Читать книгу Вкус вишневой смолы. Рассказы и повести - Николай Коровин - Страница 8

Юрка Дубинин был красавчик! Именно красавчик, а не красавец. Есть такая порода самцов с испано-бразильско-

американскими чертами лица! Наиболее яркие представители этой породы красуются на страницах глянцевых журналов, держа кулачки на лацканах дорогущих клетчатых пиджаков и закинув ногу на ногу без носков в рыжих кожаных макасинах. Они плещутся в бассейнах с изумрудно-голубой водой и обнимают за плечи умопомрачительных красоток в клипах каких-нибудь Мадонн и Бритней Спирс. Красавчики не очень хорошие люди и не очень надежные друзья. Но, жизнь их балует! В школе по ним сохнут все девчонки и самые отпадные десятиклассницы мечтают, что бы они пригласили их в кино. В армию красавчики, как правило, не попадают, а если и попадают, то в клуб или в штаб. В институте не ходят на лекции и спокойно списывают конспекты у самых красивых однокурсниц. На каждом курсе они с азартом охотников затаскивают в постель очередную смазливую дуреху, оставляя в слезах и недоумении ее же собственную подругу. На работе они занимают самые непыльные, но денежные должности и умудряются выпутываться из самых засадных, капканных ситуаций, даже если, к примеру, трахнут молодую жену босса-людоеда и спалятся, то, всеравно, вместо прилюдного четвертования отделываются лишь увольнением и переходом на новую, еще более денежную работу.

Так вот, Юрка Дубинин был красавчик. Мы жили в башне- девятиэтажке на Щелковском шоссе. Я на восьмом этаже, а он на пятом. Такими уж закадычными друзьями не были. Зато дружили наши собаки. Юркин Филя- грозный и могучий метис добермана, питбуля и черт его знает чего еще, прежде чем спуститься во двор, забегал на восьмой этаж и начинал лаять перед моей квартирой. Мой рыжий симпатяга карликовый пинчер Тимка, заслышав призывы дружбана, начинал скулить и скрести дверной дермантин когтями. Вдвоем они выбегали на улицу и начинали искать какого-нибудь пришлого кобелька. Мой, по причине мелкорослости и коротколапости шел «на понт»! Он начинал задирать чужака. Тот, одуревший от такой дерзости, бросался на Тимку. И вот, тогда-то из-за кустов выскакивал затаившийся Филя и навешивал кобелю собачьих люлей! Чрезвычайно довольные и гордые собой, друзья возвращались домой.

С Юркой у нас такой дружбы не было, хотя мы частенько гуляли вместе во дворе и ходили на местные пруды кататься, словно на плотах, на огромных деревянных катушках из под кабеля. Наш дом был построен в конце пятидесятых и заселен орлами Железного Феликса с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой. В доме жили офицеры КГБ. На каждом этаже был свой рыцарь щита и меча. Один брал шпиона Пеньковского, другой вербовал шахматиста Корчного, третий делал такое, о чем и по сей день можно говорить только шепотом на кухне! В общем, что не этаж, то очередная серия мультфильма Шпионские страсти.

Юркин отец, подполковник дядя Толя был хорош собой. Высокий и статный, с жесткими черными волосами, уложенными в модельную прическу. В отутюженном темно-сером костюме, белоснежной сорочке и бардовом галстуке в мелкий горошек, он был похож на Итальянского мафиозо. Каждый раз, когда он выходил из подьезда нашего дома, перманентные тетки на лавочке томно вздыхали и долго смотрели на его широкую, удаляющуюся спину. Мама Юрки, тетя Рая, тоже служила в органах и тоже была красавицей. Когда она выходила из подьезда, местные, дворовые мужики, вечно копавшиеся в движках своих раздолбанных запорожцев и москвичей, восхищенно цокали языками и похотливо смотрели на ее стройную фигурку и точеные ножки в туфлях лодочках.

Дядя Толя изредка бывал заграницей. Квартира их была обставленна дефицитной, по тем временам югославской мебелью, в большой комнате красовался на четырех ножках немецкий цветной телевизор, Юрка слушал Пинк Флойд на катушечном Японском магнитофоне и щеголял в настоящих американских джинсах Левистраус. По выходным всё их семейство, включая грозного бойца Филю, усаживалось в новенькие синие Жигули и укатывало на Подмосковную дачу, где, надо полагать, все тоже было в шлколаде. Тетки на лавочке бросали завистливые взгляды на Раю и вздыхали: Вот ведь везучая! Мужики же беззлобно шипели в догонку: Живут же люди!

Дядя Толя умер внезапно. Инфаркт на работе. Раз и все! С его смертью трос на котором крепились благополучие и лоск семьи лопнул. Тетя Рая после смерти мужа, вскоре уволилась из органов и перестала выходить из дома. Тетки у подьезда поговаривали, что Рая запила. В доме у них всегда было полно алкоголя. Весь шкаф забит бутылками с виски, джином, бренди и прочими заморскими напитками с яркими, замысловатыми этикетками.

Юрка и раньше не чурался стаканчика портвейна с дворовыми пацанами, а тут вовсе стал поддавать, чуть ли не каждый день и подолгу не ночевать дома. Где он пропадал, неизвестно.

Тетя Рая иногда была вынуждена появляться во дворе! За хлебом сходить или еще за чем. Шла она нетвердой походкой. Былая красота медленно, как старые обои отслаивалась от нее. С первого взгляда можно было определить, что эта, некогда красивая и статная женщина поддает и поддает прилично. Пару раз ее находили лежащей на лестничной площадке, не доходила до дверей квартиры и, обмочившись, заваливалась спать на холодный кафельный пол. Продержалась она недолго. Буквально через год после смерти мужа тетя Рая умерла.

Затем умер постаревший и парализованный Филя. Его похоронили у березки во дворе и мой Тимка, во время прогулки, еще долго останавливался на этом месте и скулил.

А когда, через год Тимофей попал под машину, мы похоронили его на этом же месте, у березки, под боком старого друга, который всегда его защищал.

Наша семья вскоре переехала со Щелковской в новую квартиру в Строгино. Что стало с Юркой Дубининым я не знал. Доходили слухи, что он попался то ли на воровстве, то ли на грабеже и ему дали срок. Спустя лет двадцать после переезда, меня каким-то ветром занесло на Щелковскую. Я с щемящей тоской в груди прошелся мимо школы, в которой проучился 10 лет, мимо хоккейной коробки, где мы с пацанами летом гоняли мяч, а зимой резались в хоккей самодельными клюшками из еловых стволов. Заглянул в свой старый двор. Там все осталось как и прежде. Те же машины у обочины, та же лавочка у подьезда. Вот только ни теток, ни мужиков уже не было. Подойдя к входной двери дома, я заметил какую-то темную груду полусгнившего тряпья. Внезапно куча зашевелилась. Из нее высунулась грязная всклокоченная голова, затем появились потрескавшиеся руки с черными обломанными ногтями. Ноги были одеты в страшные, заляпанные, затертые, рваные джинсы и некое подобие грязнющих, развалившихся кроссовок. Пахло от кучи так, что впору было закрывать нос наодеколоненным платком. Я узнал его сразу. Это был Юрка! Квартиру свою он скорее всего пропил, или его попросту выкинули из нее и теперь он обитал возле подьезда в куче тряпья и мусора. Он протянул ко мне черную руку! Нет, не поздороваться. Он, конечно не узнал меня. Просто чего -то просил, денег или еды. Я положил ему в ладонь несколько купюр. Достал из сумки батон колбасы, купленный накануне для дома!

Юрка! Привет! Это я Коля! Помнишь меня?

Нет! Все было тщетно. В погасших глазах – пустота.

Юра! Юра! Да вспомни же! Мы здесь с тобой жили, гуляли вместе! Собаки наши дружили, твой Филя и мой Тимка!

Внезапно в его глазах, на мгновение зажглись осмысленные огоньки! Он внимательно осмотрел меня, потом как-то сьежился, обнял себя грязными руками за плечи и беззвучно затрясся всем телом! Юрка плакал! Рыдал навзрыд. Огромные прозрачные слезы катились по его давно небритым, ободранным щекам и падали прямо на черную, рваную майку на которой каким-то чудом сохранилась надпись: PRETTY BOY Красавчик!