Читать книгу Розы и тернии - Николай Николаевич Алексеев - Страница 15

– Леночка!

– Голубчик Алешенька!

– Да я век, кажись, с тобой не расстался б! Ведь вот попрощался совсем, а уйти силушки нет – ноги не идут.

– Соколик! Завтра приедешь?

– Беспременно, если на наше счастье погода не сменится…

– Авось, Бог даст. Я бы и в дождь-проливень прибегла, да матушка остановит… Ах, милый! Да и люб же ты мне!

– Чай, не боле, чем ты мне, голубка.

Поцелуй прозвучал в тишине сада.

Долго прощались они, расходились и опять возвращались и медлили, оттягивая минуту расставанья.

Наконец собрались с силами, расстались.

Ловко перемахнул молодой князь через изгородь, свистнул коня. Конь прискакал на зов хозяина и с тихим ржанием остановился подле него.

Вскочив на седло, Алексей Фомич дал волю коню, оставив свободно висеть узду. Конь пошел мерным шагом, а князь Щербинин задумчиво смотрел вдаль.

Из ржи поля вспорхнул, как вырвался, жаворонок, конь фыркнул в легком испуге, а сверху уже неслась серебристая замирающая трель. Молодой князь поднял голову и посмотрел на птицу, которая темной, все более уменьшающейся, точкою виднелась на яркой до того, что смотреть было больно, синеве летнего неба.

Песня жаворонка находила себе отзвук в душе Алексея. Ему хотелось вторить веселой птичке, хотелось взлететь, как она, ввысь и крикнуть оттуда белому свету о том счастье, каким полно его сердце.

Он шевельнул узду. Конь согнул шею и поскакал, вздымая копытами целое облако дорожной пыли. Быстро несся конь, но еще быстрее неслась вереница мыслей и воспоминаний в голове мечтателя князя.

Образ златоволосой любимой боярышни витал перед ним. Эта милая девушка – «она», та таинственная красавица, которая так часто рисовалась ему в грезах. Это – «она», он узнал ее, увидев в первый раз: ему все открыло тогда вдруг трепетно забившееся сердце. А как потом он отчаивался, что, быть может, никогда больше не придется с нею встретиться: он знал, что терем – это та же крепость. Можно бывать в усадьбе, беседовать с хозяином, порою с хозяйкой, быть желанным гостем и все-таки не видать затворницы терема – он все же чужак, а обычай запрещает девицам выходить к чужим людям. Кто же преступит обычай? Ведь сказано: «повальный обычай – что царский указ».