Читать книгу Фермата Лауры - Нина Щербак - Страница 3

Лаура коммуникатировала с Катей, пока была возможность. Кате иногда просто плохо становилось от воззрений Лауры, которые та высказывала, открыто и внятно. Тем не менее, дружба их продолжалась долгое время, словно они обрели, наконец, друг друга, и помогали друг другу неведомыми способами.

Во-первых, Лаура, по приезде из другого города, где она провела много лет, совершенно не понимала новых реалий, словно забыла, как жить и как дышать. Все разговоры Лауры сводились к обсуждению книжек, отдыха и мужчин, что повергало Катю в легкое смущение.

– Ты совсем не понимаешь… – говорила Лаура, и Катя снова сдерживалась, чтобы не рассмеяться и не удивиться.

– Ты не понимаешь, как нужно вести себя. Он вообще обращает на тебя внимание? Если нет, обрати внимание на его соседа, и ты посмотришь, как все изменится!

– Коля? – Катя смотрела на Лауру в полном восхищении.

– Конечно! Ты разве не знаешь, что, когда мы обращаем внимание на близких людей какого-нибудь человека, то сам человек сразу обращает внимание на нас самих! – Лаура просто причмокнула от удовольствия.

Катя чувствовала, что смотрит на Лауру широко распахнутыми глазами.

– Я бы на твоем месте написала ему записку и пригласила на тайное свидание, на опушку леса. Где-нибудь загородом. Шпалы – это правильное место! Перед тем, как по ним проедет дизель-электропоезд!

Катя снова смотрела на Лауру, ощущая, как новый виток жизни словно захватывает ее.

Лаура потеряла связь с домом давно, а теперь, спустя столько лет, словно обрела его заново.

– Тебе видишь ли… – говорила ей Катя, поводя бровью и внутренне сдерживаясь. – Тебе лучше забыть то, чему тебя учили… Забыть, потому что враки все это невероятные, и про жизнь, и про…

– Ты мне говоришь? – горделиво улыбалась Лаура.

В общем-то, ни Лаура, ни Катя не были избалованы добропорядочным обществом, ни в раннем детстве, ни позже, поэтому расправили крылья и обрели ощущение радости жизни, много позже. Так думала Катя, терпеливо внимая рассказам Лауры. Крылья Лауре, по ее словам, удалось расправить благодаря внутренней уверенности в себе и свободе. В общем, сделала она себя сильной, независимой, свободной, тоже сама, и гордилась этим, не хотела передать опыт.

Истинных особенности своей личной жизни Лаура объяснять никому не хотела. Да и разве можно было ее в этом обвинять?

– Ты все время считаешь, что ты – некий мифический подарок, который нужно людям отдать, или наоборот, не отдать, или как бы – держать про запас, и отдавать его тайно… Да?

Лаура усмехнулась, подумав про себя, что Катя, конечно, даже близко не отдает себе отчет, что именно ее гложет и беспокоит. Впрочем, ей понравилась тирада про вино.

– Вино? – заинтересованно спросила она.

– А что с ним делать? – удивилась Катя.

– Как что?! Выдерживать! Чтобы лучше и тоньше! – засмеялась Лаура, да так громко, что Катя даже невольно покраснела.

Судить о тайных мыслях Лауры можно было по выражению ее лица и бровям, которые неожиданно и резко ползли вверх, а потом снова становились на свое место. В общем, Лаура собиралась образовывать Катю не в шутку.

Очутившись в том своем городе, Лаура постепенно привыкла, что к ней, как ей казалось, относились с уважением и терпением. Выслушивали все то, что она старательно и долго говорила.

Пристальное уважение к Лауре было обусловлено тем, что, как справедливо замечала про себя Катя, ей словно втюхивали какую-то ложную информацию о ней же самой, создавали фантом, а она, при этом, сразу и охотно в нее, в эту информацию, верила.

– Ты понимаешь, что ты никого здесь не можешь осчастливить? – снова говорила про себя Катя нежно. – Ни Колю, ни Васю. А ты все время думаешь, что ты кому-то что-то можешь отдать!

Лаура смотрела на Катю без понимания, хотя в какой-то момент даже побелела от негодования, но открыто свое мнение высказывать не стала.

– В каком смысле? – продолжала она, делая вид, что не замечает настроения Кати.

– Жизнь не застряла навечно в 90-х годах!

– Ты на что намекаешь? – вспыхнула Лаура, словно обиделась, – потому ли, что ты боишься за Колю?!

– Коля?

– Ты делаешь что-нибудь для него лично? – Лаура посмотрела на Катю в упор.

– Он даже не замечает, что ты обращаешь на него внимание! – сказала Катя шепотом и слегка насупившись. – Он бы испугался! Ты, вот, не понимаешь, что некоторые женщины никогда не хвастаются своими историями.

Лаура слегка передернулась. Она точно не могла сказать Кате, как важна была для нее личная жизнь, как долго она размышляла над тем, с каким из знакомых ей лучше, какой более понимающий, какой более наивный. Она не могла сказать Кате, что для нее и ее подруг личная жизнь была настолько важна, что исчезло из жизни самое главное. Сколько они бились над вариантами, и даже ходили на специальные курсы, чтобы разобраться в себе, читали специальные книжки. Все напрасно.

– Твой Коля… – вдруг сказала Лаура.

Катя опять засмеялась, уже громче, и нервнее, а потом расхохоталась, да так громко, что Лаура, всегда спокойная, как-то снова напряглась.

– Я буду все делать, как решила! – снова и снова повторяла про себя Лаура, словно в забытьи. – Я буду делать все, чтобы эта счастливая женщина, наконец, почувствовала и поняла, как не права.

Коля наблюдал за поведением Лауры с некоторой оторопью.

Первый раз Катя почувствовала опасность, когда Лаура пришла к ней как-то вечером, и посмотрела в глаза – долго-долго, не отводя взгляда. Она смотрела на Катю долго, как будто бы копила внутри что-то опасное, не выразимое словами.

– Так смотрит человек, который… – сказала в шутку Катя, но Лаура не ответила на улыбку, взглянув на Катю еще более пристально.

– Ты уверена, что Коля придет сегодня домой? – спросила вдруг Лаура, и на лице ее выразилось подобие какого-то уничижительного сарказма.

– Уверена, – снова сказала Катя, и впервые почувствовала, что ей стало тяжело.

– Уверена? Да? – снова повторила Лаура.

Катя смотрела на Лауру с удивлением, вспоминая, что же такое она могла сделать, что Лаура с ней так разговаривала.

– Ты мне говорила про… – Катя осеклась.

– Про что? – быстро пробормотала Лаура.

– Про мужа… – Катя говорила несколько неуверенно.

– Да… Было дело… – снова сказала Лаура, и снова как будто бы пошатнулась, а потом быстро оделась, и выбежала из квартиры.

Коли не было долго. Его не было на следующий день, не было послезавтра, не было целую неделю.

Он вернулся через две недели, понурый, усталый, и совершенно больной. Расплакался, встал на колени перед Катей, и сказал ей, что сделал что-то совершенно ужасное. Оказалось, что он подумал, что уедет куда-то на край света, все бросит, и больше никогда не увидит своих родных.

Катя до последнего момента не думала о Лауре, а потом поняла, что Лаура сделала что-то совершенно ей, Кате, неведомое. Что-то, что принесло какой-то дикий урон.

Катя и не думала, что Коля мог что-то сделать, но у него словно сдвинулось что-то в сознании, опечалило его, выбило из колеи.

По истечению назначенного срока Лаура все-таки уехала. Все знакомые Кати вздохнули с облегчением, как будто бы груз с плеч свалился.

Коля не просто обрадовался, когда Лаура уехала, он ожил. Ему казалось, что все вокруг возрождается, обретает смысл.

«Счастье мое, солнышко, милая и дорогая!» твердил он про себя, все еще не веря, что Катя не понимала, как он к ней относился.

Он силился сказать ей, что, когда он теперь смотрел на мир, мир оживал заново. Он силился сказать ей, что когда он шел по Невскому проспекту, сидел в кафе, радовался восходу и закату, он видел ее смеющееся лицо, ее печальное лицо, ее понурое лицо, но он всегда видел только ее, потому что другого человека в его жизни не было и быть не могло.

Коле было обидно, что Катя относилась к Лауре серьезно.

– Нет, ну скажи мне! Ведь она все-таки красивая, да? – продолжала Катя, и Коля вновь чувствовал отчаяние от одной мысли, что Лаура так сильно нарушила их покой, так сильно всколыхнуло все прошлое, и так взбудоражила все внутри.

Коля отлично понимал, что от влияния Лауры и памяти о ней у него лично не осталось и следа, но Катя вновь и вновь спрашивала его о ней, словно пыталась в образе этого далекого человека найти что-то, что не было свойственно ей самой.

– Какая же ты смешная! – снова говорил Коля, и она снова ему не верила.

Он просыпался утром с ощущением расправленных плеч, радости и сиюминутного счастья, словно все эти прошлые годы канули в лету, и снова было легко дышать.

– Слушай, а почему бы нам тоже не поехать за ней, – вдруг сказала Катя и вся насупилась.

– Не поехать, потому что не за чем! – сказал Коля, откровенно злясь на Лауру, и думая, как много проблем он принесла своими разговорами о возможных восторгах жизни, о которых Катя и не задумывалась.

«Как арабские женщины в далеком Израиле, которые живут себе, не ведая что такое телевизор и сериалы», – заключил про себя он.

– Катенька, – тихо говорил он, глядя ей в глаза, но Катя вновь и вновь смотрела на него с укором, словно он не давал ей что-то очень важное, скрытое от нее, запретное и потому ужасно желанное.

– Коля, а почему бы нам с ней снова не повидаться! – говорила Катя, и Коля, видя ее энтузиазм, начинал уже тихо ненавидеть Лауру, за тот разлад, ужас и сомнение, которое она так бодро сеяла в нем и в окружающих на протяжении их долгого знакомства.

Венцом их разговора было приглашение Кати на дальнюю станцию, которое она оставила в виде письма, в котором значилось, что ему следует взять электричку, проехать три станции, сойти с поезда, и она будет ждать его там, в условленное время. Этого испытания Коля вынести не смог, поэтому на какое-то время снова ушел, залечивать свои раны, и думать о будущем.