Читать книгу Фельдъегеря генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга вторая - Николай Rostov - Страница 6

1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.

2. Вооруженные пистолетами противники по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьеры, могут стрелять.

3. Сверх того, принимается, что после выстрела противникам не позволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.

4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности поединок возобновляется как бы в первый раз: противники ставятся на то же расстояние в 20 шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.

5.Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.

6. Секунданты, ниже подписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий.

Письменные условия дуэли между А. С. Пушкиным и Дантесом, перевод с французского

На точно таких же условиях должен был стреляться и Бутурлин с полковником Синяковым. Только эти условия были писаны по-русски.

Не находите странным, что эти условия совпадают?

Разумеется, господа читатели, мой роман четвертый «Обыкновенные обстоятельства смерти: морошкой отравили» все эти странности развеет.

С кем на самом деле стрелялся Александр Сергеевич – и стрелялся ли вообще? Может, морошкой отравили?

Кстати, отличная ягода, правда много ее нельзя съесть: с почками или с печенью что-то нехорошее непременно случится!

Это убийство в общем-то случайного, подвернувшегося просто под руку человека было столь хитроумно задумано убийцей и так блестяще, я бы сказал, фокусно им исполнено – прямо на публике (ловкость ума – и никакого мошенства!), что неизбежно должно было достигнуть той цели, ради которой он и совершил это убийство: убить потом того, кого он намеревался убить, но убить чужими руками.

Все было предусмотрено этим фокусным убийцей. Но он ошибся.

Шулер никогда не сядет играть в карты с шулером, а если и сядет, то должен знать наверняка, что тот – шулер. И тут уж чья ловкость рук возьмет верх!

Разумеется, против шулерского убийцы играть пришлось не шулеру, а профессионалу.

Профессионалу в чем?

И в картах – и во многом еще другом!

В любви, например.

Так вот – убийца ошибся: кто профессионал, а кто нет. И играл… Впрочем, думаю, что он, вообще-то говоря, считал, что сел играть против простаков, к тому же честных, – и проиграл!

В учебники криминалистики это убийство вошло под названием «Серебряное убийство».

Само уже название этого убийства столь таинственно, что до сих пор гадают, почему оно так было названо? И многие опрометчиво утверждают, что убийства этого вовсе не было!

Шенгил, руководство для начинающих авторов «Как писать детективы», 1911 г., с. 57

Больше эпиграфов и примечаний в моем романе не будет! Стремительно мы понесемся с горки русской истории вниз к истине.

Многих на виражах выкинет в придорожный сугроб. Многих. И не визжать. Дама ведь рядом! Она нас спустит с этой горки.

За дело о двадцати пяти пропавших фельдъегерях генералиссимуса берется Жаннет Моне!

Она спуску никому не даст.

Ну а с армией Суворова – с ней что?

С ней уже все ясно. Но путь от Константинополя до Тверской губернии долог.

Так зачем же весь этот сыр-бор тогда?

А затем, чтобы зло было наказано!

Хотя, господа читатели, я ошибся: с армией еще не все ясно. Есть еще надежда на ее спасение. Но от Жаннет это не зависит. Тех секретных документов, что везли фельдъегеря, в поместье княжеском уже нет. В Москву переправлены, на складах купца второй гильдии спрятаны – и так хитро, что люди Аракчеева все выпотрошили, все перерыли – а не нашли. Им бы, дуракам, сообразить, что сожжены они давно.

Ради одного всего документа было убито столько русских фельдъегерей – и теперь этот документ по назначению везет фальшивый фельдъегерь к французскому императору Наполеону.

Вот если он его доставит по назначению, тогда армии Суворова конец придет!

Что ж это за документ такой, что из-за него двадцать пять фельдъегерей погибли уже и еще стотысячной русской армии предстоит погибнуть?

Пока не скажу. Политическая игра под названием «Английская мышеловка» в полном разгаре. От ее исхода зависит участь всей Европы.

А Жаннет Моне надо бы поспешить к завтраку. Все ведь уже собрались в столовой зале. Все, кроме нее и полковника Синякова. Восковые фигуры в счет не берем. Их только на обед приглашают – и не каждый день. Только по четвергам.

Так что дожить бы нашим героям до четверга. Может, полегче станет.

В четверг к старому князю воздухоплаватели американские приедут. Глядишь, тайная канцелярия на них отвлечется.

Хотя нет.

Конечно, Христофор Карлович и за американцами углядит, и за нашими героями.

Письма к своим людям он в Москву уже отослал. Ответные письма к четвергу придут. Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать.

А Жаннет Моне на завтрак не выйдет. Так рано она не встает.

Жаль.

Надо бы ей там быть. Надо!

С последним, седьмым ударом напольных часов старый князь вошел в столовую залу. Цепко оглядел пришедших к завтраку. Выхватил взглядом из рассветного сумрака Бутурлина, спросил:

– Убили полковника?

– Нет, ваша светлость.

– Ну и хорошо! – ответил старый князь и жестом пригласил всех к столу. – Прошу, – сказал он при этом. Все сели за стол.

Христофор Карлович, как обычно, сел по правую руку от старого князя. Управляющий было сел рядом с Христофором Карловичем, но князь его одернул:

– Это место полковника. Ваше – рядом.

– Конечно-конечно, – ответил управляющий. – Извините, ваша светлость.

Князю Андрею и Бутурлину были отведены места на самом краю стола. Там они и сели. Пустовало еще два стула. По левую руку от старого князя – для Жаннет – и тот стул, на который хотел сесть управляющий.

Князь Николай Андреевич не выказал обычного своего раздражения по поводу опаздывающих к завтраку.

В столовой зале воцарилась вдруг такая тишина, которая обычно бывает рано утром в июньском лесу.

Прозрачная – как солнечный утренний свет, – но пока еще зыбкая и ознобная, не прогретая солнцем и птичьим пением.

И свет, льющийся с потолка на стол, создавал полную иллюзию летнего лесного утра.

В отличие от Ростопчина, мастера создавать сумраки, старый князь был мастером по части создания солнечного света.

На улице еще звезды не потухли, прихваченная морозом темень смотрела в окна столовой залы, а с потолка солнечный столб света, словно сквозь зеленую листву, падал на стол.

Но в этом солнечном столбе света было всем почему-то ознобно и тревожно. Кроме, разумеется, старого князя. Он был бодр и, я бы сказал, возбужденно весел.

На завтрак всем подали гречневую кашу с молоком, мороженую морошку и простоквашу.

Простокваша была налита в глиняные, облитые глазурью крынки. Для простокваши были предназначены хрустальные стаканы. Каждый сам должен был налить в этот морозный хрусталь из солнечных крынок снежную простоквашу.

Официантов за завтраком не было. Старый князь считал, что завтрак – такое чудо, что самому это чудо надо испробовать.

И правда, не посылать же кого-нибудь в утренний лес, чтобы он тебе рассказал, как там хорошо! Самому в этот лес пойти надо.

Вот старый князь и взял крынку, налил из нее себе в хрустальный стакан простокваши, отхлебнул ее из стакана и спросил насмешливо Бутурлина и своего сына:

– А что же ваша Жаннет, господа кавалеры, так долго спать изволит? Или вы ее играми своими ночными так измучили, что она, бедняжка, остальные все земные удовольствия проспала.

– Батюшка! – залился краской князь Андрей.

– Молчу… молчу! – захохотал старый князь. – Это твой друг, Бутурлин, в качестве дорожного несессера ее с собой прихватил.

– Ваша светлость! – перебил его Бутурлин.

– Пустое дело, голубчик, ваши дуэли, – ответил ему старый князь. – Я по молодости лет тоже ими баловался. Даже с Александром своим Васильевичем Суворовым на шпагах бился. И трость чугунную носил, чтоб дуэльный пистолет крепче в руке держать. А что за Жаннет вступился, хвалю. Я не оскорбить ее хотел, а вас предостеречь, поучить по-стариковски. Не дорожный она несессер, а женщина. Зачем вы ее в свое приключение взяли? Нехорошо это! Так-то вот, лазутчики вы мои. А что полковник Синяков? – обратился к Христофору Карловичу. – Его-то почему на завтраке нет? Или Бутурлин его не убил, а ранил только? Ведь смертельнейшие кондиции дуэльные выдумали. До конца биться: до смерти чьей-нибудь или до раны смертельной. Промазали, что ли, вы, Бутурлин, – и в полковника попали? Не в ваших же правилах это. О ваших трех выстрелах я наслышан. Поэтому и разрешил эту дуэль. Что молчите, штабс-ротмистр?

– Ваша светлость, – вступился за Бутурлина Христофор Карлович. – Полковник Синяков на дуэль не явился.

– Как не явился? – гневно взметнул брови старый князь, потом выкрикнул: – Дежурного офицера ко мне!

– Позовите сюда полковника Синякова, – сказал он дежурному по караулу офицеру, когда тот появился в столовой зале. Дежурный офицер опрометью бросился исполнять приказание старого князя. В воздухе запахло грозой. Старый князь гневно отставил от себя тарелку с гречневой кашей. – Ишь, чего удумал! Не явился. Позор на весь мой полк!

– Ваша светлость, – заговорил неожиданно управляющий. Голос его дрожал. – Я виноват во всем. Прежде чем… полковника… Выслушайте меня.

– Ну, говори, – посмотрел в его сторону старый князь. Весь его вид давал понять управляющему, что ни единому его слову плутовскому он не поверит.

– Видите ли, ваша светлость, я вчера решил подшутить над обоими поединщиками. Знаете же мою натуру! От отчаянья, конечно. Тому и другому я те, помните, ваши шутливые кондиции подсунул. Оба возмутились сильно. Господин Бутурлин даже чуть нас всех троих на дуэль не вызвал. Я тут же, разумеется, переиграл все назад.

– Да, – посмотрел на Бутурлина Христофор Карлович, – теперь я понимаю, почему вы так были возмущены.

– Так вот, ваша светлость, видимо, – продолжил управляющий виноватым голосом, – полковник мне до конца не поверил, что на других условиях с штабс-ротмистром стреляться будет, и на поединок не вышел.

В залу вошел дежурный офицер. Подошел к старому князю и тихо что-то сказал ему на ухо.

– Так! – резко встал из-за стола старый князь. – Полковник Синяков убит в своей комнате! Христофор Карлович, прошу вас пройти к нему… и разобраться. – Последнее слово князь произнес тихо. Слезы навернулись у него на глазах. – И наказать! – выкрикнул диким голосом – и тихо вышел из столовой залы.

Солнечный свет с потолка перестал литься. Кто-то зажег свечу в подсвечнике, поставил на стол. Темные окна в столовой зале уже просветлели, но все еще было темно.

– Господа, – сухо сказал Христофор Карлович, – прошу всех вас проследовать за мной. Возьмите с собой трех солдат, – добавил он дежурному офицеру по караулу. – Все следуйте за мной. – Голос его был бесстрастен, а ведь в сказку всех пригласил, в сказку под названием «Серебряное убийство»!