Читать книгу Погибель Империи. Наша история. 1918-1920. Гражданская война - Николай Сванидзе - Страница 6

30 января 1918 года по старому стилю, то есть 12 февраля по новому, генерал Антон Иванович Деникин назначен командиром первой стрелковой Добровольческой дивизии. А через неделю он стал заместителем командующего Добровольческой армией генерала Корнилова. По поводу последнего назначения Деникин сказал: «Идея жуткая – преемственность». То есть перспектива простая: когда убьют Корнилова, заступит он – Деникин.

Ему 46 лет, он генерал-лейтенант. Отец – из крепостных, в армии дослужившийся до майора. Мать – из мелких польских дворян. Сам Деникин по полной использовал существовавший тогда социальный лифт и сделал блестящую военную карьеру. Участник русско-японской войны и Первой мировой, командующий Юго-Западным и Западным фронтами. Свидетель развала армии. Выступил против всякой политики в армии, то есть против Керенского. Поддержал генерала Корнилова в его жестких намерениях восстановить дееспособность армии и фронта. Что характерно, оба генерала, и Деникин, и Корнилов, – сторонники Учредительного собрания, которое должно определить политический строй в России. В течение всей Гражданской войны Деникин будет повторять: «Русский народ сам выразит свою волю, когда закончится стихийное помешательство». Осенью 1917-го и Деникин, и Корнилов по приказу Керенского арестованы. Сидят в тюрьме в Быхове. Их тайно освободит уже после захвата власти большевиками генерал Духонин, который вскоре после этого будет растерзан красными.

И тут начинается совсем другая жизнь Деникина.

Осенью 1917 года под видом польского помещика он едет в поезде, битком набитом солдатами. Лежал на верхней полке, слушал, потом вспоминал: «Во всех разговорах была разлита безбрежная ненависть. О большевиках говорили мало, но революционная истерия легла на душу. Ненависть даже к неодушевленным предметам, к любым признакам культуры. С одинаковой ненавистью рвут в клочья обивку вагонных скамеек, разбивают череп начальнику станции на остановке. Царило одно желание – захватить и уничтожить. Не подняться, а принизить до себя все, что так или иначе выделялось. Враг – всякий, кто умственно и социально выше». Ряжеными тогда ехали все будущие лидеры Добровольческой армии. Корнилов маскируется под хромого старика в стоптанных валенках. Пробирались все на юг, в Ростов. Потому что надеялись на казаков с их традиционными представлениями о свободе и отличной военной подготовкой. Но эти надежды в 1918 году не оправдались. Казаки в станицах вокруг сыты и богаты. Но ничего не дают белым добровольцам. Одни, вернувшиеся с фронта, пропитаны большевистской агитацией. Другие надеются извлечь пользу и из белого и из красного движения. Но красные у них еще не были, казаки еще не знают, что когда те придут – они возьмут все и им отдадут все.

Не оправдались надежды и на офицеров, добравшихся на Юг России. В Ростове 18 тысяч офицеров. На первый призыв в Добровольческую армию откликнулись 300 человек. Это потрясение для Деникина.

К февралю 1918 года численность Добровольческой армии дошла до 3–4 тысяч человек. Во время тяжелейших боев за Ростов опять сократилась до ничтожных размеров. Ростовский бизнес помощи добровольцам не оказывал. Нужда во всем: не хватает вооружения, боеприпасов, нет кухонь, теплых вещей, сапог, хотя на донских военных складах – огромные запасы. Но нет денег, чтобы платить казачьим комитетам, которые распродают все подряд на сторону по бешеным ценам. В Донском округе отмечены факты продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение. Генерал Деникин четко определил долгосрочные последствия Гражданской войны: «Это звериное время надолго зачерствляет сердца и понижает цену человеческой жизни».

При этом у Деникина масса сомнений. Один голос Антона Ивановича Деникина говорит: «Да какое право имеем мы, маленькая кучка людей, решать вопрос о судьбах страны?» Другой голос Деникина немедленно отвечает: «Если бы в трагический момент нашей истории не нашлось среди русского народа людей, готовых воевать против безумия и преступления большевистской власти и принести свою жизнь за родину, – это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей. К счастью, мы принадлежим к замученному, но великому народу. Просто народ этот ныне безумный».

После того как красные берут Ростов, Деникин в составе белой армии начинает поход на Кубань. Это фантастический поход и фантастическая армия. Этот поход, получивший название Ледяного, не имеет аналогов в военной истории. В этой армии было всего 3206 человек, то есть чуть больше штатного состава армейского полка. Но дело даже не в численности. Состава такого никогда и нигде больше не бывало. Три полных генерала, 8 генерал-лейтенантов, 25 генерал-майоров, 190 полковников, 52 подполковника, 15 капитанов, 251 штабс-капитан, 392 поручика, 535 подпоручиков, 668 прапорщиков, 437 кадетов и юнкеров, 630 штатских добровольцев.

Деникин говорит: «Пошли за синей птицей». По бесконечному, гладкому снежному полю шли какие-то штатские люди, ехали повозки, как в цыганском таборе, женщины в городских костюмах и легкой обуви вязнут в снегу. Это медсестры, врачи и около сотни беженцев. Вперемежку с ними – войсковые колонны. Кто в офицерских шинелях, кто в пальто; в сапогах, в валенках, в опорках. Гимназические фуражки. Деникин – в штатском городском костюме и в сапогах с рваными подошвами. Из вооружения – восемь трехдюймовых орудий, шесть снарядов, двести патронов на винтовку.

Именно во время этого похода Корнилов назначает Деникина помощником командующего армией. Идут с боями. Оружие могли добыть только одним способом – в бою у большевиков. Лошадей крали. Но по всем меркам европейских войн это считалось не воровством, а лихостью.

Потом форсировали Кубань. Деникин вспоминает: «Не то быль, не то сказка. Ветер, снег, под ногами жидкая грязь, все насквозь мокрые, сапоги налиты водой. Впереди река, на противоположном берегу – аванпосты большевиков. Мост снесло… Начали переправу. Глубина – в полкорпуса лошади. Начинает бить неприятельская артиллерия. Переправа продолжается. Вечереет. Погода меняется. Неожиданно грянул мороз и началась пурга. Люди и лошади мгновенно покрываются ледяной коркой, одежда делается деревянной, невозможно повернуть голову, поднять ногу в стремя. Никто не обращает внимания на свист пуль. Конца переправе не видно».

Это только февральско-мартовский эпизод из жизни Деникина столетней давности. Ни Деникин, ни Ленин с Троцким, никто вообще не знает, что будет дальше. В этом смысле прекрасное время.