Читать книгу Священный путь. По следам «Пира» - Нина Бандурина - Страница 4

Два человека неторопливо шли вдоль тёмного коридора тюрьмы. Один из них был в воинской одежде и сопровождал второго – в монашеском облачении. Направлялись они в сторону дальних, тщательно охраняемых камер, предназначавшихся для особо опасных преступников и государственных изменников. Стражник, дежуривший в ту ночь, окликнул их, и тот, кто был повыше, в одежде воина, отдал ему свиток:

– Приказ государя.

Стражник внимательно прочитал приказ и отчеканил:

– Проходите.

Двери отворились, и караульные повели обоих по узкому коридору, освещённому лишь тусклым сиянием факелов, к камере, в которой сидел одинокий узник. Травл, словно зверь, метался от одного края камеры к другому. Наконец, заслышав шаги приближающихся людей, он ухватился за металлические прутья и сдавил их что было сил.

– Отойти от решётки! – раздалась команда, адресованная заключённому. Тот нехотя подчинился, но глаза его при этом заполыхали недобрым огоньком.

Караульный тем временем открыл дверь, и монах прошёл в камеру.

– У вас десять минут, – напомнил высокий человек в воинской одежде.

– Я помню, не волнуйтесь.

Однако, едва охрана удалилась, Травл набросился на монаха, схватил его за ворот и прижал к холодной, пахнущей сыростью стене тюремной камеры. Тот хотел было позвать на помощь, но его голос превратился в глухой хрип. Воздуха не хватало, в то время как бедный монах вновь и вновь предпринимал тщетные попытки вырваться из цепких, тренированных рук Травла.

– Тише, святой отец, тише, – угрожающе шипел заключённый, но немного ослабил хватку. – А теперь слушай меня внимательно. Сейчас ты пойдёшь и найдёшь Феоктиста. Дальше ты передашь ему следующее: если они не избавят меня от смерти немедленно, я всех их выдам императору. Всех! Понятно?! Я расскажу, что все они участвовали в заговоре. И если ты посмеешь ослушаться – тоже будешь назван заговорщиком. Я ясно выражаюсь? – звенящим от ярости шёпотом пытал свою жертву узник. Искажённое от злости лицо Травла нависло над беспомощным монахом так угрожающе близко, что горячее дыхание обдавало своим пылом, а звон цепей скрежетом оставлял шрамы на сердце.

– Помилуй, Господи Боже! Это же клевета! Я не имею …никакого отношения к этому… заговору, – сквозь спазмы в горле, судорожно хватая воздух, прохрипел инок.

– А вот это меня меньше всего волнует! И поверь: ещё меньше это будет волновать императора. Поэтому ты сделаешь то, что я тебе сказал, а потом забудешь о нашем разговоре и продолжишь жить, как жил раньше, – всё с той же злобой прорычал заключённый-палач.

Послышались шаги приближающегося стражника, и Травл поспешил принять смиренную позу, склонив голову и прося благословения. Бедный монах дрожащими руками перекрестил смертника и на негнущихся ногах удалился из камеры.

– Что с вами, отче? – спросил подошедший воин. – Вы выглядите очень взволнованным.

– Ничего, сын мой. Просто… это… не всегда легко исповедовать таких важных людей. Вот и разнервничался.

Воин пристально посмотрел на монаха, однако ничего не сказал и, пропустив того вперед, пошёл следом.

Выйдя на улицу, оба сели в ожидавшую их повозку и двинулись по дороге, освещённой многочисленными факелами. Даже самые тихие улицы в этот вечер были оживлены то и дело сновавшими туда-сюда людьми. Это был канун Рождества.