Читать книгу Прощай, Германия! - Николай Прокудин - Страница 4

Глава, в которой наш герой ступает на родную землю, и эти шаги даются ему ох как нелегко.

Самолет громко ревел прогреваемыми двигателями, а позади аппарели шла бестолковая суета: пилоты торопили пассажиров, пассажиры ругали коменданта, создавшего толпу, майор-комендант хрипло орал на отпускников и заменщиков.

– Становись в очередь! Чего столпились! Пить надо было вчера меньше! – Активно жестикулируя, комендант размахивал руками и вместе с лейтенантом из службы В О СО пытался регулировать людской поток.

– На борт возьму не больше ста пятидесяти пассажиров! Перегруз! – спорил с тыловым майором командир транспортника, одетый в кожаную летную тужурку. – У всех куча барахла, да еще попутный груз всучили большой.

– Сбрендили? Я уже неделю борт жду, чтоб уехать домой, а они генеральские шмотки вывозят! – громко заорал какой-то крупный прапорщик в годах, опухший от сна и обильно потребленного спиртного, услышав решение летчика. – Сажай нас быстрее!

Лейтенант невозмутимо сверял списки, забирал талоны на перелет и проверял паспорта. Народ у рампы бушевал, но каждый, едва попав на борт, мирно усаживался на лавку и сразу успокаивался. Особенно шумели и напирали задние ряды, резонно опасаясь, что всем мест не хватит.

– Сто сорок восемь, сто сорок девять, сто пятьдесят! – отсчитывал пилот, подталкивая пассажиров к трапу. Доведя счет до намеченного числа, он решительно встал поперек движения и растопырил руки. – Стоп! Все, посадка окончена. Остальные улетят завтра!

Народ, не попавший на борт, загомонил, засуетился, начал возмущаться. Эдик оказался сто сорок восьмым с двумя чемоданами в руках, один свой, второй был той самой официантки Вики, которая отправлялась домой в отпуск и чуть приотстала от однополчанина. Комендант грубо оттер стройную девушку от трапа самолета могучим животом.

– Мне надо на борт! – взвизгнула девица, – там мой чемодан!

– Где? – невозмутимо спросил комендант.

– Вон он, у капитана Громобоева. – Вика привстала на цыпочки и указала пальчиком во чрево воздушного лайнера.

– Капитан, верни ее чемодан, – велел седовласый комендант.

– Не нужен мне чемодан, я хочу в самолет! – продолжала визжать девица.

– В самолет сядешь завтра, а пока отдыхай… – ухмыльнулся пилот. – Или пошали, развлекись напоследок…

Внезапно в дело вмешался озорник Афанасьев, он каменной глыбой вырос позади Виктории, хитро и весело подмигнул Эдику, подхватил однополчанку под локотки, приподнял над собой.

– Эдуард, принимай ценный груз!

Громобоев схватил официантку за красивые, изящные загорелые руки, Вика мгновенно высоко задрала стройные ноги и, пронзительно взвизгнув, вскочила на край аппарели. Юбка красотки во время прыжка задралась до ажурных трусов, и сидящие на борту мужики громко заржали и отпустили в ее адрес сальные шуточки, обрадовавшись нежданному стриптизу.

Вскоре борт взревел всеми четырьмя мощными двигателями, погазовал, разогнался по бетонке и резко взмыл ввысь. Пилот круто заложил штурвал, Ил-76 лег на крыло под углом сорок пять градусов и пошел на крутой вираж, сделал два восходящих круга над городом, быстро набрал высоту и взял курс на север. Сердце капитана учащенно билось в груди.

«Только бы не было пуска ПЗРК на прощание! Только бы не сбили!» – лезли в голову тревожные мысли.

Минута за минутой шло время полета, и ничего страшного не происходило: натужно, но равномерно гудели двигатели, во все стороны летели противоракетные отстрелы сигнальных ракет, самолет поднимался под облака.

«Уф! Ну наконец-то лечу домой! – подумал Громобоев и поплевал через плечо. – Прощай, забытый богом Афганистан! Прощай, несчастная, нищая, разоренная бесконечной войной средневековая страна. Только «прощай» – и никакого «до свидания»! Домой без возврата. Повоевал – хватит!»

Эдик напряженно смотрел через иллюминатор на проплывающие горные хребты. Картина почти не менялась: темно-серая возвышенность, с отдельными заснеженными шпилями вершин и разбросанные во все стороны бесконечные однообразные горные хребты. Через некоторое время командир вышел в грузовой отсек и громко объявил:

– Товарищи, поздравляю, мы пересекли государственную границу!

– Ура!!! – взревели хором полторы сотни глоток, и те, у кого еще было что выпить, отхлебнули за успешное возвращение.

Грузовой военный авиалайнер приземлился в Ташкенте ближе к вечеру. Армейский аэропорт Тузель располагался на окраине города, и пока пассажиры прошли таможню, пока их досмотрели пограничники и миновали паспортный контроль, уже стемнело.

– Ты меня не бросишь? – с мольбой в голосе пробормотала Вика. – Я совсем не знаю этого города, боюсь, местные ограбят, изнасилуют, убьют. Сам знаешь, тут такое часто происходит не то что с девушками, даже здоровенные мужики порой пропадают бесследно.

– А вдруг я сам изнасилую? – пошутил Эдик.

– Зачем? Я тебе и так дам… – многообещающе стрельнула темно-карими глазками бывшая однополчанка. – Жалко, что ли, для хорошего человека. С меня не убудет…

Капитан оценивающе оглядел стройную фигурку и смазливую мордашку. В полку эта официантка жила с заместителем командира полка, ходила гордо, почти никого не замечала, а тут и в нем достойного мужчину увидала. За эту красивую попку в полку многие готовы были подраться.

– Эх, ты, заветная мечта Афони! Спасибо за предложение, однако меня ждут. Да ты не бойся, не брошу, доставлю в аэропорт Ташкента в целости и сохранности, – заверил капитан девушку.

Эдик предложил замедлившему возле них шаг подполковнику-десантнику ехать втроем, вместе дешевле.

– Я сейчас в военную гостиницу, – ответил суровый десантник, – мой рейс завтра днем. А вы куда? Сразу в аэропорт за билетами?

Громобоев пояснил, что у него в планах тоже вначале разместиться и лишь потом искать варианты убытия на Родину подальше от этих жарких мест. И без разницы – поездом или самолетом, лишь бы домой. Он умолчал о предполагаемой встрече со своей госпитальной зазнобой. Там на свидании предстояло решить, как быть дальше. По обстоятельствам…

Через час такси приехало к знакомой гостинице, ведь именно тут Эдик проживал два года тому назад почти неделю перед отправкой на войну в Афганистан. Капитан огляделся. От центрального входа во все стороны разбегались все те же тенистые аллеи, непривычная глазу после сухого афганского пекла аккуратно подстриженная зеленая травка на газонах. Над массивной скамьей, где по вечерам и ночам сидят припозднившиеся парочки, все так же покачивает густой листвой раскидистая плакучая ива, а в воздухе витает непередаваемое словами благоухание цветов, растущих на овальной клумбе.

Через десять минут капитан уже ковырял ключом в замке. Дверь номера скрипнула и отворилась. В стандартной одноместной комнате была скромная обстановка: застеленная железная кровать с деревянными спинками, расшатанный стул, полированный стол, окно и крохотный балкончик, раковина для умывания. Душ и туалет были общими на этаже. Экономкласс, и даже слишком эконом. Жаль, но другие номера, более уютные, в этот день были заняты.

Громобоев быстро помылся, переоделся, нашел за углом телефон-автомат и дозвонился до Ирины. Подруга только вернулась с работы, и, хотя была усталой, уговорились тотчас пересечься в центре. Эдик купил на местном рынке сладости, дыню, арбуз, цветы, вино, хоть и спешил – прибыл в условленное место чуть-чуть опоздав.

Капитан увидел свою любимую издалека. Девушка сидела на лавочке под чинарой, скромно поджав ноги и теребя в руке платочек, вся белоснежная, как невеста: в белом платьице, в белых туфельках, с белой сумочкой.

Сердце Эдика затрепетало. В эту же минуту и Ирина заметила вернувшегося с войны любимого мужчину. Она подбежала, бросилась на шею, полились слезы радости от встречи (наслаждаются девичьими ласками и обещают приехать обратно многие – возвращаются единицы), затем последовали поцелуи, томные, нежные взгляды.

Громобоев твердо решил отложить приобретение билетов до завтра, увлек подругу в свой номер, и там они наслаждались друг другом до утра. Энергия, скопившаяся за месяц, переполняла молодое тело и требовала выхода вновь и вновь.

Проснулся ближе к обеду. Ирина еще сладко спала, прижавшись к груди Эдуарда, пшеничные волосы, пахнущие французскими духами, закрывали ее лицо. Капитан собрался с силами, потормошил соню и смог еще разок, а кончив, зычно прорычал, сладко улыбнулся и, блаженствуя, расслабился.

Он чмокнул подругу в щечку и, глядя в ее большие зеленые глаза, подтвердил данное весной обещание жениться.

Ирка в ответ крепко обняла, сладко поцеловала кавалера и нежно проворковала на ухо, что не верит своему нежданному счастью. Под это воркование вновь вспыхнуло желание. Быстро повторили, а после короткой паузы вновь побаловались «сладким».

Потом Громобоев отправился в душ в конце коридора и, плескаясь под струями прохладной воды, долго размышлял, как разрешить созданную череду проблем, да какое там череду – он сам себе создал полный воз проблем! Оформление развода, женитьба, алименты на дочь, усыновление пасынка, переезд в Ленинград, жилищный вопрос. Хорошо хоть, Афанасьев предоставил квартиру дяди и поиски жилья пока не актуальны. А что делать потом?

«Ладно, как-нибудь само собой все утрясется. Чего сейчас голову ломать? Будем решать проблемы по мере их поступления!» – подумал Эдик, шумно вдохнул и, зажмурившись, словно нырнул в пучину надвигающихся неурядиц.

Ирина, несмотря на свой молодой возраст, оказалась женщиной довольно опытной и практичной в житейских делах, она имела обширные связи в городе, за небольшую сумму и «колониальные» сувениры в один день их расписали. (Эдик о своем нерасторгнутом браке в ЗАГСе дипломатично промолчал.)

Процедура совершилась быстро и буднично: молодой согласен, молодая тем более, скрепили согласие подписями и крепким поцелуем, получили свидетельство о браке, штампы в паспорта. Ирке – в общегражданский, а Эдуарду – в служебный заграничный. Многое повидавшая сотрудница недоумения не выказала и глупых вопросов не задавала, спрятала конвертик и пакет с подарком, затем с легкой ироничной улыбкой пожелала молодоженам счастья.

Так Громобоев стал двоеженцем, что в стране было уголовно наказуемым и грозило наказанием вроде бы от года до трех.

«Надо бы заглянуть в Уголовный кодекс», – подумал капитан и сразу же отмахнулся от неприятной мысли.

После бракосочетания молодая поехала к сыну и маме поделиться радостью, а Громобоев поспешил на почту. Эдуард купил конверты, ручку и бумагу, устроился в углу почтамта на стульчике: размышлял, калякал, перечеркивал, рвал, переписывал. Пока сочинял – взмок от напряжения. С превеликим трудом, но сумел составить текст заявления на расторжение предыдущего брака, ведь в полагавшемся отпуске с женой Ольгой развестись так и не решился. На войне капитан не думал о таких формальностях, и если убили бы в бою, то она получила бы все, что положено вдове. Затем в еще больших муках Громобоев написал покаянное письмо первой супруге, запечатал конверты, бросил их в почтовый ящик и поскорее выбежал на свежий воздух.

Громобоев никогда не курил, но ему вдруг захотелось дернуть пару затяжек. (Обычно в книгах и кинофильмах в такие минуты герои затягиваются крепкой папироской.) Однако стресс надо было как-то снять, поэтому в ближайшем магазинчике он купил бутылку коньяка и шоколадку, вышел в парк и, сидя на скамеечке, в одиночестве крепко напился.

На следующий день после свадьбы молодожены купили два билета на ближайший рейс самолета. Ребенка Ирина на первое время (на период обустройства) оставила на попечение своей матушки. Отпуск предстоял долгим, целых два месяца, этого должно было хватить на отдых и решение большей части назревших бытовых и не только бытовых проблем…