедовичем Кунаевым. Бобков попросил срочно прибыть в Кремль и доложить Кунаеву все материалы, касающиеся образования немецкой автономии. Внимательно просмотрев записки в ЦК и другие документы по созданию автономной области, Кунаев остановил внимание на приложении – географической карте.

– Кто нарисовал такие административные границы для немецкой автономии? Валихановский район Кокчетавской области не должен входить в состав ее территории, здесь находится святыня казахов – могила Чокана Валиханова! Вы знаете, кто такой Валиханов? – спросил он у меня.

– Да, прекрасно знаю.

– А откуда это знание?

– Я родился в этих местах, в Кокчетавской области.

Мое признание оживило наш дальнейший официальный разговор. Кунаев взял авторучку и тут же на географической карте изменил границы намечаемой немецкой области, исключив Валихановский район. Из этого факта можно судить, что в разрешении национальных проблем мелочей не бывает. При подготовке документов в ЦК мы с Лаптевым не сумели обратить внимание на такую оказавшуюся важной историческую деталь.

В конце беседы Кунаев обратился ко мне: «Что ты здесь, в Москве, сидишь? Возвращайся домой, в Казахстан, у нас председатель КГБ республики уже в возрасте, заменишь его». Я ответил, что недавно работаю в центральном аппарате, молод, не имею достаточного профессионального опыта. Понимал, что такое приглашение с его стороны было не чем иным, как проявлением восточной вежливости и снисходительности к молодому человеку.

Бывает же, получасовая встреча с таким человеком запоминается в деталях. В последующие годы (даже не могу себе объяснить, почему) я часто проводил жизненные аналогии между личностями Кунаев – Щербицкий, десятилетиями умело руководившими крупнейшими союзными республиками, с которыми так или иначе была связана моя жизнь.

16 и 19 июля 1979 года неожиданно для всех в городе Целинограде (ныне Астана, столица Казахстана) были инспирированы многотысячные митинги казахского населения с участием ветеранов войны и труда, студенческой молодежи, протестовавших против образования немецкой автономии в Казахстане. Основной лозунг звучал так: «Нет автономии для немцев на казахской земле!»

Местные партийные и советские работники, боясь потерять занимаемые посты на отходивших к автономии землях, распространяли негативное отношение к учреждению немецкой области. Инспираторы этих акций из числа коренного населения крайне недружелюбно проявили себя к трудолюбивому немецкому населению, которое приняли в годы войны, с кем делили кров и хлеб, а затем поднимали миллионы гектаров целинных земель. В тяжелые годы войны русские, казахи, украинцы в Казахстане проявили яркие примеры дружбы и интернационализма, подобные я с детства видел и в нашем селе. Тогда проявлений вражды к высланным народам, шовинизма или национализма, даже на бытовом уровне, ни у одной нации не отмечалось.

Вопрос о создании немецкой автономии так и остался неразрешенным. Информация о целиноградских событиях, выполненные с мест проведения массовых демонстраций фотоснимки докладывались М. Суслову, второму секретарю ЦК КПСС. По его указанию реализация постановления Политбюро ЦК об образовании немецкой автономии в связи с публичными выступлениями казахского населения была приостановлена. Л. И. Брежневу было решено не докладывать, чтобы не волновать Генерального секретаря ЦК сообщениями о националистических проявлениях в благополучном и многонациональном Казахстане, где он ранее руководил республиканской партийной организацией. Кстати, у Л. Брежнева и Г. Цинева в годы Великой Отечественной войны семьи нашли приют в Казахстане, где жили в эвакуации.

Нерешенность и невежество в межнациональных отношениях – это, по сути, подрыв и разрушение главных устоев любой государственности. Целиноградские события обнажили первые сигналы зарождающейся нездоровой тенденции: «Казахстан – для казахов» (хотя в рабочем классе республики казахов было всего 2 %), усилили бытующие высказывания о том, что казахстанская целина кормит всю страну. Подобные опасные явления проникнут в общественно-политический климат других союзных республик. Долгое время в стране создавалась видимость беспроблемности и благодушия в межнациональных отношениях.

В союзном масштабе в решении назревающих межнациональных отношений не существовало внятной национальной политики, должной системы и последовательности. Например, вышло постановление Политбюро ЦК КПСС, которое обвинило Казахстан в национализме, но вскоре было отменено.

По линии органов КГБ продолжалось внесение в ЦК предложений о целесообразности восстановления автономии для немцев в Поволжье, где республика существовала до войны. Кстати, в Саратовской и соседних с нею областях осваивались новые земли, требовались рабочие руки. Здесь уже присутствовала поддержка местными руководителями восстановления немецкой автономии, приезда немцев на жительство. Но в Политбюро ЦК на такие варианты не пошли даже в период демократических преобразований горбачевской перестройки.

Сотрудниками моего отдела прорабатывался вариант создания немецкой национальной автономии в Алтайском крае, где компактно в нескольких районах проживали советские немцы. Если бы были приняты рекомендации КГБ в высших инстанциях ЦК, то проблема немецкого населения в нашей стране не была бы такой болезненной, как в целом у других депортированных народов. В отделе оперативной работой по так называемой немецкой линии занимались майор А. Пышкин и лейтенант А. Кичихин, всего два сотрудника. При обсуждении оперативных задач не раз возникало обоснованное суждение: почему руководство СССР, оказывая огромную и всестороннюю помощь ГДР и другим странам социалистического лагеря, не может решить проблему ликвидации последствий войны и восстановления гражданских прав для советских граждан немецкой национальности? В звании подполковника А. Кичихин в горбачевское время вышел на Красную площадь с лозунгом поддержки национальных требований советских немцев, с протестом, почему не решается проблема восстановления справедливости в отношении немецкого населения. Скажу прямо, его поступок – невероятный и недопустимый для поведения сотрудника любой спецслужбы; но жаль, что такому примеру не последовал ни один аппаратчик ЦК или правительства, может быть, наша страна была другой.

Мой казахстанский земляк А. Браун, несостоявшийся лидер коммунистов при создании автономии, живет в ФРГ. В переданной мне книге «Целина» он отмечает, что вызванный в СССР в результате необдуманной перестройки хаос создал благоприятную почву для сведения счетов, решения силой давно назревших проблем в межнациональных отношениях. Все призывы и действия руководства, по мнению Брауна, были похожи на «метания загнанной стаи волков, окруженных красными флажками».

Одной из самых острых ситуаций до сих пор остается проблема крымских татар. Они стремились вернуться на жительство в Крым, сохранить и развивать свою национальную самобытность, язык и культуру. Из Крыма было выселено 230 тысяч человек, а требовали возвращения в родные места уже вдвое больше. Лидерами крымско-татарского движения выдвигались ультимативные требования о немедленном и массовом переселении из мест спецпоселения в Крым. Они прибегали к различным формам давления на власть с требованием восстановления существовавшей автономии в Крыму, проводили массовые митинги, создавали палаточные городки, объявляли групповые голодовки, совершали попытки самосожжения у Кремлевских стен. Организованное движение крымских татар возглавили молодые, энергичные люди, которые установили контакты с Западом и диссидентским движением в стране. При отсутствии положительных сдвигов в решении проблемы возникла естественная реакция: действия лидеров крымско-татарского движения стали принимать радикально-националистический и экстремистский характер.

Вынашивались планы создания самостоятельного для крымских татар автономного образования в Узбекистане. Остановились на варианте создания автономии в форме национально-территориального округа в Джизакской области, где к этому времени были открыты огромные запасы природных богатств. Секретарем обкома партии был назначен крымский татарин, перед которым стояли задачи привлекать на жительство в область крымско-татарское население, создавать условия для полноправной экономической и культурной жизни татар и таким образом сдерживать стремление массового переселения в Крым. Однако, как и в вопросе с автономией для советских немцев, в Узбекистане столкнулись с актами противодействия со стороны националистически настроенного коренного населения. Автономия для крымских татар в Узбекистане не состоялась, да и сами крымские татары неохотно шли на это. В декабре 1988 года на массовом митинге местного населения в Ташкенте прозвучали лозунги: «Русские, уезжайте в свою Россию, а крымские татары сами уберутся в Крым». В Андижане распространялись листовки: «Не уступайте русскому народу… Они забыли, что в тяжелые годы приехали без штанов».

Дискриминация крымских татар продолжалась и во времена горбачевской перестройки. Украинские власти препятствовали возвращению крымских татар, не разрешали регистрировать сделки по приобретению ими жилья, отказывали в трудоустройстве и прописке, принудительно выдворяли въехавшие семьи через Керченский пролив в Россию. В ответ возрастали массовые акции: самозахват пустующих земель, усиление мусульманского фактора. Экстремистские и радикальные круги крымских татар стали субсидироваться иностранным капиталом. Лидеры экстремистского крыла апеллировали к Западу, обращались за поддержкой в иностранные посольства. В поддержку возвращения крымских татар в Крым активно выступал академик Андрей Сахаров, справедливые требования поддерживала общественность. Можно себе представить сложность внутриполитической обстановки в связи с этим в регионах, на местах.

Вспоминаю такой эпизод: совещание в ЦК КП Украины с вопросом об обстановке в Крыму проводил второй секретарь ЦК А. Титаренко. Он обвинил правоохранительные органы республики в попустительстве несанкционированным заездам крымских татар и в слабой работе по их принудительному удалению из Крыма. От органов КГБ и МВД требовали провести операцию по очередной ликвидации палаточного городка под Симферополем, где разместилось около двух тысяч крымских татар, требовавших разрешения прописки в Крыму. До этого несколько раз в принудительном порядке такие самочинные палаточные городки ликвидировались, а их обитатели выдворялись в Россию. Только в 1990 году в Крыму было 22 палаточных городка с постоянным пребыванием в них до трех тысяч человек. Министр внутренних дел И. Гладуш докладывал, что у него нет сил и средств для таких массовых депортаций, указывал на допускаемое нарушение действующего законодательства по отношению к татарам.

Задача КГБ состояла в том, чтобы противодействовать антизаконным акциям экстремистских и националистических элементов. Многие процессы среди крымских татар возникали из-за неисполнения на местах принятых законов о реабилитации этого народа. Меры воздействия правоохранительных органов не останавливали (и не имели права останавливать) процесс возвращения крымских татар на родные земли.

Между мной и А. Титаренко произошел диалог, после которого я решил, что мне надо собирать домашний чемодан. В своем выступлении я говорил о том, что национальные проблемы крымских татар – это наследие сталинизма и последствия незаконного выселения народа в годы Великой Отечественной войны. Вопрос возвращения депортированного крымско-татарского населения на родные земли в связи с принятыми законами должны решать не люди в погонах – сотрудники КГБ и МВД, а советско-партийные инстанции. Образованная государственная комиссия по разрешению вопросов крымских татар во главе с А. Громыко бездействует, не ищет путей восстановления справедливости…

Титаренко резко оборвал меня:

– Кто Вам сказал, что крымские татары незаконно депортированы из Крыма, где они в войну сотрудничали с немцами?

– Это записано в решениях съездов КПСС и в нескольких реабилитационных указах Верховного совета СССР, которые не исполняются.

После этих моих слов Титаренко неожиданно заявил:

– Заседание секретариата ЦК объявляю закрытым.

Вопрос о судьбе крымских татар в те дни оставался действительно сложным. У многих на Украине в памяти были свежи факты предательства, службы крымских татар в вооруженных формированиях германского вермахта. Но, с другой стороны, не надо забывать о том, что в Красной армии служили десятки тысяч крымских татар, многие из них погибли. На спецпоселение в Средней Азии было определено около десяти тысяч советских солдат и офицеров из числа крымских татар, прошедших дорогами Великой Отечественной войны от звонка до звонка. Дважды Герой Советского Союза летчик Ахмет хан Султан остается в памяти среди достойнейших имен советских воинов.

Вернувшись на работу, я пригласил Подгайного, и ночью мы подготовили докладную записку на имя Щербицкого об осложнении обстановки среди крымско-татарского населения в республике и возможных мерах по ее оздоровлению. Подгайный знал хорошо проблемы межнациональных отношений в рамках всего Союза; с ним вместе в Москве мы работали во 2-м отделе. Среди предлагаемых нами мер были целесообразность создания в крымском облисполкоме специального отдела по рассмотрению обращений крымских татар, выделение для желающих земельных участков под индивидуальное строительство, организация переселяемыми крымскими татарами нескольких совхозов, проведение организованного набора рабочей силы на строительство крымского канала, прием молодежи в местные учебные заведения и т. д. На следующий день я позвонил Щербицкому и попросил принять меня. Состоялся трудный и длительный разговор.

– Владимир Васильевич, Вы знаете, как вчера проходило заседание в ЦК и слышали о моем выступлении?

В ответ молчание.

– Я подготовил докладную записку в ЦК по проблемам среди крымско-татарского населения в республике, но впервые за все время своей работы не подписал. Просил бы Вас ознакомиться с содержанием и посоветовать мне: подписывать или нет. Отсюда я буду делать личные выводы (я имел в виду, останусь ли работать в Киеве).

Сегодня могут показаться излишними приведенные мной подробности, но они свидетельствуют о политической сложности того времени, неоднозначности национальных проблем и подходов к ним, тем более что принципиального решения вопрос крымско-татарского населения в союзных инстанциях не находил. Надо признать, что требуемое от правоохранительных органов применение силовых действий в Крыму порождало возмущение крымско-татарского народа, митинговщину, экстремизм и открытую вражду к украинским властям. Допущенная в сталинское время несправедливость в отношении выселенных крымско-татарских семей не исправлялась, а порождала в перестроечный период очередную волну несправедливости и беззакония.

Я не предвидел неожиданно резкой реакции на мое выступление. Второй секретарь КПУ А. Титаренко был влиятельной личностью, участник Отечественной войны, давний член Политбюро ЦК КПУ, организатор тяжелой промышленности в республике. По характеру был жестким, не всегда отличался объективным отношением к людям.

Разрешение неприятной для меня ситуации пришло от В. Щербицкого. Он основательно изучил записку и сказал: «Подписывай!» Одобрив предложенные меры, тут же начал давать указания Совету министров, звонить в Верховный совет. Далее добавил: «Может быть, послать на полгода в Крым секретаря ЦК Ельченко? Пусть на месте поработает и наведет порядок. Вот Горбачев отправил в Карабах своим представителем Аркадия Вольского. Почему не сделать такое нам?» В конце беседы (я уже чувствовал себя реабилитированным после выступления на совещании) В. Щербицкий посоветовал не обижаться на А. Титаренко: «Он у нас известный сталинист».