Читать книгу Испанский сон – 1. El sueño español - Нина Русанова - Страница 6

Пригласили на свадьбу. В кои-то веки.

Все уж переженились давно. И замуж повыходили.

А тут – такое. Вдруг.

Пышно. Богато. По всем правилам.

«Салатику поедим», – говаривал один… некто из прошлой жизни.

Любил он это дело, прямо скажем, любил.

Да и другое дело – тоже любил.

А тут не то что салатик – тут блюдá с лебедями – ледяными-хрустальными и запечёнными в яблоках.

А ещё с живыми – в пруду.

Старинный особняк. Или замок?

Один чёрт. Он огромен. Он стар. Он супер стар!

Он потрясающе красив – великолепен. Тёмный камень. Или потемневший. Я даже не знаю, что это за порода такая… Весь резной снаружи, а внутри – лепной, расписной и витражный…

Высоченный потолок круглым куполом поднимается ввысь. Высоченный – ввысь. Изображённые на нём фрески разглядеть уже практически невозможно.

Полно народу. Даже в проходе. С трудом протискиваюсь в огромные распахнутые настежь тяжёлые и резные, как в храме, в двери.

Стоит тихий восторженно-благоговейный и вместе с тем гордый гул, который тоже летит куда-то туда… туда… ввысь… И там – под сводом круглого купола… по идее, должен был бы он накапливаться… но нет – теряется.

Свадьба моей подруги. Лучшей. Из детства. Любимой самой.

Поэтому сейчас я протиснусь вперёд. Ещё бы мне не протиснуться!..

Ты ведь мне – как сестра. Сестра. Больше. Больше, чем сестра. Ты – альтер эго моё…

«Я – это ты, ты – это я…»16 – помнишь?

По десять лет нам было…

Пропустите, пожалуйста… извините… спасибо… спасибо… простите… да что вы-что вы… ничего… ничего-ничего… конечно… мягкая улыбка… мягкая же улыбка – в ответ…

Мягкий шёлк моего платья… свободно ниспадающего с плеч, приталенного… тёмно-розового с чёрным широким поясом… я стройная – это хорошо… сейчас особенно… смеюсь… гибкая… ноги длинные, каблуки высокие… высокая я сама… и причёска высокая – длинные волосы убраны и закреплены широкой чёрной бархатной заколкой… в руках – маленький чёрный клатч.

В ушах – длинные золотые серьги – орхидеи – Таиланд – подарок сестры…

Больше, чем сестры…

Я будто вижу себя со стороны, точнее, со спины, – как я пробираюсь вперёд…

Грациозно, прямо скажем, пробираюсь.

Простите… ах, ну что вы… конечно… спасибо… мягкая улыбка… Но искренняя.

И вокруг – и кругом – тоже: нарядные платья, фраки, запах дорогих духов и сигар…

Благоговейное богатство. Богатая благостность…

Но вот до настоящих благодати и благости ещё далековато, пожалуй, будет…

А то и вовсе – далеко.

А и ладно. Ведь всё равно – хорошо же. Празднично.

Предвкушение чего-то… такого!.. оно всегда празднично.

Таинственно.

Трепетно.

Я проталкиваюсь вперёд на удивление быстро… удачно… на удивление.

И вот уже меня буквально вытягивают из толпы – сквозь последние метры, сквозь последние костюмы и платья… как будто в Нарнию – из того шкафа…

Внезапно.

Чуть ли не за руки тащат уже! С восторгом!..

Чуть ли не с криками «Ура!». Оборачиваются в мою сторону – улыбаются навстречу!..

Ждали?! Не начинали – без меня?!..

Как будто специально… А что? – может быть…

А я и не знала… не предполагала даже, что меня так любят… Нет, я, конечно, подозревала… но чтобы так!..

Нет, мне, конечно же, очень приятно… платье только… платье!.. не помни́те… не порвите… шёлк!.. пояс бы не потерять!.. и серьги… серьги! – подарок сестры… причёска!.. и я на каблуках… осторожно… ах!..

И вот уже я у алтаря. Надо же – они и алтарь тут себе смастерили… однако…

Молодцы.

Или так и было уже – с алтарём?

И микрофон имеется – порядок.

Я у алтаря.

А слева от меня Ладка.

– Ну здравствуй, моя хорошая! Поздра…

– Погоди, погоди-погоди… целоваться-то, – шепчет.

– ?

Вид у неё озабоченный.

А теперь и у меня – тоже. Он же. Такой же озабоченный вид.

И вот уже я… и вот уже на мне…

Вот представьте себе!!

На мне – костюм – жениха.

А не то, в чём я сюда пришла.

Ё… моё.

А он не пришёл, значит, Zuko.

Он, мать его, не явился. Ну, чуд-дила!..

Что ж он, мать, до свадьбы-то ждал? Симпатичный этот козлина со скошенным подбородком…

Ущербный, блин! Вот ушлёпок!

Я сразу это поняла – почувствовала!

Я знала, блин, я – знала! – добром всё это не кончится.

Нет, не подумайте, что завидовала… ещё чего!

Боже упаси.

И вот…

На мне – костюм жениха.

И вот…

– Берёте ли вы (мои «имя-фамилия») такую-то (Ладка, Ладка моя!.. да что же мне делать-то теперь?!.. В жёны?!..)

Вот уж кто благостен-то! Вот уж у кого голос-то благостный! – поп-толоконный лоб – да что там поп! – этот, видать, не меньше епископа… етить твою… вон какая шапка-то у него… мономаха… или ещё какого будьдога-думбльдора, не меньше…

– Берёте ли вы?

– Беру, беру, конечно… (что ж делать-то теперь…)

В конце концов потом можно быстренько развестись.

Что я, естественно, и сделаю. Сразу же – как только. Естественно!

Раз – и нету.

Хотя позор теперь на всю жизнь… Уж чего-чего, а позору теперь не оберёшься…

Не для Ладки, разумеется. А для меня. Почему – не могу объяснить.

А она довольна. И, пожалуй, это главнее моих ощущений сейчас.

А там уж разберёмся как-нибудь. Как-нибудь разрулю.

Мне не привыкать. Не впервой…

– Согласны ли вы?..

Довольные Ладкины родители согласно кивают головами. Они согласны.

Ладкина мать утирает платочком нечаянные слёзы. И улыбается просветлённо и – мне – благодарно.

Отец – сдержан. Нет, это он просто сдерживается.

– Согласны ли вы?..

– Согласна, – шёлково шелестит было Ладка, но внезапно голос её обретает силу и это «ла» – атласное! – звучит неожиданно громко, звонко и чисто в переполненном притихшем и замершем зале… и уносится – туда, высоко… в округлую гладь купели.

Мне тоже хочется плакать. От ужаса.

Но я не плачу – от неожиданности.

Что ж теперь делать-то: раз он – не явился, а она – согласна?

И как только они успели так быстро всё обрядить-устроить?..

Меня обрядить… свершить обряд…

«Рукава длинны, панталоны длинны…»17

Нет, не Собакевич конечно, но бледная спирохета.

Плечи козлова пиджака торчат на мне, будто сложенные крылья инопланетянина.

Штанины подвёрнуты прямо наружу.

И вообще – я чуть ли не босиком.

Ну не на каблуках же мне теперь? – в самом деле…

Мои длинные и убранные в высокую причёску волосы превратились в пепельный ёжик на затылке и в короткую – мальчишескую буквально – чёлку: взъерошенный выбеленный солнцем чуб.

Уши мои просвечивает насквозь внезапно хлынувшими в витражи потоками света.

Вот так вот и оженили… хлопца… – проносится в голове.

Я не хлопец, конечно, но ради лучшей подруги…

Ну не оставлять же её – одну! – у алтаря – с позором! – в белом платье – шёлковом! – атласном!! – в самом деле…

И…

…как-то оно так всё быстро закончилось.

Нас расписали, и все стали потихонечку расходиться. Ясно уже, что праздника никакого не будет.

Расписали – стыд прикрыли – и ладно.

А дальше начнётся… а уже и начинается она – бытовуха – обычная жизнь.

– Но как же так?! Ладка!! – спрашиваю я сразу же, как только могу, сразу же!..

– А вот так… – грустно-загадочно отвечает, – ему нравился только цвет моего…

…паспорта.

В глазах рябит, картинка дёргается и плывёт зигзагами, затем сменяется.

Те же. Там же.

Но передо мной уже не любимая подруга – а не-любимая.

Туго обтянутая гардинным ацетатом толстая талия. Сама – от горшка два вершка.

Не-любимая. Не-подруга.

– Все любят только цвет моего… паспорта.

– Да пошла ты!..

Заткнись, сказала! Изыди.

– Ла-а-ад!!.. Ты где?!

Ладка!! Ну как же так? Как же он мог?

Ведь так красиво ухаживал! А все эти приёмы… шикарные… и все эти коктейли? Помолвки? Зачем? Зачем ему всё это было нужно? А главное – зачем до свадьбы-то тянул?

Не мог, что ли, просто так бросить?

– Приёмы… – грустно улыбается Ладка… да всё это на наши деньги было – мои и моих родителей… Это всё они. А у него и нет ничего… и не было никогда. И никогда не будет.

– Ну тогда я вообще ничего не понимаю… Ну тада – ващ-ще. Ка-аз-злина… Ну, каз-злина!

Козлина и есть. Безродный. Безбородый трус.

– Ну а ты?! Ты-то – чего же?.. – новой волной накидываюсь, накатываюсь я на Ладку.

Тебе-то зачем всё это было нужно?!

– Мне… Мне хотелось… чтобы всё было… нет, не «как у людей» – а лучше, много лучше! – и тут Ладкино лицо розовеет, внезапно вспыхивая остатками той мечты…

Это… это – как закат! – это безумно красиво! – всё ярче и ярче… прежде чем небо… сначала лишь край его, а затем и всё оно целиком… окончательно погрузится в серость и мрак.

– Мне хотелось, что бы всё было… красиво.

– Ну и что? Красиво теперь? Довольна? – нет-нет, я не издеваюсь. Могла бы, да. Но не тот случай.

Молчит.

Бедная моя.

Что-то уже собирают, что-то складывают… приходит сантехник… что-то чинить… что-то уже и засориться успело… Мойка? И откуда – во дворце! – мойка?..

Унитаз? И откуда – он – в храме?.. (А ещё лучше – откудова…)

Но вот уже и починили. Уходят. Всё работает.

Сливает.

В одну трубу – втекает, в другую – вытекает. Элементарно, Ватсон.

И всё-то быстро так – по-деловому.

И всё-то – как лучше! – естественно.

А в итоге – всё равно среднее арифметическое – как всегда.

16

Я – это ты, / Ты – это я, / И никого не надо нам. / Всё, что сейчас есть у меня, / Я лишь тебе одной отдам. (М. И. Насыров «Я – это ты…»

17

…Фрак на нём был совершенно медвежьего цвета, рукава длинны, панталоны длинны, ступнями ступал он и вкривь и вкось и наступал беспрестанно на чужие ноги. (Н. В. Гоголь «Мёртвые души»)