Читать книгу Колдунья из Треугольного переулка - Нина Гравицкая - Страница 4

– Может быть, – предположил Гурович, когда они все выехали за территорию больницы, – этот ваш пропавший доктор и повёл Маню к Картамышевым? Раз их обоих нет?

– Это вряд ли, – возразил Аркадий Константинович, – с какой стати? Ведь у доктора Загребельного сегодня было важное мероприятие, а он человек ответственный.

– А чего мы не через Портняжью[10] поехали? – высунулся в окно Яков. – Через Портняжью сподручнее будет.

– Ну и память у тебя, Яков, – улыбнулся банкир Гурович. – Портняжья уже лет пять, как Ланжероновская.

– Это для кого как, – нахмурился Яков. – За модой не угонишься, сегодня она Ланжероновская, а завтра ее ещё как-то переиначат, – проворчал он.

– По Ланжероновской сейчас не проехать, я только оттуда, – объяснил доктор Капилло.

– А что так? – удивленно поднял брови Гурович.

– Так на месте дома Волконского* барон Рено опять что-то начал строить.

– И что ему неймется, – возмутился фельдшер, – и так, уже все там застроил, что еще на этот раз?

– Пока не знаю, – пожал плечами доктор.

– Я знаю, – вмешался Гурович. – Барон Рено будет строить там гостиницу, ресторан и кажется, даже казино.

– Смотрите, – удивился доктор, – а вам это откуда известно? – поинтересовался он.

– Так я ему ссудой помогал, – невозмутимо пояснил банкир.

– Ты что – банкир*, Йосиф?! – уставился на него фельдшер. – Как ты до жизни такой дошёл?– Шёл-шёл и дошёл, – засмеялся Гурович.

– Я тебя утешу, Яков, это не самое худшее место, куда можно дойти, – усмехнулся Аркадий Константинович. – И совсем не то, что ты думаешь.

– А что ж тут думать, – сердито ответил фельдшер, – я что, не знаю кто такие банкиры? Менялы, которые толкутся на углу Дерибасовской и Ришельевской, расставляют свои скамейки прямо на тротуаре и меняют иностранные деньги на рубли.

– Так это когда было, Яков, – рассмеялся Капилло, сейчас менялы с банкирами не имеют ничего общего.

– Как это не имеют, когда имеют, – возмутился Яков, я прекрасно помню, да и само слово банк[11] означает по-итальянски скамейка.

– Уважаемый доктор, – обратился к нему Гурович, – вы своего фельдшера взаперти, что ли держите? Впечатление такое, что он в городе сто лет не был.

– Никто меня нигде не держит, – обиделся Натанзон, – что я в вашем городе не видел, я сам не хочу никуда ходить, у меня и в больнице дел пруд пруди.

– Я тебе скажу больше, брат, – усмехнувшись, поддержал смущённого фельдшера Гурович, банкиров тоже пруд пруди, – ведь Одесса один из главных банковских центров юга Российской империи, куда от них денешься.

– А все благодаря хлебному экспорту, – заметил доктор, – сколько людей на нем состояние себе сделали!

– И ваш слуга в том числе, – вставил, улыбаясь Гурович.

– Аз-ох-н-вей! – недовольно покачал головой Яков Натанзон. Все замолчали, каждый погрузился в свои думы. Анна сидела, прижавшись к отцу, не вслушиваясь в общий разговор, все её мысли были заняты дочкой.

– А ваш Рено – бывший голодранец, – после непродолжительного молчания упрямо заявил Яков Натанзон. – Приехал в Одессу без гроша в кармане, и быстренько набил здесь свои карманы.

– У тебя неверные сведения, мой друг, – возразил доктор Капилло. – Жан Пьер Рено, или как он себя называет, Иван Петрович, прибыл в Одессу весьма и весьма обеспеченным человеком, поскольку перед своим отъездом продал компаньону свою долю в совместном парфюмерном деле за 50 000 рублей ассигнациями, а это, – уважительно добавил он, – астрономическая сумма. На эти деньги Рено и попытался возродить у нас в Одессе старое парфюмерное дело.

– И что, – свистнул фельдшер, – прогорел? Как говорится, фью его денежки! – злорадно усмехнулся он, – в Одессе люди, поди, не дураки.

– Да, это дело у него не пошло, – согласился Аркадий Константинович, – но на то была веская, не зависящая от него причина. – И какая же это? – иронично прищурился Яков.

– Порто-франко, – коротко ответил доктор. – После того, как Ришелье выхлопотал для нас у императора Александра I статус беспошлинного города, колониальные товары заполнили прилавки всех городских магазинов, в том числе и дешевая кельнская вода[12]. Что против неё духи Рено? Яков многозначительно хмыкнул.

– А ты не смейся, Яков, – одернул его доктор Капилло, – Рено человек очень практичного склада ума, он быстро переориентировался и занялся куплей-продажей недвижимости. Он приобрел не только дом Волконского, но и несколько соседних участков земли и, кстати, дом Ланжерона, – кивнул он в окно на двухэтажный с портиком дом, мимо которого они как раз проезжали, – тоже его. Наш Дюк, недаром он премьер-министр Франции, ходатайствовал перед королем Людовиком XVIII о баронском титуле для Рено, и что вы думаете? – Дали!

– Ну и что? – презрительно сощурился фельдшер. – Что нам Людовик со своим французским баронским титулом? Наш-то государь кукиш ему показал вместо баронства!

– Здесь ты, Яков, прав, – вынужденно согласился доктор Капилло, – российского титула барон Рено так и не дождался, зато за сорок пять лет пребывания в Одессе сумел в несколько раз увеличить свои активы, а это кое-что значит.

– Да ну его, – сердито махнул рукой в сердцах Яков Натанзон, – не стоит этот проходимец наших разговоров.

Подъехав к дому Картамышевых, все высадились и, зайдя во двор, поднялись оттуда через галерею на второй этаж, где размещалась квартира учителя Александра Васильевича Картамышева.

Им открыла горничная, которая при виде многочисленных гостей всплеснула руками и в панике помчалась докладывать хозяевам. Первым встречать гостей выбежал Сережа Картамышев. Увидев Володю Гурьева, он обрадовано помахал приятелю рукой и, учтиво поздоровавшись с гостями, с любопытством уставился на незнакомых людей. Он уже неделю болел, сидя безвылазно в доме, поэтому чрезвычайно был рад гостям. У господина учителя был выходной, и супруги Картамышевы тоже были дома. При виде нежданных гостей они, как и подобает воспитанным людям, ничем не выказали своего удивления, однако некоторое замешательство на их лицах все же присутствовало, ведь неожиданный визит был нарушением принятого этикета и мог быть вызван лишь чрезвычайными обстоятельствами.

– Что-то случилось, Аркадий Константинович? – осторожно спросили они у доктора. Их открытые и доброжелательные лица выражали сочувствие и тревогу.

Вперед вышел доктор Капилло.

– Разрешите представить вам, любезные Александр Васильевич и Наталья Дмитриевна, господина Гуровича и служащих нашей больницы Якова Натанзона и Анну.

– И Анну Гурович, – поправил банкир, с любопытством разглядывая хозяев, которые еще не знали, что на самом деле встречают своих ближайших родственников. При имени Гуровича, хозяева дома ещё больше смутились, так как личность банкира в Одессе была у всех на слуху, и присутствие такого видного гостя в их скромном доме привело супругов в крайнее замешательство. Сережа за спиной родителей тщетно делал призывные жесты своему товарищу, приглашая его поиграть, но тот только отрицательно качал головой. Всегда холодный и равнодушный, Володя заметно нервничал и ни на шаг не отходил от Анны.

– Уважаемый Аркадий Константинович, – зардевшись, сказала приветливо Наталья Дмитриевна, – пока нам приготовят чай, пригласите ваших друзей пройти в нашу библиотеку. Все послушно последовали вслед за гостеприимной хозяйкой, пропустив вперед Анну. Взгляд молодой женщины остановился на портрете, который висел на противоположной стене от входа и замер.

– Ах! – тихо вскрикнула она и пошатнулась. Доктор стремглав бросился к ней и едва успел подхватить Анну на руки.

– Что с вами, дорогая? – с тревогой спросил он, вглядываясь в ее лицо.

– Николенька… Николенька… – едва слышно прошептала женщина, протягивая руку к портрету, и потеряла сознание.

– Ах, боже мой, боже мой, – всплеснула руками Наталья Дмитриевна. – Положите девушку на диван, вот сюда, сюда, – суетилась она. – Бедняжка, что с ней? Откуда она знает нашего Николеньку? Сережа, принеси воды! Да побыстрее! Но расторопная горничная уже стояла рядом со стаканом воды. Яков Натанзон и Гурович бросились было к Анне, но доктор решительно отстранил их и, приподняв голову Анны, бережно положил под нее подушку. Расстегнув воротник, он брызнул ей в лицо водой и Анна, медленно открыв глаза, недоуменно обвела взглядом всех присутствующих.

– Что случилось? – с усилием спросила она. Тут ее глаза опять встретились с глазами Николая Картамышева на портрете: молодой человек улыбался ей и его взгляд проникал ей в самую душу.

– Ну, вот мы и свиделись, Николенька, – тихо улыбнулась она ему. – Я так соскучилась, так соскучилась, – прошептала Анна и беззвучно заплакала.

– Господа, – торжественно сказал Гурович, выступая вперед и беря инициативу в свои руки, – разрешите представить вам жену вашего ближайшего родственника Николая Картамышева. Александр Васильевич и Наталья Дмитриевна удивлено переглянулись.

– Николай был женат? – оторопел учитель. – Но почему мы об этом ничего не знали?

– Он не успел поставить вас в известность, – объяснил банкир, и уголки его губ горестно опустились. – Моя дочь и ваш брат обвенчались непосредственно перед его отъездом в армию. Кроме того, у него есть дочь, Мария. Лица хозяев дома выражали полное смятение.

– Аркадий Константинович, – с укоризной спросили они доктора, – почему вы об этом до сих пор молчали?

– Я сам узнал это только сегодня, – опустил голову доктор. Его лицо было полно отчаяния: Анна лежала рядом с ним, ее рука покоилась в его руке, но она была бесконечно далека от него.

– Простите, – вмешалась Наталья Дмитриевна, – мне не послышалось, вы сказали, что у Николеньки есть дочь?

– И вы ее отлично знаете, – заметил доктор, – это девочка, которую вы видели на дне рождения моего сына, и которая завоевала все призы на маскараде. Ее зовут Маня, она подруга моего сына.

– Позвольте, – вмешался Александр Васильевич, – не та ли это Маня, которая была у нас в гостях? – удивленно спросил он.

– Вот именно, – подтвердил доктор, – она самая.

– Да, я очень хорошо ее помню…, – вмешалась Наталья Дмитривна, – девочка еще попросила у меня «Божественную комедию» Данте, и я была крайне удивлена таким выбором маленькой девочки. Она произвела на меня очень хорошее впечатление, подчеркнула женщина.

– Я еще заметила, ты помнишь, Сашенька, – обратилась она к мужу, – что она очень похожа на Марию Николаевну? Маму Николая и Александра Васильевича, – пояснила она присутствующим.

– Так Маня и есть Мария Николаевна, – вставил доктор, – вот какие чудеса случаются.

– Подождите, – выскочил вперед Сережа, – вы хотите сказать, что Маня – моя сестра?!

– Вот именно, – подтвердил Аркадий Константинович.

– Ура-а! – радостно закричал мальчик.

– Володя, ты представляешь, Маня – моя сестра! А где она? Гости переглянулись.

– Вот по этому поводу мы к вам и зашли, – пояснил доктор Капилло, – вы не видели сегодня Маню? Она к вам, случаем, не заходила?

– Нет, – растерянно покачали головой супруги, – с того дня, как она была у нас, мы ее больше не видели…

– О боже, – простонала Анна, пытаясь подняться с кровати, – где же моя дочь?! Что с ней случилось?

В это время горничная ввела в комнату незнакомого мужчину, назвавшегося кучером.

– Это ко мне, – быстро подошел к нему Гурович и, обменявшись с тем парой слов, радостно объявил:

– Господа, я послал своего кучера в полицейский участок, и он привез для нас хорошие новости: никаких причин для беспокойства нет, смертельных случаев за сегодняшнее утро не выявлено, – с облегчением выдохнул он.

– Ах, папа! – замахала на него руками Анна, – какие смертельные случаи, о чем ты говоришь!

– Я говорю о том, что с нашей девочкой ничего плохого не случилось, – невозмутимо ответил Гурович.

– Так, где же она тогда?! – с отчаянием воскликнула бедная женщина.

– Я знаю, где она, – вышел вперед молчавший до сих пор Яков. Все повернулись в его сторону.

– И где же? – одновременно спросили все.

– В катакомбах ее надо искать! – торжественно заявил он.

– Почему именно в катакомбах? – с недоумением переспросил Йосиф Гурович.

– Вот именно, – поддержали его супруги Картамышевы, – причем здесь катакомбы?

– Господа, это давняя история, – вмешался доктор. – Не всем присутствующим здесь известно, что Маня уже однажды терялась в катакомбах. И кстати, – многозначительно обвел он всех взглядом, – ее нашел тогда мой коллега доктор Загребельный.

– Который тоже пропал, – мрачно изрёк фельдшер. Все переглянулись.

– Так, – решительно заявил банкир, – пора кончать бесполезные разговоры, будем действовать. Я еду сейчас в полицейский участок и организую спасательную экспедицию в катакомбы. А вы, – повернулся он к Анне и доктору с братом, – езжайте домой, и ждите меня там.

– Нет, – уважаемый Йосиф Давыдович, – тоном, не терпящим возражений, прервал его доктор Капилло, – мы поедем туда с вами вместе, и это не обсуждается. Я, все-таки, – веско добавил он, – как-никак, главный врач города.

– Извольте, – уважительно взглянул на него банкир, – я лично буду только рад.

Доктор помог Анне подняться и стал прощаться с хозяевами, но те стали настаивать на своем участии в поисках.

– Это же наша племянница, – твердо заявили они, – мы не можем оставаться в стороне.

– Папа, мама и я с вами! – воскликнул Сережа, – я тоже должен ехать, ведь Маня моя сестра! Причем единственная, – с укоризной глядя на родителей, добавил он: иметь братика или сестричку было его мечтой с раннего детства, которой не дано было осуществиться.

– Ни в коем случае, – тоном, не терпящим возражения, – сказала Наталья Дмитриевна. – Ты еще больше простудишься.

– Мама, ну, пожалуйста, я ведь уже почти здоров! – с трудом сдерживая кашель, стал просить Сережа.

– Интересно, – вопросительно подняла брови его мать, – что ты тогда делаешь дома, дорогой мой сын? – строго спросила она его и Сережа виновато опустил голову. – Ты остаешься дома, и это не обсуждается!

– Дорогая, – обратилась она к Анне, – вы позволите нам поехать с вами?

– Да-да, конечно, – рассеянно кивнула молодая женщина, все мысли которой были заняты дочкой.

– Тогда вы спускайтесь, – предложила Наталья Дмитриевна, – а я дам кое-какие распоряжения прислуге и сразу за вами.

Гурович с доктором вышли на улицу первыми и, не дожидаясь остальных, уехали в экипаже банкира.