Читать книгу Наваждение (сборник) - Николай Куценко - Страница 4

В аудитории было душно и пахло потом. Старые университетские парты, грязный паркет и пыль в воздухе создавали гнетущую обстановку. Серое небо за окном делало картину еще более удручающей. Я подошел к окну и немного его приоткрыв, огляделся по сторонам. Напротив меня сидело около десяти студентов. Все они смотрели на меня каким-то просящим щенячьем взглядом, будто моля о снисхождении. Словно жертвы перед палачом, которому предстояло их казнить, они просили о том, чтобы процедура казни была как можно гуманнее. Им было страшно – сегодня решалась их судьба. Устный экзамен по математике определял, кто из них пойдет на платное отделение, а кто – на бесплатное. Все они выглядели несчастно. Без исключения. От этого настроение мое окончательно испортилось.

«А ведь это еще дети», – мелькнуло у меня в голове.

Я еще раз оглядел их – несколько мальчишек и две девчонки. У одного из мальчиков из подбородка торчало несколько вьющихся темных волосков. Эта рыхлая козлиная бородка выделяла его из всей аудитории и невольно притягивала взгляд. Две несимпатичные девушки нервно кусали себе ногти и улыбались мне, как только ловили мой взгляд. Я кивал им в ответ. Им было мучительно страшно. Чтобы разрядить обстановку, я решил сказать несколько слов:

– Уважаемые абитуриенты, прошу вас подойти к экзамену творчески и сосредоточиться на работе. Помните – нервы вам не помощник. К тому же это всего лишь экзамен.

В аудитории стало тихо. Бумаги больше не шуршали. Мои слова возымели обратное действие. Маленькие напуганные детские глаза уставились на меня из всех углов аудитории, словно я дал абитуриентам надежду и мог хоть как-то решить их судьбу. Но я не мог. Хотя и пытался помочь им. Я ведь и сам был на их месте пять лет назад. И так же смотрел на принимающего экзамены. Мне тогда казалось, что в этот момент – это самый важный человек в моей жизни. Что именно в его силах решить мою судьбу. Вот так и они – надеялись.

В аудитории я был вторым преподавателем, то есть младшим. И мое дело было помогать первому преподавателю, – старшему. Последнего я не знал и за час до начала экзамена встретил впервые. Он показался мне неприятным человеком, абсолютно безучастным и отрешенным. На его лице я не увидел никаких эмоций. Он напомнил мне памятник – серый и безжизненный. Его желтые грубые пальцы говорили о том, что он много курит, нездоровый цвет лица – что много пьет. Первое, что я услышал, было:

– Правила знаешь? – спросил он грубо, даже не поздоровавшись.

– Да, не в первый раз, – сухо отрезал я.

– Хорошо. Есть один момент. Сейчас расскажу, – и он закашлял в кулак. Так, что я от неожиданности вздрогнул.

Затем он посмотрел по сторонам и, убедившись, что нас никто не слушает, продолжил:

– Так вот. В этот раз все будет строже: трешников валим, остальных – тянем.

– Что значит валим? – не понял я. – А вдруг они…

Он перебил меня:

– Поступило распоряжение: троечников – на платный, остальных – на бесплатный. Квоту ввели – урезали бюджетные места.

– Как так?

– Какая тебе разница. Сказали – делай. Что ты вопросы ненужные задаешь?

– А вдруг троечник…, – начал я, но не успел договорить.

– Слушай, парень, я хочу отсюда свалить как можно раньше. На споры с тобой у меня лично нет времени. Поэтому исполняй. Иначе я попрошу дать мне другого помощника.

– Понял, – неохотно сказал я и немного поморщился. Он не придал этому значения. Его лицо так и осталось спокойным и безучастным.

– Вот и хорошо. Тогда за дело. Думаю, в пару часов управимся.

Устный экзамен заключался в следующем: после сдачи теории по билету абитуриент должен был решить две задачи, каждая из которых относилась к одной из трех категорий: простой, средней и сложной. То есть – первой, второй и третьей. Как они шли в наших тетрадях. Скажу сразу, что задачи третьей категории решить было невозможно. По крайней мере мне это никогда не удавалось. Поэтому их было всего две и пускались они в ход крайне редко. Как правило, чтобы кого-нибудь завалить. К ним давались только ответы. Задачи второй категории могли решить люди только очень подготовленные. Ну а в первую категорию попадали легкие задачи. Их решали почти все. Троечникам мы давали сразу задачу второго уровня, которую никто из них не мог осилить. После чего ставили им тройки, остальным – сначала задачу первого уровня, затем второго. Те, кто решал обе, получал пять, иначе – четыре. И то и другое было для них хорошим результатом. Они продолжали претендовать на бесплатные места. Чего нельзя было сказать о троечниках.

Первые трое студентов, получивших за письменный экзамен «четыре», смогли осилить только задачи первого уровня, получив свои «четверки». Следующий «четверочник» решил задачу второго уровня и получил пять. Затем пошли троечники. Некоторым из них мы поставили двойки, остальным тройки. Все шло по плану и казалось, что оставшиеся несколько абитуриентов будут проходными. На лице старшего преподавателя появилась улыбка – он предчувствовал скорое окончание экзаменов. Процесс был ему в тягость.

– Молодец, – вдруг сказал он мне, – Делаешь все как надо. Скоро закончим!

И я делал, но не ради него. Просто все так складывалось. Троечники действительно были слабыми, остальные – сильно разнились. Так что пока все было честно. И тут я увидел ее – маленькая, забитая, неуверенная «троечница». Ее худые пальцы нервно сжимали карандаш, а немытые русые волосы свисали с ее головы как сосульки с крыши. Она сильно нервничала. От этого ее губы сжались и превратились в узкую красную полоску. Мы выслушали ее билет, который был рассказан безупречно, и дали ей задачу второго уровня, не ожидая, что она ее решит. Через пять минут, она тихо позвала меня:

– Можно? – она приподнялась на своем стуле и вытянула правую руку вверх. Как это делают типичные отличники. – Я уже….

– Да, конечно, – я подошел к ней и посмотрел решение задачи. Оно было правильным.

– Верно? – спросила она униженно, пытаясь поймать мой взгляд.

– Верно, – ответил я, глядя в ее бумаги, – Быстро вы.

– Легкая задача просто.

Но это не была легкая задача. По крайней мере для меня. Я бы возился с ней минут пятнадцать, а то и все двадцать. А она решила за пять минут. Я подошел к старшему преподавателю:

– Там девчонка умная сидит. Решила вот эту задачу, – я ткнул ему пальцем в решение.

– И что? Она же тройку на письменном получила!

– И что мне делать? Может четверку поставим?

– Не надо. Есть установка, я же говорил.

– Да, но она умная.

– Дай ей задачу третьего уровня! И ставь три!

– Но я сам не решу задачу третьего уровня, – стал уговаривать его я. – Может, четыре поставим?

– И я не решу! Кого это волнует.

– Хорошо, я дам ей задачу третьего уровня, – нервно отрезал я.

Я выбрал первую задачу третьего уровня. Это не имело большого значения – обе из них решить было невозможно. Я подошел к «троечнице» и сказал.

– Надо будет еще одну решить. Но это непростая задача. Так что Вам потребуются все Ваши знания.

Она посмотрела на меня и улыбнулась. Будто увидела во мне своего защитника. Будто то, что я сказал, стало для нее сейчас очень важным. Она вдруг положила на стол карандаш и перестала дрожать.

– Я справлюсь. Не беспокойтесь.

– Постарайтесь. Если будут вопросы, зовите, – сухо ответил я, пытаясь выразить свое безразличие.

Я еще раз посмотрел условие задачи и ужаснулся.

«Это же надо такое придумать…», – мелькнуло в моей голове. Мне вдруг стало противно и как-то тошно. Я посмотрел на девушку – она напряженно что-то чертила. На ее лбу появилась слегка видная темно-синяя венка.

«Без шансов», – подумал я и пошел к главному преподавателю.

– Ну что?! Дал? – спросил он меня ликующе.

– Дал, – хмуро ответил я.

– Ну и хорошо, сейчас все закончим и домой.

Я сел за свой стол и стал смотреть на «троечницу». Та что-то писала и иногда засовывала ручку себе в рот, прикусывая зубами. Так прошло минут десять.

– Можно, – она вдруг приподнялась со стула и вытянула правую руку вверх.

– Что? – не понял я.

– Я решила.

Старший преподаватель уставился на меня так, словно услышал чудовищную новость, способную нарушить спокойной течение его жизни. Его зрачки расширились, а рот – приоткрылся. Я встал со стула и подошел к девушке.

– Покажите, – спокойно попросил я.

– Вот…, – она протянула мне тетрадь и засмущалась. На ее щеках появились чуть заметные розовые пятна, на лбу – испарина.

Я сразу посмотрел ответ – он был верным. Решение смотреть не имело смысла, сам бы я не решил. Но девушке об этом знать было не обязательным.

– Верно, – протянул я. В этот момент у главного преподавателя вытянулась шея и он поправил ворот рубашки.

Я подошел к нему и протянул ее тетрадь.

– Я поставлю ей пять, – сказал я, ожидая его реакции. Затем добавил: – Я бы не решил.

– Ты чего надумал? Нам же сказали!

– Плевать. Она – гений. Умнее меня и Вас. Я ее валить не стану.

– Да брось ты! Случайно решила. Всякое бывает. Дай ей вторую!

– Не стану.

Преподаватель напрягся и почесал свой лоб. Его мучало чувство несправедливости, которое боролось с установками факультета. Он судорожно листал тетрадь девушки.

– Да уж, умная она. Ладно, я с тобой согласен. Но вторую задачу ты дашь! А потом поставим ей четверку – дадим шанс.

– Нет, мы поставим пятерку, – стал настаивать я.

– Если решит!

Девушка уже не выглядела напряженной – все время улыбалась и смотрела по сторонам. Карандаш, который она все время сжимала лежал на краю стола. Я виновато подошел к ней. Мне было неловко.

– Извините, – начал я, – Вам нужно будет…, – я взял паузу, думая, как лучше сказать.

– Решить еще одну задачу?

– Вы быстро все понимаете, – улыбнулся я и посмотрел ей прямо в глаза. Радостные и счастливые.

– Я смогу…, – сказала она и взяла в руки ручку.

– Конечно сможете, – подбодрил я ее и протянул условие задачи.

В этот раз все было дольше – она стала нервничать. Я понимал, что что-то идет не так. Старший преподаватель вышел покурить. Когда он вернулся, то спросил меня:

– Ну что, сдалась?

– Нет еще, пытается.

– Ну пусть пытается. Дадим ей минут десять еще. А после – четверку! Договорились?

– Договорились, – неохотно ответил я.

– Не бери близко к сердцу. Это всего лишь абитуриенты.

Сказав это, он сел за стол и стал смотреть в окно. Через тучи пробивались лучи солнца и падали на подоконник – старый и дряхлый.

Вдруг девушка заговорила:

– Подойдите, пожалуйста. Я…

– Чего? – не понял я.

– Я хочу спросить.

– Хорошо. Я иду.

На ее столе я увидел несколько листов, исписанных мелким шрифтом. Она вдруг стала мне рассказывать про решение задачи – ее пальцы опять дрожали, а на лице появились красные пятна.

– Вы получили ответ? – сухо спросил я, давая понять, что решение меня мало интересует.

– Да, но я хотела бы показать, как можно решать эту задачу, – она сделала паузу и добавила: – По-разному.

– Что Вы имеете в виду? – не понял я.

– Разными способами.

И тут она показала мне два разных решения этой задачи с одинаковым ответом. Он совпадал с верным. Я подошел к старшему преподавателю. Он что-то писал в своих бумагах. Затем он протянул мне лист с оценками. Напротив фамилии девушки стояла пятерка.

– Доволен? – уже по-дружески спросил он.

– Доволен, – сухо ответил я. – Она – гений.

– Знаю, – наконец-то согласился он со мной. – Давай посмотрим, за что ей тройку на письменном поставили.

Мы сели за стол и стали разбирать ее письменную работу. Из пяти задач она решила все пять, но в двух сделала арифметические ошибки и эти задачи ей не зачли. Таким образом, в письменной работе было три плюса и два минуса. Как итог – тройка.

– Это как минимум четверка! – сказал я. – Вы же видите!?

– Вижу, что нехорошо. Ладно, я разберусь!

– Обещаете?!

– Обещаю.

И тут я увидел перед собой совершенно другого человека – преподавателю вдруг стало жалко эту маленькую девочку, как и мне. И маска безразличья вдруг слетела с его лица. Он вдруг занервничал и побежал курить, сказав тихо несколько матерных слов. Так что их слышал только я.

И он не обманул меня. Работу пересмотрели и признали ошибку экзаменатора, который оказался сыном известного академика. Чтобы не делать скандала, решили оценку не менять, но взять девушку под особый контроль на следующих экзаменах, дабы помочь поступить ей на бесплатное отделение.

Несколько раз я видел ее на факультете. Когда она проходила рядом, то опускала глаза и краснела. Говорят, что она самый сильный студент в группе. А может быть и на курсе…