Читать книгу Эпоха золотой розы - Николай Вардин - Страница 8

Летос назвал этот мир Замбуллой. Мир этот был соткан из всех оттенков серого. Небо было серым. И по нему медленно плыли серые, будто предгрозовые облака. Сама земля была серого цвета. И деревья, что росли на ней, были словно из стали. И всё было покрыто едва зримой пылью, больше похожей на металлическую крошку. Здесь никогда не было ветра, но от неосторожного движения эта пыль взмывала с места, будто нехотя, будто ругая, что нарушили её покой.

Зато в этом мире часто шёл дождь. Тогда свинцовые тучи приходили в движение и накатывались неумолимо и дерзко. Тяжёлые бесцветные капли падали вниз, отбивая громкий, но глухой ритм. От прикосновения этих крупных капель вздрагивали листья, сбрасывая с себя пыль. Но эти капли были сухими, словно ртуть. Они никогда не впитывались в землю. Они скатывались все ниже и ниже, а потом просто исчезали. А после дождя не оставалось и следа. Только пыль пропадала с листьев.

Летос опустился на землю на вершине одного из холмов. Отсюда было видно огромное пространство его величественного и печального мира – мира для одного существа. И отсюда был виден замок из серого камня, возвышающийся между двух безымянных ртутных рек. Замок был огромен, один вид его излучал мощь. Остроконечные башни цепляли своими шпилями облака. Внутренние колоннады и арки, стрельчатые своды залов и шпили куполов – все это было достойно любого владыки. Но сам Летос так ни разу и не вступил в его пределы.

Теперь и не суждено будет. Серые глаза его следили за тёмным тонким силуэтом далеко внизу, который шёл к нему неспешно, но неумолимо. Чёрный плащ с капюшоном колыхался при каждом шаге, открывая изящную женскую фигуру в чёрном платье. Четыре вороновых крыла были сложены за спиной. Женщина прикрывала лицо шарфом, будто не желала вдыхать пыль этого мира. Летос не знал, зачем она отыскала его. Но он понимал, что никакого добра ему эта встреча не сулит.

Целую жизнь назад он видел её в последний раз. Целую жизнь назад Селехэт покинула Джосхару и оставила обоих своих сыновей. Она ушла – никто не ведал куда. И долгие годы ничего не знал о ней и сам Летос. Он понимал, что она сбежала от ненавистного ей Велиара. Но не понимал он, как могла она оставить его самого и его брата на откуп Первому Демону.

Адрион был кровь от крови Велиара. Он был его сыном и наследником. Он был его мечом, который тот ковал против мира алтеидов. Летосу же оставалась лишь роль никчёмной тени, которую топчут ногами, даже не замечая этого.

По ведомой одному Велиару причине он держал Летоса подле себя. С того самого момента, как Селехэт пришла в ту пещеру с Летосом на руках, Первый Демон не отпускал его от себя. Он взращивал его на нескончаемом страхе. Летос видел, как в порыве гнева Велиар мог схватить любого – пусть даже сильнейшего из демонов – и просто искалечить его из прихоти. И он понимал, что подобное уготовано и ему в любой момент. Но Велиар никогда не причинял ему вреда. Первый Демон методично убеждал его в страхе и ужасе пред самим собою. Он заставлял Летоса жить в ожидании удара. И это было много мучительней физической боли. Потому что пытке этой не было конца. Летосу хотелось, чтобы эта бесконечная томительная мука закончилась всплеском, хотелось, чтобы Велиар разорвал его своими когтями и покончил с пыткой. Но ничего этого не происходило.

Не позволял Велиар и другим демонам касаться Летоса. Хоть Тень и видел, что они жаждут впиться в него своими когтями и клыками. Для каждого из них он – сын мироздателя – был отголоском мира алтеидов, который они ненавидели, который поклялись разрушить до основания.

Но Летос всегда ловил себя на мысли, что не видит в глазах Велиара той неукротимой ненависти к нему, какую видит в глазах демонов. Для Первого Демона его травля была не забавой, а холодным расчётом. Вопрос только был в том, какую цель преследует он. Чего он хочет добиться от того, кого сам же и нарёк Тенью?

Шли годы. Подрастал его младший брат. Селехэт наградила Адриона несравненной красотой. И красота эта пленяла и располагала других с первого взгляда. Алтеиды всё приходили и приходили к Джосхару. И всегда первым они видели юношу, который захватывал их умы и подчинял сердца. Они видели прекраснейшего из живущих в Эренхаре и не замечали за его блеском ужас и смрад Велиарова града, покуда сами не превращались в его неотъемлемую часть. Когда их тела искажались воздухом этого места, пропитанным пороками и грехами, они уже не могли помыслить вернуться назад. Они не могли желать ничего другого, кроме как служения Адриону.

А сам Адрион преклонялся лишь пред одним существом – Велиаром. Он почитал отца и верил его словам. Он принимал то, что жизнь его будет посвящена противостоянию с Атреном и Первым Народом. Он считал праведным свой гнев к алтеидам, которые изгнали его мать.

Летос прожил уже достаточно лет на этой земле, чтобы понимать, что Адрион был единственным во всей Джосхару, кто ищет справедливости, а не пытается скрыть за благородным порывом свои низменные чувства, пороки и страсти. Порой Тени казалось, что и сердцем своим Адрион пошёл в их мать. Младший брат слишком часто заступался за старшего и перед демонами, и перед самим Велиаром. Ради защиты Летоса Адрион мог перечить даже отцу, несмотря на всё почтение, которое он испытывал к нему.

– Мне не нравится Джосхару, – признавался ему Адрион, когда иногда они могли поговорить наедине.

Летос видел, как в его брате идёт борьба. С одной стороны, он всегда испытывал праведный гнев к Первому Народу и всему, что было им создано. Но, с другой стороны, глаза его видели, чем являются Джосхару и его жители. Он не мог не чувствовать отвращения к своему собственному народу.

– Я мог бы свергнуть Атрена и его мать! Алтеиды поймут, что ошибались! Они пойдут за мною, как и другие, – с жаром заявлял Адрион, веря в собственные слова. – Не нужно будет разрушать их города, не нужно будет сжигать их деревни. Я стану им справедливым царём! Они примут меня, когда поймут, что Атрен не по праву занимает свой трон!

– И тогда алтеиды вновь превратятся в демонов. А белокаменная Форха станет чёрной Джосхару. Только с семью ступенями вверх, а не вниз, – не мог сдержать жестокого ответа Летос. Он не считал нужным питать напрасные иллюзии.

В такие моменты Адрион сверкал глазами. Но никогда он не отвечал брату грубостью. В какой-то мере он был даже благодарен ему за хладнокровную оценку его мечтаний.

– Ты ошибаешься, Летос, – с упрямой уверенностью отвечал он. – Мой народ… народ Джосхару отравляет ненависть к алтеидам. Поэтому они превращаются в демонов. Но если я смогу объединить под своею властью всех мужчин и всех женщин, то им некого будет ненавидеть. В мире и согласии они останутся прежними.

– Хорошая мечта, – откликался Тень. – Вот только твой отец хочет, чтобы ты был карою для Первого Народа. Он не хочет, чтобы ты был им царём.

– Я ослушаюсь его, – очень тихо, почти шёпотом отвечал Адрион, будто сам страшась собственной мысли. – Он увидит и поймёт, что я прав. Я объединю народы Асхайина. Не только демоны, но и алтеиды и даже крылатые ангелы пойдут за мной. И тогда отец признает мою правоту.

Летосу так хотелось ему верить. Летосу так хотелось верить в него. Но он знал: судьба его брата не в том, чтобы объединить народы. Он был рождён, чтобы расколоть весь мир. Но порой Летос ловил себя на мысли, что смотрит на Адриона столь же заворожённо, как это делают алтеиды, приходящие в Джосхару.

Наверное, поэтому даже своему брату он не рассказывал о Замбулле. Летос хотел сбежать, но не знал куда. Он никогда не поднимался по семи ступеням Джосхару. Даже небо и свет солнца он видел лишь с самого дна чёрного города. Он не смог бы пройти мимо полчищ демонов, которые живут там. Поэтому он стал искать убежище глубоко под землёю, забираясь всё дальше и глубже по расщелинам и пещерам. Он спускался до тех пор, пока не вышел к безграничному океану первозданного Хаоса.

Летос знал, что именно из этого океана отец его сотворил мир, который остался над его головой. Но знал Летос и то, что в его собственных жилах заключена сила мироздания, доставшаяся ему по наследству. Тогда воздел он руки и призвал из пучин Хаоса новый мир. Возникли новые земли под его ногами. И новые облака поплыли под землями Эренхара.

Так родилась Замбулла. Летос укрылся здесь, не желая больше возвращаться в тот мир, где он – лишь Тень. В том мире он не ведал иной жизни, кроме презрения. Он хотел остаться здесь, в своём одиноком мире, полном тишины и покоя. Но Селехэт шла ему навстречу…

Она была единственной, кто ступал по земле Замбуллы, кроме самого Летоса. И хоть фигура Селехэт была так далеко, что оставалась едва различима, сам Летос не мог не узнать её. Он не мог не узнать райнеру, которая дала ему жизнь, хоть и видел он её в последний раз много лет назад, когда ему самому было ещё лишь несколько лет от роду. Слишком много лет назад.

Он терпеливо ждал её приближения. Хоть Летос и понимал, что эта встреча сулит ему лишь беду, но бежать он не собирался. Да и некуда ему было дальше отступать – он и так забрался глубже всего Эренхара.

Остановившись перед ним, ничего не сказала Селехэт, лишь откинула капюшон со своей головы. В этот момент поднялся ветер и разметал её чёрные как смоль волосы. Тяжёлые облака пришли в движение, ежесекундно меняя свою форму. Сама земля будто настороженно загудела. Этот мир откликался на чувства своего создателя. При виде Селехэт в груди Летоса бушевал ураган, и Замбуллу охватывала тревога.

Здесь, в этом мире, даже у Селехэт не хватило бы сил причинить ему вред. Но она пришла не одна. Летос видел, как открываются тёмные порталы. Чёрные прогалины в пространстве зияли по всему горизонту. И из них выходили нестройные ряды демонов: толстых и неуклюжих, высоких и могучих, с десятком зубастых ртов или с дюжиной лап. Он презирал их и считал уродцами. Таковыми они и были на самом деле. И каждый из них не стоил и волоса на его голове. Но все вместе они были силой, с которой не смог бы справиться даже он – сын мироздателя.

Летос поглядел на мать сверху вниз. Скользнул по ней взглядом, пытаясь вспомнить её, – слишком давно он видел её в последний раз. На губах его играла злая усмешка. Вот только над кем он усмехался, было трудно понять.

– Целую жизнь тебя не видел. А теперь и подавно не рад твоему присутствию, – проговорил Летос и отступил от райнеры на несколько шагов. – Я создал целый мир, чтобы избежать встречи с тобою и другими творениями моего отца. Но ты сама отыскала меня и пришла сюда. Так ответь: зачем ты здесь?

Селехэт старалась глазами поймать его взгляд. Она сделала шаг ему навстречу, но Летос вновь отшатнулся от неё. Губы его дрогнули, словно в зверином оскале. Райнере даже послышался его тихий дикий рык. И она остановилась, стараясь не раздражать его своими движениями.

– Я хочу спасти тебя, – вкрадчиво проговорила Селехэт. Летос вновь осклабился в ответ, но она подняла ладонь, чтобы он не прерывал её и слушал дальше, что она скажет. Демоны были всё ближе, и времени оставалось всё меньше. Селехэт больше не смотрела на сына. Она опасливо озиралась по сторонам. – Мир уже изменился. Перемены настали. От них ты не сумеешь скрыться нигде, сколь далеко ты ни бежал бы. Даже твоё серое царство не укроет тебя.

Земли Замбуллы содрогнулись от грома, пронёсшегося в поднебесье. Извечная пыль поднялась в воздух, создавая под ногами серый туман. Селехэт обернулась по сторонам. В её черных глазах был испуг. И Летос это видел.

– Я смету тебя и твою армию, что ты привела за собой, – отрывисто проговорил Летос, вторя грому под сводами своего мира. – Я проиграю. Но и вас всех я погребу вместе с собою.

Селехэт взмахнула руками, распахивая ещё один портал за его спиной. Летос резко развернулся, ожидая нападения, но увидел голубое небо. Он замер в оторопи. Это небо он видел урывками на дне Джосхару сквозь смог. Но к этому небу он никогда не мог подняться. А теперь перед ним была раскрыта дверь в тот мир, в котором не был он никогда.

– Беги, – голос Селехэт дрогнул, надломился. – Беги от меня как можно дальше. Отныне я – смерть. Я – погибель всего, что ты знаешь и чего не ведал никогда. А мир твой я заберу себе. Он станет вместилищем умерших душ. Он станет забвением и пыткой для несчётных легионов душ, которые падут в грядущей войне.

В её голосе сплелись гнев и страх, ненависть и отчаянье. Прекрасное лицо её было искажено то ли от чёрной ярости, то ли от боли. Но Летос оставался на месте. Гром в небесах лишь усиливался. И ветер поднялся, обретая с каждым мигом силы урагана. Селехэт уже не могла поднять глаза на Летоса, борясь со стихией. Она едва держалась на ногах, прижимая крылья к спине. А волосы её нещадно трепетали позади, словно чёрный стяг.

– Я не отдам… Я не позволю… – пробормотал Тень.

И в этот момент первые демоны взобрались на холм, где они стояли. Земля под ними задрожала и покрылась трещинами. Из этих трещин вырывались клубы первозданного Хаоса. Летос сжал кулаки, и трещины раскрылись, обваливая в небытие целые пласты почвы вместе с сотнями демонов. Но они всё прибывали и прибывали. И не было им числа. Они добирались до Летоса, и он скидывал их в пропасть собственными руками.

– Даже ты не победишь их всех, – вскричала Селехэт.

– Я и не собираюсь, – ответил Летос.

И в этот момент между ними прошла трещина. С огромной скоростью она ползла в обе стороны, пока не коснулась горизонта. А между райнерой и её сыном закипела бездна Хаоса. Но, несмотря на это, чернокрылая продолжала удерживать портал подле Летоса – это всё, что теперь она могла сделать для него.

Летос не замечал, но его тело уже покрывали многочисленные порезы и рубцы от когтей и клыков демонов. Когда он понял, что вместе с кровью тело его слабеет каждое мгновение, то было уже поздно. Его силы покидали его. Но он не собирался отступать даже сейчас.

Летос готов был разрушить весь свой мир, дабы он не достался его матери и демонам, которые пришли за ней следом. Огромные провалы разрезали Замбуллу повсюду. Оставался лишь один нетронутый разрушением остров – это серокаменный дворец, возвышающийся до самого неба. А вокруг него были лишь узкие пути над провалами и небольшие клочки тверди, парящие в чёрном пустом пространстве.

Силы Летоса были на исходе. Он уже взметнул вверх руки, дабы обрушить в пустоту и сам замок, и остатки тверди вокруг него. Гром стал оглушительным. Казалось, что весь Эренхар обрушится сверху в зияющую пропасть. Но один удар не дал ему свершить задуманное. Это был Руваил – сильнейший из всех демонов. Огромный – он был на голову выше любого из своих воинов. Тонкие губы его почти не прикрывали ряды маленьких заострённых зубов. Жёлтые глаза могли выражать лишь ненависть. А под его ярко-красной кожей вздымались бугры немыслимых в своей мощи мышц. Тупыми тёмными когтями он вцепился в грудь Летоса, отрывая его от земли.

Издалека, будто за полмира, донёсся пронзительный крик Селехэт. Но Руваил лишь шире осклабил свою пасть в ужасающей ухмылке. Он смотрел прямо в глаза Летосу и понимал, что его мать теперь не спасёт его. Он сам отделил её от себя пропастью. И теперь он – Летос – в полной его власти. Теперь его не спасёт даже Адрион, который в ином мире вечно заступался за брата.

Демоны замерли позади них. Они возбуждённо гомонили. Они все хотели расправы над сыном мироздателя. Они все призывали Руваила закончить то, что он задумал.

Но в этот самый момент сталь со свистом разрезала воздух и лапу Руваила. Летос повалился на землю. А подле него упала когтистая лапа демона. Пальцы на ней ещё сжимались и разжимались, пытаясь схватить пустоту. Руваил рухнул на колени и заорал так, что легионы демонов отшатнулись от него. Здоровой рукой он сжимал обрубок. Чёрная кровь лилась на землю Замбуллы. А над ним стоял Релгал. Он держал рукоять своего меча. Но остриё он опустил в землю перед самим Руваилом. Лицо его не отражало никаких эмоций, как и всегда. Но ни один из демонов не отваживался даже приблизиться к нему. Даже сам Руваил смотрел на него снизу вверх, но не решался напасть.

Релгал отгородил собою Летоса от легионов. Тени оставался лишь один ход – в портал, который всё ещё держала Селехэт. С трудом он поднялся на ноги и неверным шагом переступил порог нового для себя мира. Тень отступился. Но сумел выжить.

***

Как и говорила Селехэт, мир уже изменился. Годами в Джосхару стекался сброд, терзаемый своими страстями и грехами. Но теперь из чёрного города Адрион выступил с ужасающей и могучей армией демонов. Мир алтеидов не был готов к тому, что в Эренхаре родится Война. И самим алтеидам теперь суждено было научиться в ней умирать. Не были они больше бессмертны. Жизнь каждого оканчивалась смертью. Даже тех, кому везло не попасть в когти демонов, настигало проклятье Велиара: они всё равно умирали – медленно и неумолимо, дряхлея и слабея. Умирали от болезней и старости. Тысячи и тысячи душ хлынули в мрачную Замбуллу для вечных скитаний и мук. И поток их больше не прекращался никогда.

Форха пала. Пала быстро и неумолимо. Атрен до последнего не верил в силу своих врагов. А алтеиды не были готовы противостоять свирепой армии. Осады города не было. Была бойня. Тысячи и тысячи мужчин и женщин погибли в тот день. Тела их растерзали когти и клыки. А души отправились в глубины Замбуллы. Маэлира лишь в последний момент смогла уберечь своего сына, вознеся его в Немерен. Адрион взошёл на престол Форхи, дабы оттуда грозить небесным землям. А белокаменные стены её почернели от грязи и копоти. Рухнули мосты величественного города, и пересохли его каналы. А Первый Народ рассеялся по пределам Асхайина, пытаясь уберечься от всепожирающей войны.

Райнеры Харвейза и Хеймвиры больше никогда не возвращались в Изначальные Земли. Они не вступили в войну Атрена и Адриона. Они развязали собственные войны за власть над своими землями. Ринхия пошла войной против Менхара, а Келдар обрушился на Тиврию. Война шла на каждой из земель Эренхара. И не было такого народа, который избежал бы горькой участи. Младшие народы и их боги гибли сотнями, попав в жернова битв высших рас, уходя в забвение навсегда – никто не вспомнит их облика и их имён. Многие искали спасение, вступая в войну на одной из враждующих сторон. Но райнеры не искали себе союзников. Они сражались с остервенением и яростью. Сама Аскета не раз выходила на бой против Виккараны, а Галидор сходился в битве с Ирамом. Рушились горы и пересыхали моря, плодородные поля превращались в пустыни.

Огненной реке больше некому было вручать свои дары. Ведь Энакро была окружена демонами. И достойные не могли забраться на вершину горы. А быть может, достойных и не осталось в этом мире. Лишь пять лет спустя после падения Форхи из-за моря вернулись изгнанные драконьи всадники, ведомые великим Логрейном на исполине по имени Иеромар. Не простили они Атрена за своё изгнание. Но Велиар и сын его Адрион были гораздо большей угрозой для всего мира. И сам сын Маэлиры хоть и не желал возвращения драконов, пред лицом общего врага смирил свою неприязнь и позволил им подняться в Немерен. Понимал Атрен, что только драконы смогут противостоять армии демонов. А крылатым душам необходимо было отвоевать огненную реку, дабы продолжился их род.

Закипела война с силой. Но не было преимущества на стороне Атрена и его сил. Ибо даже драконий огонь не мог достать врагов, укрывшихся под стенами Форхи. А армия Адриона постоянно прибавляла числом, потому что многие из алтеидов отрекались от своих семей и своего царя, дабы встать на другую сторону. А драконов с каждой битвой становилось всё меньше. Но и Адрион, несмотря на численность своей армии, не мог переломить ход этой войны. Ибо не было способа добраться до небесных земель Немерена.

И так длился за годом год. Дети рождались и вырастали, не зная мира. Дети вырастали и умирали в когтях демонов. Сменялись поколения. И мало кто помнил о времени без боли и болезней, без смерти и убийств. Никто уже даже не верил, что раньше алтеиды не умели стареть.

Хоть Адрион и не мог добраться до небесных земель, но демоны отвоёвывали пядь за пядью земли Асхайина. Даже спустя много лет алтеиды продолжали верить, что Атрен их защитит. Но их царь оставался на небесах. Последним оплотом сопротивления до последнего момента оставалась лишь Мехра. За нею простиралось южное побережье континента – последний клочок земли, на котором ещё мог жить Первый Народ. Остальная земля превратилась в иссохшую чёрную пустыню – она принадлежала Адриону.

***

– Ты стал тем, кого боялся сам, – проговорил Летос, обращаясь к своему младшему брату. – Ты погубил Первый Народ, став тем мечом, который из тебя и ковал твой отец.

Словно древний сгорбившийся старик, Летос опирался на посох. Он стоял на опушке леса и смотрел на дымящийся разрушенный город. Из-за стен этого города до его слуха доносились крики женщин, мужчин и детей. Демоны творили своё кровавое пиршество.

Это была Мехра. Она пала ещё утром, когда отступили драконы. Они бросили тех, кто был ещё жив. А за стенами оставались ещё тысячи алтеидов. Мехры больше нет. Золотые сады выжжены огнём драконов и вытоптаны ногами демонов.

Летос понимал, что значит поражение этого города. Оно означало конец войне. Теперь весь юг открыт для нападения Адриона. Очень скоро весь Асхайин окажется в его власти. А от алтеидов не останется больше никого и ничего.

– А может, ты всегда лгал мне? – задумчиво пробормотал Тень. – Может, ты никогда и не желал спасения для этих…

Летос стал слаб. Он потерял все свои силы в той битве в Замбулле. Те раны, которые он получил тогда, иссушили его мощь и изломали тело. Теперь он стал слабее обычного мужчины. Он сгибался от боли старых ран, которые терзали его тело рубцами. Летос хромал на одну ногу. Лицо его осунулось, всклокоченные тёмные волосы были укрыты под изорванным капюшоном старого плаща. А короткую неопрятную бороду он лишь изредка обрезал ножом. Только серые, почти бесцветные глаза остро вглядывались в горизонт, стараясь угадать, что ждёт его впереди. Но даже Летос не мог предугадать всего, что уготовано ему.

Ему было жаль этот мир. Ему нравились леса, зелёные луга и голубое небо над головой. Ему было жаль звонкие озорные реки, которые пересохнут, когда здесь пройдут демоны. Но не жаль ему было алтеидов. Он вообще не делал разницы между демонами, ангелами и Первым Народом. В конце концов, они все произошли друг от друга. Да и мало чем отличались на поверку.

Когда он бежал из собственного мира, он пришёл к вратам семистенной Форхи. Он был ещё слабее, чем ныне. Он был изранен и изломан. Ему навстречу вышел сияющий брат его Атрен, чей блеск затмевал само солнце. И такая гримаса исказила его красивое лицо, когда он увидел Летоса, какую Тень никогда не видел даже у самого страшного из демонов. Гримаса отвращения и презрения, которым он сполна наградил своего брата.

Он приказал ему преклониться перед ним и назваться его рабом. Лишь только так он готов был впустить Летоса через врата Форхи. Но Тень посмел не исполнить его приказ. Не для того он бежал из Джосхару, не для того он спасся из Замбуллы, чтобы теперь стать рабом старшего своего брата. Гнев овладел Атреном, когда он услышал его отказ.

Тогда мужчины, женщины и дети гнали Летоса прочь от города палками и камнями. И лишь торжествующий смех слышал он себе в спину, когда его преследователям надоела эта забава. А потом пришёл Адрион и уничтожил всех мужчин, женщин и детей. И Летосу не было их жаль. Как не жаль ему и жителей Мехры.

Тень ещё в последний раз бросил взгляд на горящий город. А потом развернулся и углубился в лес. Он всегда старался держаться подальше от оживлённых дорог и трактов. Он желал быть одинаково далеко от всех народов этой земли.

Летос не знал, чего ждёт. Он не ведал, куда ведёт его путь. Но он точно знал, что желал выжить в эту эпоху войн и смерти. И, быть может, однажды ему представится шанс изменить хоть что-то. И в ожидании этого шанса проходили года и десятилетия. Но он готов был ждать и дольше.