Читать книгу Лекарство от Африки - Нонна Ананиева - Страница 4

Оле всегда хотелось быть Ларой. Она пару раз совсем уже решалась распрощаться с этой «мямлей Олей», но мама каждый раз умоляла ее этого не делать, потому что ее назвали в честь бабки по отцовской линии, а отец был важнейшей персоной в их жизни. Лет десять назад она услышала голос Лары Фабиан и еще раз убедилась, что имя делает человека. Она даже научилась со временем безошибочно предугадывать, что можно ждать от Свет, Наташ, Татьян и Оксан, если попадала в сложную ситуацию с их участием. Ей нравилось еще имя Алла, но Лара все-таки больше.

Оля подошла к большому зеркалу. Это зеркало она сама придумала – огромное, от пола до потолка. Дизайнеру не очень хотелось разбивать им пространство, оно как-то нарушало интимность, уют, уединенность, врываясь и нарушая созданную им атмосферу, но Оля настояла. Еще и подсветку сделала. Сейчас ее любимое зеркало мгновенно ей подтвердило, что можно выходить: макияж, прическа, невероятное длинное шелковое платье цвета бледной розовой пудры, рубиновые серьги, прелестный клатч, только что купленный в Женеве от нечего делать, как обычно, и чуть заметная снисходительная отцовская улыбка на лице – все соединилось в неповторимый образ очень красивой молодой женщины, подойти к которой мог осмелиться разве что арабский шейх или подвыпившая звезда мирового футбола. Остальным иметь такую спутницу жизни показалось бы слишком рискованным и беспокойным делом.

– Могу себе представить, как отец вами гордится, – проговорил восторженно Руслан, последние три года бывший ее бессменным стилистом. Он не лукавил. От нее захватывало дух. Другое дело, что у хозяйки был скверный капризный характер, семь пятниц на неделе и необузданные желания, но красоты у нее было не отнять. Из-за таких вот в прошлом и стрелялись барские сынки. Руслана женщины не интересовали никогда, но не видеть красоту он не мог. Он, к слову сказать, приложил немало стараний, создавая ее облик. Нашел даже в одном из московских бутиков бесподобные серьги ко дню ее рождения, которые отец ей с удовольствием купил.

Оля спустилась к машине, где сидел отец. Иногда они выезжали вместе. В посольстве должны были быть нужные люди, да и почему не отправиться немного развлечься?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Владимир Алексеевич, глядя на которого сразу становилось ясно, что Ольга его дочь. Он был статным, каким-то выпадавшим из советского периода, просочившимся сквозь годы советской власти из царской России, откуда-то с Невского проспекта еще времен Анны Карениной. Деньги он успел сделать до кризиса 1998 года, когда миллион долларов попадал в офшор за один день.

– Я себя плохо чувствую. Попробую полечиться у натуропата. Как считаешь?

– Осторожно! Это должно быть только твоим решением. Никаких жертв от тебя никто не просит, – он поправил галстук-бабочку легким движением левой руки.

Какие красивые у него были руки! Оля помнила с детства, как просовывала свою маленькую ручку в его большую кисть в те нечастые минуты, когда они гуляли с ним вдвоем летом в Москве или на даче шли купаться на дальние пруды…

– Мне нравится твое платье, дорогая.

– Наконец-то ты что-то оценил.

Машина быстро вырулила на Большую Якиманку и подъехала к парадному подъезду дома Игумнова, когда-то выписавшего для своего нового жилища красный кирпич из далекой Голландии. Бедному купцу никогда и в голову не могло прийти, что он выстроил резиденцию для послов Французской Республики, а не для своих потомков. Очень часто самые красивые дома достаются не их истинным владельцам, как самые лучшие яблоки порой попадают в корыто к небезызвестным домашним животным, глубоко безразличным к их качеству и сорту.

Концертная программа оказалась слабоватой и не очень организованной. Для хореографических экзерсисов было тесновато, а для мощи голоса оперной дивы, во всяком случае, для репертуара, который она выбрала, посольское фойе тоже не очень подходило.

Но зато ужин у них удался. За их столом сидели еще семь человек – три пары и представитель ювелирной компании, которому очень хотелось что-нибудь продать, особенно Оле.

– Завтра в шесть утра мы улетаем в Ниццу, поспать не сможем, – сказала Олина соседка справа, не обращая внимания на то, что ее муж уже давно это всем рассказал и успел даже пригласить Олю в Монако на свой день рождения, который должен был случиться через неделю.

– Мы в курсе, – поддержала разговор другая соседка, которая пребывала в прекрасном расположении духа и хвасталась новой яхтой. Она, видите ли, сама принимала участие в дизайне интерьера.

«Раньше гордились своими детьми, их успехами, собственной эрудицией или, на худой конец, рассказывали хороший анекдот», – подумал с грустью Владимир Алексеевич, которому было откровенно скучно с этими нуворишами и их философией потребления. «А кухня вот неплохая, – успел он себе заметить, – особенно крабовый мусс».

Взял слово президент ювелирной компании. Наступила тишина. Его речь не отличалась оригинальностью: обычное фальшивое восхищение русскими женщинами, их несравненным вкусом, улучшающимися экономическими отношениями между Францией и Россией, а также растущие показатели продаж не только в Москве, но и во многих других городах бывшего Советского Союза. Закончил он свое выступление банальным «Да здравствует Франция!». Сопровождавшие его лица из компании рангом пониже были разбросаны по разным столам, дабы развлекать публику и соблазнять новинками производства.

– Я обожаю Средиземное море, полный пляж народу, все друг друга знают, все сплетни только там и можно узнать, – продолжила соседка справа.

Владимир Алексеевич постарался скорее запить вином свои эмоции.

– В прошлый раз моему Кеше, – она показала глазами на мужа, – так повезло с гостями на дне рождения, что нам пришлось подарки посылать домой по почте. Кто-то даже подарил седло для лошади – ну, вы понимаете, о чем я?

– А я вот лошадей боюсь, – сказала вторая соседка.

«Скорее, они тебя боятся», – молча посмотрел на нее Владимир Алексеевич. Он терпеть не мог раздутые, как после укуса осы, губы. Да еще и смотреть, как она ела этими губами.

– Прекрасный рябчик! – воскликнул, проглотив кусок с вилки, так называемый Кеша и подмигнул ничего не понимающему по-русски французу, сидевшему за их столом. – Вот французы молодцы! Что ювелирку умеют делать, что поужинать дадут. Моя жена носит только французские бренды, – это он явно сказал иностранцу.

– Спасибо болшой! – тот на всякий случай отреагировал, как учили.

«Тебе придется нелегко, дружок!» – Владимир Алексеевич мысленно обратился к французу и сделал еще один большой глоток вина.

Оля, свободно говорившая по-английски, решила все-таки оказать ему знаки внимания и стала спрашивать всякие формальные глупости, чтобы поддержать разговор.

– Такие серьги, как у Оли, я вижу впервые, – выразила свое восхищение жена Кеши, – на такие мы еще не замахивались. Очень красиво.

– Сама Оля тоже ничего, слушай! – послышался мужской голос напротив. Это была мужская половина третьей состоятельной пары, удостоившейся приглашения на эту ювелирную тусовку и, по всей вероятности, кавказских кровей. Как только уважаемый семьянин сел за стол и увидел Олю, Владимир Алексеевич сразу подумал, что без приглашения к нему в родные края вечер не обойдется и что, судя по выражению лица, он принял ее за французскую кинозвезду или княгиню. Но дива заговорила по-русски. Узнав, что это русская баба, а значит никакого языкового барьера нет, он перешел в наступление. Жена сидела молча, потупив взор и посылая проклятья.

«Так, пора прекращать этот балаган», – Владимир Алексеевич кашлянул.

– Мне что-то душновато, – тихо произнес он.

– Самое время прогуляться, – ответила дочь.

Нельзя сказать, чтобы Оля вела очень активную светскую жизнь: во-первых, ей многое не позволяло здоровье, а во-вторых, она не занималась поиском состоятельного любовника и не искала работу, чем обычно и занимаются на светских мероприятиях. Знакомых у нее, тем не менее, было достаточно в этом же самом кругу.

– А это господин Раджив, – представил, в свою очередь, своего знакомого Владимир Алексеевич.

– Слава о вашей красоте, мадам, достигла моей страны. Я счастлив нашему знакомству, – сказал Раджив, слегка поклонившись. Оля услышала характерный индийский английский язык и запах загадочного восточного парфюма.

– Как я мечтала побывать в Бомбее когда-то, – улыбнулась она своими красными губами.

– Бомбей ждет вас, мадам. – Он был странный, этот Раджив. Вел себя как герой из старой сказки, даже немного переигрывал. Он явно очень старался, и причиной этому был Владимир Алексеевич, его связи и влияние. Деньги, может быть, тоже, но деньги есть у многих, особенно у коррумпированных болванов, ничего не смыслящих в бизнесе, – в России таких подавляющее большинство. Деньги были и у самого Раджива. Можно сказать, он был богат.

– Пусть Бомбей еще немного подождет, от этого наши чувства станут только крепче, – она посмотрела на отца. Ее усталость уже была заметной.

– Раджив занимается, как бы это сказать… гуманитарными проблемами, он тесно связан с международными организациями, особенно по здравоохранению.

– А как же вы сюда попали, Раджив? Вы любите ювелирные украшения? – Оля почувствовала, что встреча с ним не была случайностью, но вопросы про помощь обездоленным и пострадавшим от засухи и пожаров индийцам и африканцам она решила ни под каким предлогом не задавать. Ее вообще это не интересовало, даже если и было связано с бизнесом. Она ненавидела болезни, и отец это знал.

– В Индии нет ни одного человека, который бы не любил ювелирные украшения. Это мы сделали славу и во многом определили судьбы многих современных французских брендов.

– Вы не представляете, на какую выставку я попала в Лондоне! Очень небольшую, правда, всего тринадцать предметов, но каких! Раджив, это были настоящие сокровища махараджей. Мне понятно, о чем вы говорите.

– Индийским рубинам в ваших серьгах, мадам, несказанно повезло.

– Я рад, что вы нашли общий язык, – заметил Владимир Алексеевич, – предлагаю поехать ко мне немного побеседовать, вы не против?

– С удовольствием, – ответил Раджив.