Читать книгу Политические записки. Эссе, суждения и дневник - Николай Серый - Страница 6

Любой политик обуян вожделеньем власти, он хочет оказаться правителем своей страны и, по возможности, единственным. И, как правило, высшие правители государства принадлежат к человеческой породе политиков. Но кроме них государство имеет и чиновный бюрократический аппарат, который является промежуточной прослойкой между верховной властью и народом.

Древнегреческий философ Платон насчитывал в государстве три сословия: правители, стражники и народ. По сути, Платон не ошибался: так всё и есть, и даже теперь, только в более усложнённых формах; я полагаю, что нужно к сословию стражников причислить и бюрократию.

Есть в современном государстве высшее сословие правителей; я их разделил на две категории: сановников и вельмож. Сановники – это центральная высшая власть: начальники общегосударственных комитетов, министерств и ведомств. Вельможи есть высшая власть в провинциях, края и областях. И сановники, и вельможи располагают своими бюрократическими чиновными аппаратами. Но сановники, кроме того, могут приказывать карательным ведомствам: армии и полиции; провинциальных вельмож такой возможности общегосударственная власть стремится, если не утратила ещё здравый смысл, лишить из опасения распада страны на уделы.

Без чиновничьего аппарата не обойтись ни сановникам, ни вельможам; и хочу я о бюрократии написать более подробно, ибо её роль во всяком государстве не только чрезвычайно важна, но подчас является определяющей. Отношенье бюрократии к высшей власти и определяет состоянье государства. Ради блага всего государства ни сановники, ни вельможи не вправе пренебрегать мнением бюрократии о них, ибо такое чревато смутами и потрясеньями…

Я даю определение того, чем бюрократия является в действительности, а не чем она должна быть, по мнению обывателей, интеллигентов, идеалистов и политиков.

Бюрократия в стране подобна панцирю на вкусной плоти черепахи. Хотя и мешает панцирь двигаться рептилии проворно, но и защищает её надёжно… Насильники, грабители и воры, чья порода создаёт часто и политиков, всегда норовят обойтись без всякой бюрократической процедуры…

Один из классиков политической экономии справедливо изрёк: «Государство есть частная собственность бюрократии». Но ведь именно поэтому бюрократия больше всех и радеет о государстве, как о своей собственности…

Бюрократию победить нельзя, ибо она необходима государству, и следует помнить, что в целом аппарат из чиновников всегда честнее своего начальника по той простой причине, что у подчинённых гораздо меньше возможностей для произвола и обогащенья, нежели у высших по должности. Всегда честнее тот, кто слабее… Нужно очень настороженно относиться к компаниям высшей власти против бюрократизма. И если такая компания высшими властями объявлена, значит, бюрократия мешает их вожделеньям, и действенность аппарата из чиновников хотят умерить.

Если какой-либо начальник замыслил крупную пакость или каверзу, то часто начинает он с того, что свой чиновный аппарат он делает недееспособным. Успешнее всего достигается это объявленьем всеобщей борьбы с бюрократизмом, и тогда каждый чиновник понимает, что можно его наказать или уволить не за подлинную вину, а по прихоти начальника. Всякий начинает дрожать за своё положение или место; затеваются склоки; сплетням, доносам и поклёпам нет числа, и тогда забываются всеми подлинные обязанности, а начальники с удобствами обтяпывают корыстные махинации…

С бюрократией, как и с огнём, нужно уметь обходиться, и главное правило обращения с подчинёнными таково: нельзя им поручать невыполнимое, иначе они развратятся.

Допустим, чиновник должен разделить пару миллионов рублей. И что же выгоднее для него лично: выделенье ему именно этой суммы или несколько меньшей?.. Я полагаю, что ему гораздо выгоднее меньшая сумма, ибо в этом случае чиновник сам решает, кому деньги дать, а кому нет, и появляется у него возможность вымогать мзду. Но если ему перечислена через банк вся сумма, то он её просто раздаст по списку, утверждённому начальством, и останется лишь обычным исполнителем без права что-либо решать самому.

Но при нехватке денег он – вершитель судеб, и неизбежно его разложенье, и всё это происходит потому, что поручили ему заведомо невыполнимое: делить деньги, коих нет.

Чиновники-мытари неминуемо разлагаются, если им поручают собрать настолько чрезмерные суммы налогов, что в результате фиска утрачивает всё население платёжеспособность…

Всегда полезно помнить принцип: «Приказывать нужно только то, что могут и хотят исполнить…»

Если верховная власть издала уйму неисполнимых приказов, и бюрократия разложилась от этого, то все, разумеется, негодуют: пеняет народ чиновникам на своекорыстье их, а правители вменяют им в вину их недееспособность. Сами чиновники клянут своё начальство. Всё это плохо, но спросим себя, что лучше: чиновничья продажность или упрямые и со рвеньем попытки исполнять законы, которые не дают возможности выжить?.. Чиновники продажны, но всегда в мере разумного, а вот фантазии верховной власти могут не иметь предела. Я не буду приводить примеры, ибо они меня удручают…

Всякий отлично знает, чем отличаются замыслы от исполненья их. В качалке мечтать у камина можно о самом сказочном, но только очень немногие из обычных людей пытаются вершить заведомо недостижимое; они ведь понимают, что дурную работу придётся им делать самим. Но это обычные люди, у властелинов положение иное. Правителям не приходится самим воздвигать помпезные чертоги и подыхать на войне: для этого есть простонародье. И, к тому же, правители часто одурманены лестью придворной челяди, к ним подлизываются, им внушают веру в их могущество. Но ведь исполнять затеи правителей приходиться бюрократии, и она обречена этим на тесную связь с народом, и поэтому более разумна, чем витающие в грёзах высшие начальники-небожители. А ведь способна грезить и полная сволочь, мечтая о таком собственном благополучии, которое и целое государство бессильно им обеспечить, не истощив и разрушив себя…

И перестаёт бюрократия верить правителям своим, а те, усугубляя всё более неурядицы в государстве, норовят, и очень часто, перевалить свою вину на подвластных им чиновников. И хотя у верховных властей ещё остаётся возможность и грозить своей бюрократии, и подкупать её, но их власть над нею уже потеряна. Верховные правители на себя ответственность не возлагают, и их чиновники более им не верит, а такого с лихвой хватает для утраты власти; вспомним о совокупности четырёх её ипостасей и том, что ослабленье хотя бы одной из них силою других не возмещается…

Я знаю три способа не выполнять приказы: бегство, бунт и саботаж.

При патриархе Никоне бежали в тайгу староверы-раскольники, но их ловили, секли батогами, кромсали их тела на плахе и сжигали в скитах. В более близкое нам время благородные люди подавали, как протест плохим начальникам, прошение об отставке и увольнялись, но это мало и редко меняло что-либо в ведении дел.

При Петре Великом бунтовали стрельцы и казаки, но их мятежи люто подавляли. Порой бунтовали прекраснодушные идеалисты, высказывали они начальству всю правду в глаза, их после этого немедля обрекали на прозябанье или нищету без всякой пользы для дела, о коем они радели.

Я считаю эти первые два способа не выполнять приказы очень мало полезными; бюрократия чурается столь эффектных приёмов.

Но вот тайный саботаж при видимости полного повиновенья – иное дело. Ведь многие начальники путают свою власть и внешнее им повиновенье, хотя это разные сущности. Раболепие челяди вовсе не означает, что она не морочит своего владыку с успехом и барышами для себя. Бюрократия за многие столетия весьма преуспела в симуляции верности при фактической и жёсткой строптивости…