Читать книгу Погибель Империи. Наша история. 1918-1920. Гражданская война - Николай Сванидзе - Страница 5

27 января 1918 года по старому стилю, то есть 9 февраля по новому, большевистская власть приняла «Основной закон о социализации земли».

Всякая собственность на землю, недра, воды, леса и живые силы природы отменяется навсегда. Земля без всякого выкупа отныне переходит в пользование всего трудового народа. Распределение производится на уравнительно-трудовых началах, и никакой частной собственности на землю.

До этого закона о социализации земли был Декрет о земле. Пожалуй, самый звучный большевистский декрет, принятый на следующий день после Октябрьского переворота. На самом деле большевики позаимствовали этот декрет у партии эсеров и присвоили себе лавры борцов и страдальцев за вековую мечту российских крестьян.

В действительности ни Ленина, ни Троцкого, ни Сталина, никого из лидеров большевизма судьба крестьян не интересовала вообще. Более того, они рассматривали крестьянство как обузу и лишний элемент в их теоретических выкладках. Ведь что интересуют мужика? Только кусок земли. Это мелкобуржуазный по сути, это не революционный класс. Интерес могут представлять только самые бедные и ленивые, они не привязаны вообще ни к чему, их можно соблазнить захватом чужого добра. Большевики, собственно, до Октябрьского переворота и не позиционировали себя как радетелей за решение больного крестьянского вопроса. Крестьянской партией были эсеры. С 1906 года эсеровская программа предлагала конфисковать помещичьи имения и земли. Именно этим исчерпывалась мечта большинства крестьян. И что характерно, это большинство не хотело для себя никакой собственности на землю. То есть землю хотели, а права собственности на свою землю не хотели. Потому что просто ничего не знали про право собственности.

Рядовой крестьянин он как рассуждал. Мы ж живем крестьянской общиной, и помещик это дозволял, и без помещика у нас община. И земля у нас общинная. Всем куски раздаются по едокам, и время от времени передел происходит – ведь кто-то умер, где-то дети родились. Все по справедливости вроде бы. Мы так привыкли. И не нужна нам какая-то собственность. Вот только бы у помещика землю отнять, так вообще всем земли хватит. И будет счастье. И никому невдомек, что эта общинная система, по сути круговая порука, задумана и удобна власти для сбора налогов. Каждая мужская душа обложена податью, и, соответственно, каждой душе надо дать возможность заработать за год, чтобы выплатить подать. Это еще Петр I придумал.

В 1861 году, когда отменили крепостное право, крестьяне не получили всю помещичью землю, и с тех пор все ждали, что царь уладит вопрос с землей. К каждому новому году ждали царского указа. Александру III в начале царствования пришлось официально опровергать слухи о раздаче земли.

В начале XX века, с возникновением Думы, с активизацией политических партий, реальной политической жизни, крестьяне отбросили надежды на царя. Выразителем их интересов становятся эсеры. А уж как только царь отрекся от престола, крестьяне перешли непосредственно к осуществлению своей мечты. То есть начали захватывать помещичьи имения. К осени 1917 года это превратилось в массовое явление. Разбоем охвачено 91,2 процента уездов Российского государства.

Здесь интересно одно обстоятельство. В реальности к концу 1916 года в том или ином виде собственности у крестьян было уже до 90 процентов земли. Им казалось, что если ограбить помещиков, то каждому достанется по 5, 10 или даже 40 гектаров. На самом деле, по оценкам царского Министерства земледелия, рассчитывать можно было всего на полгектара. Дело в том, что в царствование Николая Второго с поразительной скоростью приростало население. В год от 15 до 18 человек на тысячу жителей. Земли на всех хватить не могло. Крестьяне этого не знали.

Поэтому захват помещичьих земель – это главный тренд сезона лето-осень 1917 года. Большевики просто обязаны были дать ему свое имя. Ленин подписал Декрет о земле. А потом последовал «Основной закон о социализации земли».

Что в результате? Частная собственность на землю аннулирована для всех категорий населения. В том числе и для тех крестьян, которые владели землей. Это около 4 миллионов человек, которые участвовали в столыпинской реформе. Это миллионы крестьян, которые еще к 1907 году выкупили свои земли у помещиков и в любой момент могли вступить в права собственности. Отдельно те инициативные крестьяне, которые покупали землю через Крестьянский банк и купили ее в количестве, равном территории Болгарии. Зимой 1918 года никто не знал, что социализация выльется в коллективизацию. Когда государство организует крестьян в колхозы, потому что так удобно изымать хлеб. А впервые осознание происшедшего придет, когда будет введена продразверстка. То есть когда у всех начнут даром, подчистую забирать весь хлеб, который удалось вырастить. И начнется первый советский голод.

Во всей этой долгой истории русского крестьянства есть один момент, который обычно как-то выпадает из поля зрения. Мы редко обсуждаем крестьянский вопрос, стоя у карты. А зря. Потому что сразу выясняется, что вопрос о земле стоял в стране с немереной территорией. И если отбросить северные, непригодные земли, то все равно остается достаточно, чтобы люди могли жить, работать и зарабатывать. И опыт столыпинской реформы подтвердил это.

Но большинство в стране не было мобильно, страшилось самостоятельности, потому что не знало такого опыта. И все это вследствие того, что политическая система страны не позволяла людям ни мобильности, ни самостоятельности. И большая часть страны оставалась мало освоенной, использовалась в основном для каторги и ссылки. Многие из тех крестьян, кто не рискнул при Столыпине, отправятся на новые земли позже, попадут туда не по своей воле во время раскулачивания. И там им не будет позволено делать то, что они умели лучше всего, – им не позволят кормить страну.