Читать книгу Сборник лучших рассказов - Николай Углов - Страница 13

Мне чудится, будто поставлен в гробу телефон.

Кому-то опять сообщает свои указания Сталин.

Куда ещё тянется провод из гроба того?

Нет, Сталин не сдался…

Евгений Евтушенко.

Я никогда не отдыхал в санаториях, да и в отпуске не был уже давно. Работа начальника строительного управления очень хлопотливая и нервная. Да, вдобавок, теперь у меня было одно увлечение, отнимавшее много времени – был журналистом и работал внештатным корреспондентом одой из независимых газет. Я неимоверно устал, и надо было что-то делать. Мой друг – полковник Михаил, работавший начальником санатория МВД, предложил:

– Давай поедем отдыхать в Закавказье в правительственный санаторий? На берегу прекрасного озера Рица, думаю, здорово отдохнём. Там у меня директором санатория хороший мой товарищ – Путрин Владимир. Он будет очень рад принять нас по высшей форме – притом по льготной цене.

– Хорошо, Михаил. Я подумаю, но кто ты, а кто я? Тебя все знают, а я какое отношение буду иметь к привилегиям правительственного санатория?

– Не беспокойся – я всё устрою. Я знаю – ты очень интересуешься Сталиным. Твоя жена как-то шутливо сказала, что «мой муж прямо помешался на Сталине – читает все книги о нём, смотрит все передачи о Сталине, пишет в газетах постоянно о нём и т. д.» А в этом санатории, точнее, на даче при этом санатории, неоднократно отдыхал Сталин. Думаю, тебе будет интересно что-нибудь новое узнать о твоём «любимом» вожде.

– Согласен, Михаил! Едем!

И вот мы уже отдыхаем в правительственном санатории. Осмотры у врачей, процедуры – всё это необычно для меня. Мешают только бесконечные попойки с шашлыком, устраиваемые хлебосольными друзьями-кавказцами, которых очень уж много и у Владимира, и у Михаила.

В свободное время мы гуляли по парку, в лесу, забирались на горные хребты, пили минералку в бюветах, купались в озере. Путрин, по моей просьбе, повёл нас к даче Сталина, которая располагалась в дальнем глухом углу парка. Мрачное серое двухэтажное здание было со всех сторон окружено высоченными елями. Мы тихо обошли здание со всех сторон, переговариваясь. Взгляд мой остановился на большом белом пятне у основания огромной ели, росшей вместе с другими ёлками. Я глянул вверх и всё понял. Рассмеялся:

– Смотрите, Владимир – Михаил, какое чудо!

Те не поняли:

– О каком чуде ты говоришь?

– А посмотрите вверх! Видите, кто там сидит?

На нескольких ветках тёмной ели – в вышине, расселись восемь больших ушастых филинов, а на земле под ними белое пятно – их туалет. Наверное, это была одна семья – мама с папой и их взрослые дети. Филины сидели неподвижно, не обращая внимания на людей, лишь изредка шевеля головами и хлопая огромными жёлтыми глазами. Это было настолько необычно, что мы расхохотались. Михаил спросил:

– Николай! Ты же у нас сибиряк! Расскажи, что это за птица?

– Это филин! У нас в Сибири их было много. Мистическая птица. Очень загадочная. Филина деревенские люди считали нечистой силой. Ночью летает бесшумно, сверкая глазами. А как ухает! Ужас! У нас было поверье, что встреча с филиным грозит несчастьем. Надо обязательно перекреститься, когда он ухнет.

– Но сейчас-то они молчат!

– Днём они молчат. Охотятся ночью – вот тогда и можно услышать его ужасное уханье. Володя, я бы хотел заночевать на даче рядом с ними.

– Можно, конечно! Здесь жил не только Сталин, но и Ельцин. Правда, Ельцин на втором этаже жил – отказался от сталинских апартаментов. Дача практически всегда пустует и мы не делам там ремонт: сохраняем номер Сталина в первоначальном состоянии. Кому не предложу номер – все переночуют и уезжают на следующий день. Спрашиваю – почему уезжаете – молчат! А обслуживающий персонал утверждает, что всех пугает дух Сталина.

– Ерунда всё это! Я не боюсь!

Путрин ответил:

– Хорошо! К завтрашнему дню распоряжусь – подготовят дачу. Протопим, наполним бассейн, бельё, постельное и т. д. Михаил! Ты тоже будешь ночевать там?

– Нет уж! Я что-то боюсь этого «духа» – а вдруг и правда там бродит Сталин? Николай очень «любит» его – пусть один ночует в даче. А я только там поплаваю в бассейне. В нашем бассейне при корпусе всегда много народа – это чуть напрягает.

Когда я зашёл в спальню Сталина – просто обомлел. Огромная комната (площадью 50—60 квадратных метров) с пятиметровыми потолками, паркетные полы, большие окна с тяжёлыми двойными шторами, старомодный дубовый стол с телефонными аппаратами, кресла, диван, люстры, торшеры и в углу – квадратная гигантская кровать, на которой можно было спать вдоль и поперёк. При спальне расположена туалетная комната с большой мраморной ванной. Вход в спальню был двойной. По длинному коридору один выход в столовую и сорокаметровый бассейн, а другой – со стеклянной дверью – непосредственно в парк.

Мы долго плескались и плавали в бассейне, а затем уселись за столиком в столовой. Обслуживающий персонал давно ушёл, а мы всё никак не могли «закончить» бутылку коньяка. Во втором часу ночи, наконец, Михаил ушёл в свой корпус, и я остался один…

Лежал на огромной кровати – всё плыло и качалось вокруг. Сон не шёл. Навязчивые мысли и думы о Сталине мешали мне заснуть, и я уже пожалел, что остался ночевать в этой огромной и неуютной спальне. Я представлял, как Сталин здесь работал и отдыхал. Было тихо-тихо. Лунный свет пробивался сквозь щели в шторах. Вдруг рядом с окном раздалось громкое уханье – это было ужасно. Потом ещё, ещё и ещё! Мне стало страшно – я начал креститься. Подошёл к шторам, чуть раздвинув их и стараясь разглядеть в темноте филина. Вдруг явственно услышал лёгкое покашливание и шаркающие шаги – по коридору явно кто-то шёл. Стало жутко – в корнях волос на голове у меня прошла волна холода. Юркнул в постель – шаги стихли, филин тоже. Подумал:

– «Что за чушь? Неужели это правда? Рядом бродит дух Сталина? Если ещё раз услышу шаги – убегу в корпус ночевать. Нечего судьбу испытывать.»

Стал дремать. Вдруг в спальне возник мерцающий бледный свет. Я приоткрыл глаза и к своему ужасу увидел за письменным столом попыхивающего трубкой Сталина – тонкий запах табака витал в воздухе. Покуривая трубку, одетый в характерный китель и сапоги, он мягко и вежливо спрашивал кого-то по телефону:

– Что нового в Казахстане, Геннадий Андреевич? (Борков: 1-ый секретарь ЦК КПСС Казахстана).

Я ошеломлённо наблюдал за происходящим – сон это, или правда? Я знал эту необычную особенность Сталина – звонить по ночам первым секретарям республик, в результате чего они все были «на стрёме» – не спали и ждали этих звонков.

Чуть приподнялся, стремясь лучше разглядеть Сталина. Кровать скрипнула. Сталин прервал разговор и резко обернулся:

– Кто это спит на моей кровати? Как вы посмели?

– Я… товарищ Сталин… простите… сейчас уйду… чёрт попутал…

– А – а – а! Я о вас слышал… журналист… критикуете меня, как и все писаки. Хорошо – не бойтесь меня. Давайте поговорим. Мне здесь скучно ночами. Спрашивайте обо всём… Мне интересно, что говорят и пишут обо мне. Много лжи. Задавайте вопросы. Любые! Я отвечу. Не бойтесь. Смелее.

Я вдруг сразу успокоился и понял, что такого в жизни больше не представится:

– Вас называют «Кобой». Это в честь разбойника, который, … извините, как и вы в молодости, грабил на дорогах Грузии проезжавших купцов?

– Всё это ложь! Я в молодости прочитал одну книгу – «Отцеубийца». В ней рассказывалось о Кобе, кавказском Робин-Гуде, сражавшемся с казаками, защитнике грузинских бедняков, народном мстителе. Мне понравился этот образ, и я взял эту кличку.

– Когда вы пришли к власти – в стране воцарилось хамство, грубость и жестокость. Ваш друг Орджоникидзе не раз бил по лицу во время спора своих оппонентов. Да и о вас Ленин в последний год жизни написал: «Сталин слишком груб и я предлагаю сместить его с должности Генерального Секретаря партии, заменив его другим человеком, который был бы более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам»…

– Да, я груб! Но груб я в отношении врагов нашей революции.

– О вас писали многочисленные свидетели: «Простота Сталина не была позой. Его интересовала сама власть, а не роскошь, которую она могла предоставить. У этого страстного политика не было других пороков. Он не питал любви ни к деньгам, ни к удовольствиям, ни к спорту, ни к женщинам».

– Да, это так! И что здесь плохого?

– Вам как-то Троцкий бросил в лицо: «Первый секретарь выставляет свою кандидатуру на пост могильщика революции! Грубость и вероломство, о которых писал Ленин, перестали быть просто личностными качествами Сталина. Они характеризуют весь стиль нашего нынешнего руководства. В стране идут массовые аресты среди духовенства, интеллигенции, да и всех других слоёв населения, и даже среди старых большевиков!» Вы не простили ему этого и убили.

– Да, мы действительно арестовывали и расстреливали всех врагов революции, пока они не прекратят вести подрывную работу в партии и в Советском правительстве.

– Ваша практика военного коммунизма в 1918—21г. (продразвёрстки и реквизиции), а также программа насильственных реформ в сельском хозяйстве в 1928—33г была ужасной. Уничтожение дворян, помещиков, кулаков и подкулачников, насильственное объединение в колхозы середняков и бедноты. Эти события затронули десятки миллионов человек, проживавших в 600 000 деревень. 25 миллионов крестьянских хозяйств были объединены в 240 тысяч колхозов, находившихся под контролем государства. В результате были уничтожены или сосланы в Сибирь десятки миллионов человек. Украина в то время давала до 30% урожая зерновых в СССР. Вы изъяли у неё практически всё зерно и устроили голодомор, что привело к смерти более пяти миллионов украинцев. На границы Украины вы поставили войска и не выпускали никуда умирающих людей. Голодные толпы людей грызли землю, кору деревьев, выкапывали червей; съели практически всех собак и кошек, питались человечиной. Трупы десятков тысяч людей лежали на дорогах, в полях и лесах, объедаемые волками, шакалами, лисами. Но Украина была не одна. Продавая за рубеж практически всё зерно на цели индустриализации, вы обрекли на голодную смерть людей и в Поволжье, и на Северном Кавказе и в Казахстане.

Конквест, исследуя эту афёру, написал: «Число погибших в войне Сталина против крестьян в одной единственной стране, было больше, чем общее число погибших во всех странах, участвовавших в первой мировой войне».

В результате коллективизации урожай зерна упал с 87 миллионов тонн до 32, поголовье скота с 70,5млн. до 28,4, свиней с 26 до 12, овец и коз со 147 млн. до 30,2.

Для чего такие необоснованные жертвы?

– Вы хорошо знаете статистику. А как было выжить? Я всегда помнил слова дореволюционного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь!» Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны были пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы это сделаем, либо нас сомнут. Я оказался прав!

– Вы создали Главное управление лагерей (ГУЛАГ), в котором работало бесплатно до 20% всей рабочей силы СССР. Миллионы человек погибли в неимоверно тяжёлых условиях голода, холода, невыносимого труда.

– Я уважаю Петра Первого и Ивана Грозного – иногда с ними общаюсь. Для них всегда ключом к власти над страной был страх – самая действенная сила в государстве. Используя их методы и, учитывая теорию марксизма-ленинизма, мы добились огромных побед в деле индустриализации России. Марксизм добился того, что одержал полную победу в одной шестой части света. А люди? Бабы нарожают.

– На 17-ом съезде партии, вошедшим в историю под названием «Съезда Победителей», на тайных выборах против вас проголосовало большинство делегатов, высказавшись за выборы Генеральным секретарём партии товарища Кирова (против Кирова было всего три голоса). Вы, путём манёвров со своим другом Кагановичем, просто «не сохранили эти бюллетени» и после этого уничтожили 1108 делегатов, обвинив их в контрреволюционных преступлениях. После этого съезда Киров был убит, а Орджоникидзе и Куйбышев исчезли при таинственных обстоятельствах. Других членов ЦК – Бухарина, Рыкова, Томского, Зиновьева, Каменева, Преображенского и Ломинадзе вы интернировали позже.

– У них была путаница во взглядах. Если бы эта путаница и небольшевистские настроения овладели большинством нашей партии, то она оказалась бы демобилизованной и разоружённой. А так… Социализм в нашей стране победил!

– Вы полюбили власть, лесть и подхалимство. Помните, Каганович сказал: «Все в партии говорят о Ленине и ленинизме. Пора нам честно признаться самим себе. Ленин давно умер. Сколько лет он работал в стране? Что под его руководством было сделано? Сравните это с тем, что сделано под руководством Сталина! Пришло время сменить лозунг «Да здравствует Ленин!» на лозунг «Да здравствует Сталин!» Вы, уничтожая евреев, оставили его на высоких постах при себе. Вскоре на территории СССР не осталось ни одной школы, учреждения, фабрики, шахты или колхоза, стены которых не были бы украшены вашими портретами. Газета «Правда» постоянно напоминала трудящимся знаменитым опусом: «Теперь, когда мы говорим Ленин, мы подразумеваем Сталин!». Историки и современники пишут о вас: «Со стороны Сталин казался человеком большого самообладания, непоколебимой уверенности в себе, но внутри него бушевали страсти: страстное желание единоличной власти, которая освободила бы его от необходимости прислушиваться к мнениям и советам других, жажда отмщения, ненависть к инакомыслящим и, одновременно, потребность в признании, в самоутверждении»…

– Ты, я вижу, разговорился. Не боишься товарища Сталина. А зря! Ты меня разозлил. Ну, хорошо! Я тебе отвечу на этот вопрос завтра. Посмотри – уже утро…

– Товарищ Сталин! Я бы хотел спросить вас ещё о Красной Армии, как вы уничтожали высшее военное руководство, о необоснованных жертвах в Великой Отечественной войне и репрессиях после неё и ещё кое о чём. Просьба – ответьте мне сейчас о вашей личной трагедии с сыновьями и с вашей женой. Многим непонятна ваша фраза на похоронах жены, покончившей жизнь самоубийством. Вы оттолкнули гроб, сказав: «Она ушла, как враг!» Позже вы репрессировали всех родственников. И, возможно, самое главное: историки утверждают, что Вторая Мировая война случилась только из-за вас. Вы развязали войну с Финляндией и захватили Выборг и Карельский перешеек, вы оккупировали Литву, Латвию, Эстонию, Западную Украину и Белоруссию, половину Польши, всю Бессарабию – захват этих земель начал угрожать Гитлеру и он начал войну с СССР. А теперь у нас с этими странами проблемы.

– Дурак! Мы просто отодвинули границы, а то бы, вероятно, немцы дошли до Урала. А вообще ты прёшь, как танк! Подожди, журналист, не спеши. Я отвечу тебе на все твои гадкие вопросы! И отвечу и покажу кое-что! Пригласим завтра на беседу Лаврентия с друзьями. Ты запомнишь эту ночь – обещаю! Только не уезжай!

При этих словах о Берии и угрозе я вздрогнул и …проснулся! Успел ещё услышать лёгкий свист и шум от удаляющихся шагов. Поднялся с постели весь потный-бледный, ошеломлённый и расстроенный. Я так и не понял – это был сон или видение?

Отказался от завтрака и процедур, начав собираться в дорогу. Михаил не узнавал меня:

– Ты не в себе! Что случилось, Николай? Ты что, действительно испугался Сталина?

Я не отвечал, холодно попрощавшись с Михаилом и Путриным. Внутри у меня всё дрожало. Заказал такси на вокзал и навечно покинул санаторий…